Александр Дюма - Сын Портоса

Когда он вскарабкался на гряду, внезапно появился отряд всадников с мушкетами наготове.

— Кто идет? — послышался окрик.

Это были французские часовые.

— Франция! — ответил наш герой.

— Опустите руки и подойдите.

Жоэль повиновался. Солнце уже поднялось над лесом, и когда вся сцена внезапно осветилась, раздались восклицания:

— Вот так встреча! Бретонец из-под дуба Святого Фиакра — противник нашего капрала де Брежи!

— Какая удача! — воскликнул Жоэль, не менее удивленный. — Мушкетеры из Сен-Жерменского леса — господа де Гас, Эскриво, Эрикур и Шампаньяк!

Мушкетеры засыпали его вопросами.

— Откуда вы явились — в такой одежде и с окровавленным трупом в руках?

— Господа, я все объясню, — ответил молодой шевалье, — но давайте сначала позаботимся об этой несчастной женщине. Во имя неба, обеспечьте ее тем, в чем она нуждается, — убежищем, постелью и врачебной помощью!

— По-моему, — заметил офицер, командующий патрулем, — страдалице нужен скорее священник, чем врач, но так или иначе, мы сделаем все, что в наших силах. Эти господа помогут вам доставить ее в первый же дом по дороге к лагерю, покуда я займусь странной компанией на другом берегу.

Из весел были изготовлены носилки, и женщину, закутанную в плащ одного из всадников, отнесли на них в фермерский дом. Тем временем разбойники разбежались, завидев вооруженный отряд и не испытывая ни малейшего желания искать под пулями тело Уолтона, которое, по-видимому, никогда больше не всплывет.

Жена фермера раздела Терезу и уложила в постель. С помощью корпии и бинтов сделали временную перевязку, но рана оставляла мало надежды: пуля прошла навылет. Когда несчастной дали понюхать уксус и протерли им виски, она подала слабые признаки жизни. На ее щеках появился легкий румянец, губы шевельнулись, и глаза открылись, окинув окружающих смутным, непонимающим взглядом.

Не отходивший от женщины Жоэль склонился над ней.

— Вы узнаете меня? — спросил он.

Взгляд прояснился, как бы отвечая утвердительно.

— Можете ли вы слышать и понимать меня? — продолжал Жоэль.

Когда глаза дали такой же ответ, Жоэль обернулся к окружающим.

— Оставьте меня на некоторое время, чтобы я мог поговорить с ней.

Все вышли, оставив их вдвоем. Жоэль взял в свою руку холодную руку умирающей.

— Так вы — дочь Пьера Лесажа и Ла Вуазен?

— Да, — еле слышно прошептала пристыженная Тереза. — Я внушаю вам ужас, не так ли? — с трудом добавила она.

— Я искал вас, моя бедная Тереза, чтобы вручить вам этот предмет. — Сняв с груди медальон, Жоэль протянул его ей. Глаза женщины расширились от удивления, когда она увидела подарок от заключенного номер 141.

— Да, я знаю этот медальон — он принадлежал моему отцу. Как он очутился у вас?

— Мне передал его законный владелец — Пьер Лесаж.

— Вы видели его? — слабо вскрикнула женщина.

— Видел и говорил с ним в Бастилии.

— А я думала, что он в Венсенском замке. Боже милостивый, неужели он заключен в Бастилию?

— Пьер Лесаж покинул ее более шести недель назад — он умер.

Жоэль рассказал о своей встрече с заключенным и о том, как Лесаж сомневался в искренности намерений Уолтона, снабдившего его орудиями бегства.

— Негодяй — как я была права, что сбежала от него! Жаль, что его не настигло возмездие за все грехи.

— Не совсем — он… утонул в реке, — сказал Жоэль.

— Все уходят в мир иной, какая бы странная судьба ни была у них на земле, — пробормотала женщина. — Как небесный судия принял моих родителей? Как он примет их дочь?

Тереза оттолкнула от себя медальон.

— Возьмите его, — сказала она. — Это талисман, который принесет своему владельцу, знающему, как его использовать, все, чего может желать людское честолюбие: богатство, влияние, почести и власть! В нем письмо, подтверждающее то, о чем я сообщила вам в хижине лодочника, и чему вы отказались верить. В этом письме госпожа де Монтеспан, взбешенная тем, что король предпочел ей мадемуазель де Фонтанж, просит у Пьера Лесажа и Ла Вуазен яд, который избавит ее от соперницы и отомстит любовнику. Это полное подписанное признание. Она, должно быть, обезумела от ревности, совершив такую неосторожность, но ведь сказано в Писании, что если Бог хочет уничтожить кого-нибудь, то он прежде всего лишает его разума. Попадись эта записка на глаза королю Людовику, гордая маркиза может отправиться в ту же темницу, где кончил свои дни Лесаж, а то и вовсе на эшафот! И король, и маркиза купили бы письмо за любую цену, потому что, хотя монарху удалось спастись, бедная Фонтанж лежит в могиле. От одного или от другой владелец записки, несомненно, получит все, что потребует. Я отдаю вам эту бумагу и медальон.

— Мне?

— Тому, кто был свидетелем смерти моего несчастного отца и скоро станет свидетелем моей кончины.

— Но что мне с этим делать? Я ведь не имею отношения к интригам госпожи де Монтеспан. Кроме того, она впала в немилость и покинула двор.

Подобие улыбки мелькнуло на губах умирающей.

— О, шевалье, ясно, что вы новичок в придворных делах! Эта фаворитка никогда не падает так низко, чтобы не суметь подняться на крыльях зла туда же, откуда она была низвергнута. Часто казалось, что маркиза утратила свое могущество, но каждый раз она занимала прежнее место, знаменуя свое возвращение местью врагам.

— Но ведь я едва знаю вашу маркизу! — с жаром воскликнул Жоэль. — Я не являюсь ни ее приверженцем, ни врагом. Почему же я должен вооружаться против этой женщины?

Тереза подняла на него взгляд, в котором чернел мрак вечной ночи.

— Будущее открывается тем, кто стоит на пороге смерти, — ответила она голосом, казалось, доносившимся уже из иного мира, — а кроме того, я наделена даром ясновидения. Я знаю, что вы должны бороться с маркизой де Монтеспан за вашу возлюбленную…

Жоэль вздрогнул — перед его глазами возникло лицо Авроры, сердце пронзила острая боль.

— Держите медальон, — храните его ради ее спасения! — настаивала Тереза слабеющим голосом. — И в качестве подарка от меня, которая полюбила бы вас всей душой, будь вы свободны, а я — достойна вас!

Как бы устыдившись вырвавшегося признания, она вцепилась в простыню обеими руками, пытаясь прикрыть ею лицо, но руки разжались. Взгляд умирающей остановился на двери, открывшейся, чтобы впустить врача, за которым успели послать. Он бросил взгляд на бледное лицо, вознесенное смертью к вершинам человеческой красоты, и, сняв шляпу, печально промолвил:

— Эта женщина мертва.

Из-за своеобразного местоположения город Фрейбург являл собой трудный объект для военной осады, что весьма раздражало грубого и свирепого военачальника, осуществлявшего ее, когда прапорщик Жоэль де Локмариа прибыл, наконец, в лагерь.