Мартин Стивен - Крайняя мера

— Чего вы от меня хотите? — злобно прошипел Сесил.

— Для начала стул, чтобы присесть, — ответил с вежливой улыбкой Грэшем.

Сесил кивнул, не сводя с посетителя злобного взгляда.

— Вы меня ненавидите, Генри Грэшем?

В устах Сесила этот вопрос звучал странно, и Грэшем на мгновение задумался, прежде чем ответить:

— Да, безусловно. Больше, чем кого-либо на этом и на том свете.

— Вы хотите меня уничтожить?

— Вовсе нет! — Смех Генри озадачил Сесила, и он удивленно захлопал глазами, словно сова. — Видите ли, такой страной, как наша, может управлять только человек, душа которого насквозь прогнила и смердит, как сточная канава. Он должен быть убийцей, палачом, извращенцем, лжецом и мошенником. Все эти качества необходимы правителю. Разумеется, чтобы сохранить мир, некоторые люди должны умереть, их будут пытать на дыбе и казнят на площади перед толпой зевак. Конечно, некоторые из них не заслуживают такой участи, или же им просто не повезло и они оказались в неудачное время в неподходящем месте. Но все имеет свою цену. Мир и спокойствие стоят дороже всего остального, и самую высокую цену платит правитель, который наводит порядок в этой куче дерьма, именуемой политикой и человеческой жизнью. Правитель рассчитывается своей погубленной душой и вечностью, которую он проведет в аду. Да, Роберт Сесил, я вас ненавижу, и именно поэтому мне радостно, что за мир в нашей стране вы расплатитесь своей бессмертной душой. Мне бы хотелось вас убить, увидеть, как вы корчитесь передо мной в страшных муках, так же как вы не раз наблюдали за страданиями других людей. Но я делаю выбор, о котором говорил Макиавелли, и жертвую мелкими радостями во имя великого, всеобщего блага.

Несколько минут в кабинете стояла полная тишина.

— Так чего вы все-таки от меня хотите? — прервал молчание Сесил.

— Ничего.

— Ничего?

— Правда, ничего. Мне хотелось порадоваться, гладя на вас, когда вы узнаете, что я расстроил ваши планы. Ваша попытка заткнуть мне рот и направить по ложному следу провалилась, как и трогательное намерение меня подкупить. Думаю, мне нужно взять с вас клятву в том, что вы не станете предпринимать каких-либо действий, направленных против меня и близких мне людей. Никаких загадочных смертей в глухих переулках или продолжительных болезней, вызванных ядом.

— Разве с вас не достаточно архива папы римского? — спросил Сесил дрожащим от злости голосом.

— Поначалу и я думал, что достаточно, но вы доказали обратное. И поверьте, я храню секретные документы не только в папском архиве. Видите ли, у вас имеется одна удивительная черта. Несмотря на всю свою испорченность, я никогда не слышал, чтобы вы нарушили данную клятву. И впрямь необычно. Но клятва, которую вы дадите мне, будет особенной. Вы поклянетесь жизнью сына.

— Жизнью сына? Но я… — Сесил потерял дар речи и тщетно пытался подобрать нужное слово.

— Вам лучше помолиться за мою долгую спокойную жизнь, а также за жизнь моей женщины и слуги, потому что если мы умрем и это будет каким-либо образом связано с вашей светлостью, ваш сын тоже умрет.

— Вы не посмеете…

— Посмею. Нельзя уберечь ребенка от жизненных перипетий. Разве что запереть его на замок, но и тогда не удастся защитить его от реально существующей смерти. Взгляните на меня, Роберт Сесил. Неужели похоже, что я лгу?

Сесил нехотя посмотрел Грэшему в глаза.

— Вы хотели получить надо мной полную власть, — продолжал Генри, — но потерпели неудачу и теперь дадите клятву и приложите все усилия, чтобы с Генри Грэшемом и его родными и близкими не приключилось никакого зла. Если вы нарушите клятву, ваш сын умрет.

Грэшем не лгал. В его взгляде была память обо всех детях, убитых у него на глазах, об изнасилованных женщинах и младенцах с перерезанным горлом. Его взгляд мог рассказать о заговорщике Ките Райте, сражавшемся за веру и убитом во дворе Холбич-Хауса. Кит Райт, надежный товарищ, человек, искренне считавший, что если во что-то веришь, то нужно за это сражаться, не жалея своей жизни. Кит Райт был во многом похож на Маниона, если бы тот вдруг надумал присягнуть на верность не Грэшему, а католикам. Храбрый глупый Кит Райт, валяющийся на грязном дворе, а рядом с ним озверевший солдат, стаскивающий с покойника шелковые чулки.

Роберт Сесил понимал, что если нарушит клятву, его сын умрет от руки сидящего перед ним человека. И он поклялся, хотя при каждом слове, которое Грэшему пришлось вытаскивать клещами, глаза главного советника короля вспыхивали дикой ненавистью.

— Вот так. Все прошло замечательно, — беспечно заметил Генри. — Послушные мальчики заслуживают награды, и я намерен сделать вам подарок, который станет утешением за перенесенные страдания. Примите его как жест доброй воли. Я не собираюсь свергать вас с поста главного советника, но мне приятно думать, что это в моей власти. И все же я не воспользуюсь этой возможностью, потому что на ваше место может прийти человек менее порочный и злобный, а у вас появится время подумать о своей душе и спасти ее от адских мук, которых она, несомненно, заслуживает.

— Прекратите свои насмешки! — сердито перебил его Сесил. — Неужели вы еще не удовлетворены?

— Это не насмешки, — ответил Грэшем, — а что до удовлетворенности, то это чувство в самое ближайшее время предстоит испытать вам, милорд. Гай Фокс находится сейчас в Тауэре, верно?

Сесил ничего не ответил, так как понимал, что Грэшему хорошо известно истинное положение дел.

— Ломаете голову, как с ним поступить? Должно быть, когда люди Ниветта его схватили, между вами состоялась премилая беседа. Кстати, упоминал ли Гай Фокс о своих отношениях с девятым графом Нортумберлендским?

— Отношениях?!

— Именно. Вы считали Фокса своим человеком, правда? И вам ни разу не пришло в голову, что он может работать на кого-то еще. Однако Нортумберленд завербовал Фокса раньше, чем тот стал получать деньги от вас. Именно Нортумберленд первым заметил этого молодого человека, отправил его в Европу, а сам содержал его жену Марию и сына Томаса. Видите ли, Фокс всегда был не солдатом удачи, а солдатом совести, и когда вы предложили ему стать шпионом, Нортумберленд одобрил эту затею, и он согласился. Нортумберленд всегда испытывал к вам презрение и никогда не доверял. Графа очень забавляло, что он оплачивает услуги одного из ваших шпионов. А потом появился Кейтсби. Нортумберленд понимал, что заговор обернется катастрофой и восстановит против католиков всю страну. Он также знал, почему вы вынуждаете Фокса принять в нем участие, и подготовил свой маленький сюрприз.

— То есть вы хотите сказать, что Фокс служил Нортумберленду и получал от него деньги? — осведомился Сесил.