Сергей Зайцев - Секира и меч

Новый удар тарана – и большой камень в кладке сдвинулся. Конрад издал ликующий крик. Рыцари с еще большим воодушевлением принялись раскачивать бревно. С каждым ударом камень уходил все глубже в стену.

– Берегись! – вдруг вскричал Конрад.

Камень ушел в пустоту, но стена не обрушилась.

Осажденные с новым ожесточением обстреливали кровлю тарана. Сарацины уже поняли, что крестоносцы нащупали слабое место. Но ничем не могли латинянам досадить.

Отдельным рыцарям, настоящим смельчакам, уже удавалось прорываться на стены. Но они не успевали закрепить успех – слишком много защитников города сразу набрасывалось на них. И герои находили тут смерть.

Звенела сталь, неслась над округой отчаянная брань.

Палило солнце. Многие рыцари, не выдерживая жары, сбрасывали доспехи. Сарацины и иудеи защищались достойно.

Вновь и вновь бил таран в стену. И вот ушел в темноту второй камень, за ним третий.

Рыцарь Конрад заглянул в образовавшуюся брешь. Клубы пыли поднимались над тараном.

– Ни дьявола не видно!… – выругался Конрад. – Еще несколько выломаем камней – и можно будет пробиваться!

Когда брешь в стене расширили, Конрад, обнажив меч, прыгнул внутрь. За ним пошли Глеб, Волк, Щелкун и еще две дюжины потных, покрытых пылью, забрызганных кровью рыцарей…

Они попали в темный длинный коридор. Шаги и голоса их отдавались эхом под скрытыми в темноте сводами.

Рыцари ожидали встретить здесь сопротивление, но на них никто не напал.

– Что это? – спросил Конрад. – Русло акведука? Или тюрьма? Или хранилище?..

Все новые рыцари пробирались в брешь. Кто-то втащил внутрь пылающую головню. И когда осветились каменные своды помещения, Конрад сказал:

– Я понял. Это цистерна. Старая заброшенная цистерна. Здесь давно никто не хранит воду. Видно, стены не раз перестраивались, и про эту цистерну попросту забыли.

Кто-то из рыцарей воскликнул:

– Должен быть выход. Ищите вверху! Осветите своды!…

Пылающую головню подняли выше. И тут рыцари усидели над головой большой люк, закрытый деревянной крышкой.

– Несите лестницу! – велел Конрад.

Кто-то бросился исполнять приказание. Остальные молча ждали. Шум снаружи был едва слышен. В толще стен гулко отдавались удары таранов.

Наконец принесли лестницу и топоры. И рыцарей в цистерне все прибывало.

Конрад первый взобрался по лестнице к люку и принялся рубить его топором. Сверху на головы латинянам посыпались щепки и труха.

Рыцарь Конрад засмеялся:

– Этому люку не одна сотня лет. Он сгнил уже.

Еще пара ударов, и Конрад выбрался куда-то наверх. Рыцари устремились за ним. Та же темнота окружала их. Воздух здесь был спертый. Головня перестала гореть, а только тлела и дымила. В конце концов ее за ненадобностью бросили.

Рыцари на ощупь шли по каким-то коридорам и комнатам, спотыкаясь о всякий хлам и чертыхаясь. Но в конце концов все увидели впереди бледный свет. Этот свет пробивался через щели старой рассохшейся дощатой двери.

Рыцарь Конрад потрогал дверь рукой. Дверь была очень хлипкой. Конрад припал одним глазом к щели.

Поднял, предостерегая, руку и прошептал:

– Грязные сарацины… шакалы… Перевязывают своих раненых… – тут он оглянулся на рыцарей и тихонько их спросил: – Что? Готовы? Все подобрались?

– Теряем время! – сказали рыцари, в возбуждении крепко сжимая мечи.

И тогда Конрад ударил в дверь плечом. Вышибив старые серые доски, рыцарь выскочил на галерею. Сразу за галереей была небольшая площадь, на которой сарацины разложили рядами своих раненых, -здесь врачеватели в белоснежных чалмах пользовали их.

Внезапный треск привлек внимание сарацин. Они обернулись. Каков же был их ужас, когда они увидели свирепых латинских рыцарей, сбегающих с галереи. Число рыцарей росло на глазах. Будто могучий источник вдруг пробился из-под земли.

Лекари, дико вскричав, бросились бежать. Раненые повели себя в предвидении смерти по-разному. Одни простерли дрожащие руки к крестоносцам и молили о пощаде. Другие, опираясь друг на друга, поднимаясь с колен, пытались встретить рыцарей с оружием в руках. Большинство же были столь слабы, что оставались лежать неподвижно.

Рыцари в мгновение ока смяли тех немногих смельчаков, что дерзали им противостоять, и кинулись далее – вдоль городской стены. Человек пять латинян задержались и порубили раненых мечами.

Сарацины, увидев крестоносцев уже на улицах города, подняли страшный крик. А было здесь рыцарей около ста человек. В первые мгновения мало кто из горожан нашел в себе мужества не убежать. Лишь несколько героев достойно приняли смерть. Но со стен и из крепости, и из какого-то храма к крестоносцам двигались отряды хорошо вооруженных сарацин.

Конрад на бегу кричал своим:

– Ворота! Ищите ворота! Нам надо впустить войска!…

И скоро они нашли ворота, но эта находка мало обрадовала рыцарей, ибо ворота чуть не до самого верха были привалены мешками с землей и камнями. Чтобы открыть их, следовало бы полдня потрудиться.

– Сарацинские ублюдки! – взревел рыцарь Конрад. – Они повыдирали из земли священные камни, по которым ступал сам Иисус!…

Сарацины были уже близко. Они окружали латинян с трех сторон. С четвертой стороны, сзади себя, рыцари оставили стену. Но как раз с этой стороны в них ударили стрелы, и сразу повалились на вытоптанную землю человек двадцать. Рыцарям не оставалось ничего иного, как атаковать, и они, грозно размахивая мечами, бросились вперед. С неслыханным ожесточением дрались латиняне, громко звенела сталь. И хотя сарацин было раза в три-четыре больше на этой площади, они вынуждены были отступать, – в таком яростном дружном порыве шли на них рыцари. Здесь рыцари все были отборные, и помощи им как будто ниоткуда ждать не приходилось. А это давно известно: тот, кто рассчитывает только на свои силы, дерется с отчаянностью, и такого трудно победить; его можно только убить.

Во внезапной безумной атаке рыцари отбросили сарацин, прорвали их плотные ряды, многих рассеяли, многих убили и кинулись к храму, чтоб под сводами его укрыться от лучников. Но и сарацины были злы. Они гибли, они самоотверженно бросались на мечи. И крестоносцы никак не могли понять, отчего неверные так упорно не хотят пускать их к храму. Это латиняне поняли, лишь ворвавшись в храм, – он был полон людей: женщин, детей, стариков.

Рыцарь Конрад был благороден, он не велел своим воинам избивать этих беззащитных. А может, просто было не до них. Конрад развернул рыцарей, и те опять набросились на воинов-сарацин.

Неверные пытались загнать латинян в угол площади. И это им удавалось, ибо все меньше становилось рыцарей и все прибывали откуда-то сарацины.

Глеб давно утерял в страшной сутолоке и неразберихе верных побратимов. Он звал их, размахивая мечом, но голос его тонул в общем шуме. Он взбежал на ступеньки какого-то здания, он оглядывал рыцарей, оставшихся в живых и продолжавших неравный бой, но не видел среди них Волка и Щелкуна. Глеб корил себя за то, что, увлекшись схваткой, не заметил, где оставил побратимов. Но сейчас, укоряя себя, изменить что-либо был не в силах. Чтобы выжить, чтобы спасти хоть кого-то из этих отважных рыцарей, нужно было продолжать бой.