Александр Дюма - Сын Портоса

Кузнец указал на лестницу, ведущую вверх из закопченного угла.

— Поднимайтесь ко мне в комнату. Там вы найдете бумагу, чернила и перо, которые я использую для своих счетов. И не торопитесь — я дам вам знать, как только работа будет кончена.

Когда бретонец удалился, Эстебан подошел к кузнецу и сделал ему знак.

— Ваш человек здесь, — ответил кузнец, указывая на скрытое перегородкой помещение, где он хранил уголь.

Дверь скрипнула, и они увидели худощавую фигуру, физиономию висельника и закрученные усы полковника Кондора де Корбюффа. Выйдя из своего укрытия, он потянулся, словно дикий кот, вылезший из логова.

— Наконец-то! — проворчал Корбюфф. — А то я уже стал опасаться, что свежие приказы не поспели вовремя.

— Если бы нам не пришлось ожидать до полудня военного министра, — заметил лакей, — то посланец его светлости не застал бы меня в Париже. — И он добавил доверительным тоном: — Значит, монсеньер герцог хочет закончить дело прямо теперь, а? И нам не придется ехать во Фрейбург, так как наше путешествие завершится здесь?

Бывший полковник королевских мародеров указал на темнеющий вдали лес.

— В том кустарнике ожидают двадцать мушкетеров — по десять с каждой стороны дороги, — ответил он.

Свирепая улыбка исказила черты испанца.

— Мне нравится слушать, как говорят ружья, — одобрил он, — тем более, что крупный разговор они будут вести не со мной.

— Но мы должны дождаться вечера, — продолжал Корбюфф, — иначе проклятый бретонец может заметить сквозь листву блеск дул.

Испанец бросил взгляд на небо.

— Зачем ждать вечера, когда приближается буря? Мои глаза моряка всегда видят наступление шторма. Через час здесь будет черно, как ночью.

Кондор потер руки.

— Отлично! Хотя наши ребята будут палить наудачу, они сделают свое дело. А после пусть каждый выбирается сам, оставив трупы на дороге, чтобы нашедшие их возложили вину на грабителя по прозвищу Пустой Карман, который орудует в этих местах.

— Позволь, — прервал лакей, навострив уши. — Ты сказал «трупы» во множественном числе. Очевидно, это оговорка?

— Ну, разумеется, — спохватился Корбюфф, закусив губу. — Я имел в виду бретонца и его лошадь, которая едва ли уцелеет невредимой в такой пальбе. Но я должен спешить присоединиться к засаде. Этот проклятый юнец помнит меня по стычке на сомюрской дороге и по нападению в Париже, так что мне лучше уйти, покуда он не спустился, а то он сразу же меня узнает.

— Постой, одно слово. Позаботься о том, чтобы пули не летели в мою сторону, а то я быстро отвечу тем же. Помни, что я буду ехать прямо за ним, и не хочу, чтобы имела место роковая ошибка или преднамеренная забывчивость.

— Как ты можешь даже думать об этом, дружище!

Небо и в самом деле начали заволакивать тучи. Грозовые облака неслись с огромной скоростью, порождая хаос света и тьмы. Именно темнота и помешала Эстебану заметить предательскую усмешку на губах и в глазах авантюриста, когда он промолвил:

— Сам герцог давал распоряжения моим людям, так что ошибка исключена.

Тем временем на верхнем этаже Жоэль продолжал писать. Его перо быстро бегало по бумаге, и он едва ли сознавал, как летит время. Юноша обращался к своей любимой Авроре, видя ее перед глазами и ожидая услышать ответ. Слова «Я люблю вас» многократно повторялись в письме. Окончив послание, он сложил его и надписал адрес.

— Как они долго возятся! — пробормотал Жоэль и с удивлением добавил: — Стало совсем темно — либо наступили сумерки, либо испортилась погода. Эй! — внезапно воскликнул он. — Что же это такое?

Как раз перед кузницей дорога делала петлю. В одном направлении она вела в город, откуда прибыли наши путешественники, в другом — в лес Бонди, начинавшийся в нескольких сотнях шагов. Окно комнаты выходило на опушку леса, и шевалье машинально разглядывал кустарник. Косые лучи солнца пробивались сквозь слоистые серые облака, оставляя дом в тени, но освещая сквозь листву лесную чащу. Юноше показалось, что он заметил в лесу людей и блеск полированного металла. Внимательно приглядевшись, он насчитал по десять человек с каждой стороны дороги.

«Черт возьми! Похоже на засаду!» — подумал он.

В этот момент какой-то человек появился среди сверкающих дул и сделал знак рукой, после чего все исчезли из поля зрения; очевидно, он заметил какую-то оплошность и хотел исправить ее.

— Черт побери! — пробормотал бретонец. — Если бы я не прикончил этого негодяя Корбюффа на пристани Целестинцев, то мог бы поклясться, что это он организует столь сомнительное предприятие. Но против кого оно направлено? — Задавая себе этот вопрос, шевалье услыхал цоканье копыт на дороге, ведущей в Париж. За ее изгибом вновь прибывшие не видели лесную чащу, пока не доезжали до кузницы. Кроме того, солнце в этот момент скрылось за массой серых облаков. Ветер поднял клубы пыли, и капли дождя начали падать на землю.

Звук приближался, и вскоре появились двое всадников, галопом промчавшихся мимо кузницы; их лошади были взмылены, словно после изнурительной скачки. Один из них, несомненно, лучше держался в седле, чем другой, так как он опередил своего товарища на три-четыре корпуса. Оба неслись, не обращая внимания на дождь и слепящую глаза пыль.

Когда они приблизились к лесу, Жоэль увидел, как сидящие в засаде люди взялись за ружья.

— Интересно, — пробормотал он, — эти военные приготовления делаются для меня или для тех двух парней? В любом случае я не могу допустить, чтобы они, ни о чем не подозревая, угодили в смертельную ловушку. — Он закричал, предупреждая их, но крик потонул в реве бури, а в следующий момент всадники были уже вне пределов слышимости.

Бравый шевалье ринулся вниз.

— Наших лошадей — быстро! — крикнул он.

Лошади уже ожидали наготове перед кузницей. Рядом с ними стоял Эстебан, лицо его исказилось от гнева, но наш герой в спешке этого не заметил.

— Чума на этих двух незнакомцев! — проворчал испанец. — Наши головорезы примут их за нас и, наверняка, пристрелят вместо этого новоиспеченного шевалье.

Жоэль в один прыжок очутился возле лошадей, прокричав:

— Шпагу наголо и скачите во весь опор! Мы должны спасти этих путешественников или, по крайней мере, помочь им!

Но как только он вонзил шпоры в бока лошади, прозвучало несколько выстрелов. Несмотря на это, шевалье поскакал вперед с уздечкой в зубах, держа в руках рапиру и пистолет. Лакей последовал за ним на той же скорости.

«По-видимому, мне придется самому всадить ему пулю в затылок», — подумал он, запустив руку в кобуру.

Внезапно мимо них, словно сердитые шершни, засвистели пули, и слуга Арамиса издал крик боли; одна пуля сломала ему запястье руки, державшей пистолет, другая угодила в горло. Испуганная лошадь, лишившаяся поводьев, вынесла несчастного вперед его хозяина, ворвавшегося в лес, подобно урагану.