Гарри Тертлдав - По воле Посейдона

Но когда Менедем задал этот вопрос Диоклею, тот посмотрел на него непонимающим взором.

— Почему горы такие, шкипер? — переспросил начальник гребцов. — Потому что такими их создали боги, вот почему.

Возможно, он был прав. Однако Менедему подобный ответ показался неинтересным.

Поэтому, подождав, пока Соклей взойдет на ют, он снова задал этот вопрос — на этот раз своему двоюродному брату. Менедем мог шутить насчет философии, но иногда философия помогала живо мыслить.

— Они и вправду выше, — согласился Соклей, переводя взгляд с пиков Самоса на горы острова Икария и обратно.

Потом он сделал то, чего Менедему и в голову не приходило: посмотрел на азиатский материк к востоку от Самоса.

— Вон там гора Латмос, позади Милета, и я сказал бы, что она выше любой горы на Самосе.

— Думаю… ты прав, — ответил Менедем.

Гора Латмос находилась очень далеко, потому трудно было оценить ее высоту.

— Но даже если ты прав, что с того? Меня интересует, почему одни горы выше других?

— Не знаю наверняка, но мне сдается, что острова, отколовшись от материка, унесли его горы с собой в море, — ответил ему двоюродный брат. — И если так и есть, то именно потому пики становились тем ниже, чем дальше в море уходил остров. Спустя какое-то время не осталось больше пиков — и островов.

Менедем поразмыслил, кивнул и восхищенно взглянул на собеседника.

— Похоже на правду, верно?

— Мне кажется, это должно быть правдой, — ответил Соклей. — Я ничего не утверждаю, имей в виду, — я просто рассуждаю логично.

— По мне, так весьма похоже на правду, — повторил Менедем.

Его двоюродный брат приподнял бровь, но ничего не сказал.

По мере того как Самос поднимался из моря, солнце все больше опускалось к воде.

— Похоже, мы успеем вовремя, шкипер, — сказал Диоклей.

— Успеем, если парни будут грести не покладая рук, — ответил Менедем.

Вообще-то он почти не сомневался, что келевст прав, но хотел заставить гребцов работать еще лучше.

— Посади всех на весла и заставь приналечь, хорошо? Давайте представим, что у нас на хвосте гемиолия, полная тирренцев!

Диоклей суеверно погладил кольцо с изображением Геракла Алексикакия, чтобы отвратить дурное предзнаменование.

— Вообще-то такое и впрямь может случиться, даже здесь, в Эгейском море. Эти грязные сукины сыны теперь уже больше не держатся подальше от Адриатики, как раньше. Они как тараканы или мыши — всегда там, где воняет.

Как любой моряк торгового судна, Менедем и сам хорошо это знал.

— Вот только у них больше зубов, чем у мышей, к несчастью, — кивнул он. — Давай… Посади людей на весла и пусть гребут быстрее. Посмотрим, какая нам попалась команда.

— Слушаюсь!

Начальник гребцов закричал, веля всем занять места на банках, и продолжал кричать до тех пор, пока команда не расселась по местам. После чего он скомандовал:

— Мы будем налегать что есть сил, чтобы добраться в порт до заката! И чтобы узнать, на что мы способны, на случай, если за нами погонятся пираты. Выложитесь полностью, ребята! Риппапай! Риппапай!

Колотушка быстрей застучала в бронзу. Диоклей теперь бил не только чаще, но и сильней, и каждый удар побуждал моряков еще больше налегать на весла. Гребцы не щадили себя.

Они тяжело дышали, их тела блестели от пота и масла, мускулы рук работали, как у Гефеста из «Илиады», и они гребли словно одержимые. И «Афродита» заметно продвигалась вперед. Она стрелой мчалась по темно-синим водам, пенный след разбегался от ее носа. Спустя очень недолгое время Менедем убедился, что они и впрямь вовремя доберутся до Самоса.

Диоклей подбадривал гребцов сколько мог и сбавлял темп как можно медленней.

— Неплохо, капитан, — сказал он. — Очень даже неплохо. И гребут они гладко, как шелк, который вы купили. Я был уверен, что у нас замечательная команда, а сейчас лишний раз мы все убедились в этом.

— Ты прав, — ответил Менедем. — Согласен с каждым твоим словом. Но скажи честно, сможем ли мы уйти от пиратского корабля?

— Ну… — Келевст заметно смутился. — Если только очень повезет. Сейчас ребята выжали из «Афродиты» все, что могли.

— Знаю, — сказал Менедем. — Беда в том, что «Афродита» все же шла недостаточно быстро.

Его судно несло груз, а не только гребцов, которые в случае необходимости могли выступить в роли воинов. «Афродита» была шире, чем гемиолия или пентеконтор, — стало быть, ей приходилось иметь дело с большим сопротивлением воды, чем этим стройным, беспощадным боевым кораблям. И она сидела глубже в воде, как из-за груза, так и из-за обшивки, которая впитывала больше воды и была тяжелее, чем обшивка пиратских кораблей: пираты холили и лелеяли свои суда и каждую ночь сушили их на берегу.

Так что в случае нападения преимущества будут на стороне пиратского судна, и оно вполне способно их догнать.

— Все будет в порядке, если рядом окажется порт дружественного нам государства, где мы сможем причалить, — попытался утешить капитана Диоклей.

— Согласен. Но если такого порта рядом не окажется, нам придется драться. — Менедем барабанил пальцами по рукояти рулевого весла. — Я бы предпочел сражение судна против судна, а не человека против человека. У них в команде больше людей, чем у нас.

— Пираты в большинстве своем недисциплинированны, — заметил келевст. — Они не хотят драться и дерутся, только если нет другого выхода. Они выходят в море с иной целью: кого-нибудь ограбить или захватить в плен — ради выкупа или чтобы продать в рабство.

— У нас немало людей, которым приходилось плавать на военных галерах, — сказал Менедем. — Как только мы окажемся к западу от Хиоса — а может, даже раньше, — нас ждет тяжелая работенка.

— Ясно, капитан, — ответил Диоклей.

Когда «Афродита» скользнула в гавань Самоса, солнце уже вот-вот должно было зайти. Однако света все же было еще достаточно, чтобы достичь пирса и пришвартоваться без особых трудностей. Слева находился храм Геры, рядом с ним впадала в море река Имбрас, которая сбегала с гор и пересекала внутреннюю часть острова. Справа, примерно в семи стадиях от берега, возвышалось святилище Посейдона.

Портовые рабочие быстро подтянули акатос к берегу, а гребцы, все еще не пришедшие в себя после гонки, отдыхали между тем на веслах. Один из них поинтересовался, где можно найти продажных женщин, употребив при этом самое скверное слово, какое только можно было придумать.

— Вообще-то я слышал, что здесь полно молодых прелестных девушек, — заметил ему Менедем.

— Да уж наверняка девицы тоже есть, — согласился моряк, — но я ненавижу попусту тратить время.

Поскольку Менедем и сам не любил попусту тратить время, он рассмеялся и согласно кивнул.