Владимир Понизовский - Ночь не наступит

Теперь Аркадий Михайлович вспоминает об этом эпизоде с удовольствием. Но тогда, в разгар всеевропейской бури, он не на шутку перепугался: не переусердствовал ли? Оказалось, напротив: в награду за бдительную службу он был награжден орденом Владимира, давшим ему право на потомственное дворянство и фамильный герб, а следом получил назначение на пост заведующего всей заграничной агентурой. С этого поста, согласно традиции, следующая ступенька — кресло директора департамента, если и не выше... Мечтания? Пусть так. Почему бы и не помечтать? Мечты проницательных людей — это их планы. Дважды он собственной персоной оказывал некоторое влияние на ход истории. Чутье подсказывает ему, что и нынешнее дело войдет в ее анналы. Однако в любом предприятии мать успеха — усердие. Отдыхать он будет потом. А сейчас надо сделать последнее усилие: кое-что подчистить, уточнить.

Аркадий Михайлович бросает взгляд на лист, лежащий перед ним. Да, кресты и головы. Ему уже не раз видится и даже оживало во сне: копья с бунчуками из конских хвостов, как во времена Батыя, и на копьях — головы. Головы тех, из парижской мастерской: Вани Кашинцева, Антона Гнатовского, Алеши Теплова, Саши Дембского и той миловидной девушки, как ее звали? Да-да, Мария... У нее была такая же тонкая талия, как и у этой, у Ямпольской... Да и Кузьмина, если судить по фотографии... Аркадия Михайловича охватывает легкая, прозрачная грусть. Да, милые головки на покачивающихся копьях... Помнится, у Марии была толстая золотистая коса. Однажды девушка неосторожно окунула косу в студень с гремучей ртутью, и все смеялись, что теперь Маша — сама хорошенькая бомба.

Что ж, он никогда не бывает с женщинами жесток и груб и о каждой хранит добрые воспоминания. И о Зинаиде сохранит. Она чем-то похожа на Анни, что живет в Рамбуйе и сейчас приставлена им к Ростовцеву. Простак думает, что познакомились они случайно и Гартинг случайно узнал об их связи. Вот бы показать ему ведомость, по которой Анни исправно получает жалованье в ЗАГ...

Ростовцев работает отлично. Когда Аркадий Михайлович перекупил его у немцев, он положил ему триста марок. А теперь агент загребает по тысяче в месяц. Грех и скупиться: в прошлом году осведомитель присутствовал на съезде РСДРП в Лондоне, на заседаниях Центрального Комитета их партии в Женеве. Гартинг получал отчеты из первых рук, как тогда, когда Большевистский центр посылал этого «товарища» в Россию по явкам для восстановления связей. Если бережно к нему относиться, далеко пойдет!..

А как далеко? Что-то скребнуло в душе Аркадия Михайловича. Нет, ему лично агент не опасен. Не обскачет. Пожалуй, надо снова прибавить ему жалованье. Он, Гартинг, согласен с сэром Уилсингемом, шефом секретной службы при королеве Елизавете: «Нужные сведения никогда не стоят слишком дорого». Мудро сказано. И надо представить Ростовцева к единовременному вознаграждению. Если кто-то на Фонтанке попытается подсидеть: мол, чужими руками Гартинг жар загребает, он ответит: «Извольте-с, всем сестрам по серьгам!..»

Ну на сегодня хватит. Гартинг поднимается. Ему надо завершить еще одно, щекотливого характера дельце. Через час у него свидание с Зинаидой в доме на авеню Телье. Как ни бодрит Аркадия Михайловича юная секретарша «инженера», однако же надо знать меру. Вот и эта дурацкая булавка... Плевать ему на Ростовцева, никто не смеет контролировать заведующего ЗАГ в личной жизни. К тому же держать любовницу — это вполне в парижских правилах. Но Зинаида своей жаждой наслаждений и глупой восторженностью уже утомляет его. Верить тому, что он ей обещал! Вот простушка!.. Нет, Аркадий Михайлович предназначил ей другую роль. Ну и посмеется же он над недотепой подполковником с Фонтанки!

Она ни о чем не догадывается. Шалит, как ребенок. Ее ноги по щиколотки утопают в ворсе ковра, и Аркадию Михайловичу представляется, что это сама вечно юная Афродита, выходящая из пены морской. Глядя на нее, он даже начинает колебаться. Но нет, «будь мягким в приемах и сильным в достижении целей». Получайте, сударь! В следующий раз будете знать, с кем имеете дело!..

Гартинг протягивает руку к сброшенной на кресло одежде.

Додаков пребывал в состоянии все более гнетущего неудовлетворения. Его натуре потребно было действие, а он будто попал в трясину. План с инженерным бюро неожиданно затормозился. Поначалу эмигранты воодушевились, сами прибегали на встречи, выкладывали предложения и проекты. Потом как ножом срезало. Что-то разнюхали? Быть того не может. Решили перепроверить в Питере? Виталий Павлович предусмотрел и это. Свои люди в компании «Гелиос» только подтвердили бы версию о заграничном предприятии. В чем же дело?.. Тем временем операция, осуществляемая ЗАГ, стремительно развертывалась. Подполковник из газет узнал об аресте Валлаха и понял, что это — сигнал к началу атаки. Он сам отказался включить в игру осведомителя «Данде» и теперь очутился в незавидной роли одиночки-любителя, хотя тут же под боком действовал отлаженный механизм российского политического сыска. Конечно, пребывание Додакова в Париже в этот момент сулит ему лавры соучастника — ради этого и послал его сюда директор департамента. Но Виталию Павловичу претили почести не по заслугам. Он чувствовал в себе достаточно энергии, чтобы добиваться успехов собственным умом и своими руками. Именно чувство бессилия более всего и тяготило.

К тому еще он примечал странные перемены в Зиночке. Вроде бы все было как и прежде. Она исправно делила с ним ночное ложе, была восхищена Парижем, безотказно выполняла агентурные поручения. И все же он чувствовал, что женщина что-то утаивает от него. Эти участившиеся после Нового года отлучки — не ночью, нет, во второй половине дня. Казалось бы, что тут такого? Бродит по улицам, по магазинам. Но после этих прогулок он ловил на себе ее взгляд — странный, будто оценивающий. И в постели он чувствовал какую-то новую, не от него исходящую умелость ее равнодушных ласк. Может быть, все это домыслы, пробужденные угнетенным состоянием? Может быть, сам сладострастный Париж открывает в Зиночке нечто до поры дремавшее, а видения беспечного богатства рисуют миражи?.. Он старался быть с ней предупредительней, внимательнее. Вот и сегодня приготовил сюрприз — билеты в Оперу. Зиночка запаздывала с прогулки, он нервничал, досадливо мял папиросы и курил одну за другой.

Если она сию минуту не придет, в лучшем случае они успеют на второй акт. Из окна номера на втором (по-российски — третьем) этаже Додакову была видна площадь и сверкающий огнями подъезд отеля. Подъезжали фиакры, пары спешили в ресторан и мюзик-холл. Ходить по городу одной, да еще вечером... Надо будет предупредить, и построже. Да, построже. Как-никак он за нее отвечает... И даже ограничить в деньгах. И без того растранжирено сверх всякой меры!