Гарри Тертлдав - По воле Посейдона

— Может, ей это и понравится, — ответила та, но в ее глазах читалось презрение.

Майбия ожидала его в той же комнате, в какой они занимались любовью раньше. Соклей не сомневался, что увидит ее голой, но на женщине оказался хитон из косского шелка, который купил у него Ламахий. Сквозь прозрачную ткань виднелись ее светло-розовые соски; ниже тонкий шелк демонстрировал соблазнительную ложбинку меж ее ног — как большинство живущих среди эллинов женщин, Майбия опаляла волосы на лобке.

— Ты выглядишь восхитительно. — Соклей и сам удивился, услышав, что говорит хриплым голосом.

Он, может, и не был безумно влюблен в кельтскую девушку, но это еще не означало, что он ее не хотел. О, вовсе не означало.

— Действительно я рада, что ты думать так, — сказала Майбия, соблазнительно выгнув бедро, и показала на стеклянный сосуд. — Что ты можешь принести для меня там?

Соклей хотел было ответить: «Я могу принести все, что угодно», но вспомнил, что он уже отпускал эту шутку раньше. Некоторые люди могут повторяться до бесконечности, даже не замечая этого. Соклей не был — во всяком случае, надеялся, что не был, — таким дураком. Был ли он дураком другого сорта? Вероятно.

Он протянул девушке склянку.

— Это розовые благовония с Родоса.

Майбия открыла, понюхала — и вздохнула.

— Сладкое… как ты.

Она взяла немного благовоний на палец, потом закрыла сосуд и обвила руками шею Соклея. Он чувствовал ее тело сквозь шелк хитона так, будто она была полностью обнажена.

Прошло немного времени — и вот она уже и вправду обнажена.

Следующие мгновения были самыми восхитительными, по крайней мере, для Соклея. Майбия поцеловала его в кончик носа, потом наклонилась и запечатлела еще один поцелуй.

— Вот видишь? — промурлыкала она. — Разве меня не стоит подождать?

Это напомнило Соклею о том, что он собирался сделать, когда направлялся сегодня в бордель.

Он сел на кровати и погладил Майбию по голове, что было ошибкой, потому что чуть опять его не отвлекло.

— Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, — проговорил он.

— И что же? — Майбия нашла собственный способ его отвлечь. Она посмотрела на Соклея озорными глазами. — Когда твое копье будет готово вонзиться в мой плоть теперь?

— Нет, — покачал он головой и, чтобы показать, что не шутит, отодвинулся. — Сначала послушай. Вот что ты должна усвоить: я не влюбился в тебя так безумно, как думают Ламахий и его рабы. И ты не выжмешь меня досуха, как бы ни старалась. Чем больше ты будешь пытаться это сделать, тем сильнее меня разозлишь.

Серьезный тон впечатлил ее. Майбия была торговкой — ведя такую жизнь, она и должна была быть торговкой, — но далеко не дурой.

Озорство на ее лице сменилось страхом.

— Почему ты просто не стукнул меня тогда? — надувшись, спросила она. — Я знаю, кто бы получил удовольствие от этого, наверняка знаю.

— Я не буду тебя бить, — сказал Соклей. — Давай заключим сделку: я не куплю тебя, как бы ты ни старалась. Я уже это сказал. Но я позволю тебе поиграть со мной в гетеру, прибегая к маленьким уловкам, — если ты не станешь поступать так слишком часто и не будешь меня сердить. Это даст тебе шанс поиграть в гетеру после того, как я оставлю Тарент. Тебе ведь этого нужно?

Майбия рассматривала Соклея так, будто никогда не видела его раньше. А может, так оно и было? Вдруг надежда и жадность мешали ей рассмотреть личность в человеке, который наслаждался ее телом?

— Ты не просто бесподобный, ты теперь несравненный! — воскликнула она.

Соклей пожал плечами. Дорого ли стоят такие комплименты?

— Я могу быть только таким, каков я есть, — проговорил он. — Между прочим, ты не ответила на мой вопрос: тебе ведь этого нужно?

— Конечно, — серьезно сказала рыжеволосая кельтка. — Когда тебя брать любой рогатый негодяй, который сюда вошел… — Она пожала плечами. — Если бы ты был мальчиком в борделе, тебе такое было бы разве все равно?

Соклей ответил так же, как недавно ответил Менедему:

— Будь я мальчиком в борделе, не думаю, чтобы за меня много платили.

Майбия засмеялась.

— Сколько людей иметь мужество о себе так сказать?

Он снова пожал плечами.

— А что может быть важнее правды?

Это заставило Майбию опять засмеяться.

— Здесь, в борделе, что может быть меньше важнее, чем правда? Если бы мы говорить мужчинам, что о них думали, если бы мы говорить Ламахию, что о нем думали, сколько бы мы тут продержались?

Едва успев это произнести, кельтка забеспокоилась. Если Соклей перескажет ее слова хозяину борделя, что тогда с ней будет?

Разумеется, юноша не собирался никому ничего пересказывать, но откуда ей было знать о его намерениях? Соклей вдруг задумался: интересно, а как на самом деле девушки, оживляющие симпосии, относятся к мужчинам, которые их используют? Это никогда раньше не приходило ему в голову; если он не ошибался, и другие эллины тоже редко задавались таким вопросом.

«Вероятно, такие вещи лучше не знать», — решил он.

Соклей редко злоупотреблял с женщинами своим положением — Майбия являлась исключением. Удержится ли он, чтобы поступить так снова с какой-нибудь другой девушкой, которая покажется ему поразительно красивой?

«Правда важнее всего на свете, — напомнил он себе. — Нет, вероятно, меня ничто не удержит».

Но объяснять такое кельтке было бы очень глупо. Вместо этого юноша сказал:

— Итак, мы заключили сделку на предложенных мной условиях? — Он говорил так, будто продавал шелк или папирус.

— Заключили, — мгновенно ответила Майбия.

Она протянула руку, и Соклей ее пожал.

Кожа у Майбии была куда светлее, чем у него, но ладонь была такой же большой, как у большинства мужчин, и пожатие ее оказалось твердым. Да, со стороны все выглядело действительно обычной коммерческой сделкой. Но то была коммерция особого рода, потому что Майбия сказала:

— Если я буду держать свой конец сделки, тебе нужно держать свой конец, — и вернулась к прерванному занятию.

На сей раз Соклей не остановил девушку, а положил руку ей на затылок, побуждая продолжить.

Соклею не было никакой нужды притворяться удовлетворенным, когда он покидал дом Ламахия. Хозяин борделя тихо засмеялся, когда посетитель прошел мимо. Он думал, что Соклей теперь полностью под каблуком девицы. Родосец тоже засмеялся. Он-то знал, что это не так.

Вернувшись домой, он удивился — и слегка встревожился, — обнаружив там Гилиппа и его римлянина-управляющего.

— Менедем говорил, что ты завел себе зверушку — рыжеволосую шлюху, — сказал торговец вяленой рыбой. — Откровенно говоря, не понимаю, что ты в ней нашел.

— Мне нравится все необычное, — ответил Соклей. — Что привело тебя сюда, господин?

— Я хочу, чтобы у меня появилось больше шансов завести по крайней мере одного павлина.