Анто Станичич - Гнездо чаек

— Бошко, почему ты не спишь?

— Не спится, синьор капитан.

— Неужели не устал?

— Нет.

— Но ведь со вчерашнего дня ты не смыкал глаз.

— Да, но мне все равно не хочется спать.

— Ну коли так, пойдем со мной в каюту. Поговорим немного. Я хочу кое о чем тебя спросить.

Спустившись в каюту, капитан продолжил свои расспросы.

— Видишь ли, — начал он, — я наблюдаю за тобой с первого дня. Ты не такой, как остальные матросы. Вот я и решил помочь тебе. Ты хорошо справляешься со своими обязанностями. Но при этом какой-то унылый, невеселый, подавленный, задумчивый. Похоже, тебя гнетет и мучает какая-то тайна, и оттого мысли твои всегда где-то далеко… Скажи мне, кто твой отец?

— Лучше не спрашивайте меня об этом, синьор капитан, прошу вас.

— Расскажи мне о своей жизни, — настаивал капитан. — У человека всегда становится легче на душе, когда он с кем-нибудь поделится своей болью и печалью. Соберись с духом и доверься мне.

И Бошко стал рассказывать, начиная с того дня, как он себя помнит. Когда он дошел до поездки в Верону вместе с Джорджо, капитан внезапно его прервал:

— Да будет тебе известно, что я знаком с этим Джорджо. Ведь если я внимательно слушал тебя, Джорджо — сын веронского купца, не так ли?

— Да.

— Конечно, это он, сын моего доброго друга! О боже, мир тесен! Я помню Джорджо еще ребенком. В юности, когда я даже и не помышлял, что буду моряком, я часто бывал у них. Но с того дня, когда отец взял меня с собой в плавание, я никогда больше не был в Вероне. Четыре года назад я узнал от одного венецианского купца, что Джорджо офицер на военном судне. Думается мне, он старше тебя не намного.

— Года на три.

— Какая досада, что я не поговорил с тобой раньше. Видишь, как оно в жизни бывает…

— А у вас, синьор капитан, есть семья?

— Есть. Я тебя с ней познакомлю. Вот сбудем в Анконе товар, возьмем новый груз и сразу пойдем в Венецию. Так что, веселей, Бошко!

С этими словами они расстались.

Солнце стояло в зените, когда парусник капитана Франческо бросил якорь в Венеции. Капитан был в самом прекрасном расположении духа. Дела его шли как нельзя лучше. В Анконе он выгодно сбыл свой груз, заполнил трюмы другим товаром и привез его в Венецию. Ровно через полчаса после того, как его парусник встал на якорь в Венеции, капитан приказал спустить на воду небольшую шлюпку и позвал Бошко в свою каюту.

— Слушай, Бошко, сейчас я доложу в Управлении порта о нашем прибытии, а заодно разузнаю, как и почем идет товар, который мы взяли на борт в Анконе. Если не удастся сбыть его здесь, то остаток мы переправим в Падую. Там есть купцы из разных краев, даже из твоей Боки.

— Мои земляки?

— Да, твои земляки держат в Падуе лавки. Иные там осели, обзавелись семьями. Смотрю я на тебя и думаю, что скоро мы попируем на твоей свадьбе.

— Но, синьор капитан, мне еще рано жениться.

— Почему?

— Как я могу жениться, если у меня нет даже справки о том, кто я такой. Все мои документы на дне морском.

— Не печалься. Я помогу тебе выправить документы. Кое-кто из моих друзей состоит на службе у дожа. Так что мне выдадут любую справку, какую я только пожелаю. Для соблюдения формальностей я буду одним из свидетелей. Капитан — свидетель. Этого вполне достаточно. Впрочем, может быть, в Падуе есть кто-нибудь, кто знал твоего отца. В крайнем случае, если понадобится, обратимся за справкой к венецианскому наместнику в Которе. Там видно будет. Сейчас я спешу на берег. Я взял бы и тебя с собой, но, думаю, тебе лучше побыть на шхуне, пока я разузнаю все и получу для тебя хотя бы временное удостоверение. Тогда мы сможем всюду бывать вместе. Здесь мы простоим пару месяцев. Я истосковался по семье. К нашему возвращению из Падуи, думаю, все будет в порядке…

Под вечер капитан вернулся на шхуну в отличном настроении. Едва ступив на палубу, он позвал Бошко в свою каюту.

— Я все устроил с помощью друзей.

— Что именно, синьор?

— Получил бумагу, на которой черным по белому написано, кто ты и что.

— Но вы не знаете моей фамилии.

— Ерунда! К твоему имени я прибавил свою фамилию. Это, разумеется, на время, пока из Котора не придет подтверждение о том, что твоя семья действительно родом из Боки.

— Бока большая. Котор — это главный город, а вокруг множество сел. Мое село называется Жаница. Там мой дом, то есть дом моего покойного отца.

— Не волнуйся, все образуется. А сейчас ужинай и ложись спать. У тебя усталый вид.

Бошко лег вместе с матросами, но заснуть никак не мог. Его взволновал разговор с капитаном, который, видно, и вправду его полюбил. Они вместе поедут в Падую, там он будет желанным гостем в семье капитана. А потом… Но Бошко не додумал свою мысль — его сморил наконец сладкий сон.

Разбудили Бошко громкие голоса. Это матросы рассказывали друг другу свои сновидения. Одному приснились отец с матерью, другому — любимая девушка, на кого-то напал во сне неизвестный зверь. Бошко наспех оделся и выбежал на палубу.

— Капитан еще здесь? — спросил он попавшегося ему навстречу матроса.

— Да, он собирается в Управление.

Бошко вихрем помчался по палубе, кубарем слетел вниз по трапу и, остановившись перед каютой капитана, постучался.

— Войдите, — донесся голос капитана.

Бошко открыл дверь и вошел.

— Доброе утро, Бошко, как спал?

— Хорошо, синьор капитан…

— Вижу, ты хочешь меня о чем-то спросить?

— Не спросить, а попросить.

— Слушаю тебя.

— Можно, я вас отвезу на берег?

— Конечно. Приготовь шлюпку. Со мной тебе нечего опасаться. Ни наушники, ни шпики, ни стражники не посмеют даже косо взглянуть на тебя. Вот увидишь: скоро и твое лицо озарит улыбка. Ступай и скажи вахтенному, что сегодня ты меня повезешь в Управление.

Когда капитан вышел на палубу, Бошко уже поджидал его в шлюпке.

Через десять минут они пристали к берегу. Капитан отправился по своим делам, Бошко остался в шлюпке. Мимо проходили и моряки, и жители Венеции, и чужестранцы. Слышалась разноязычная речь. Но Бошко никого не видел и не слышал. Глубоко задумавшись, сидел он в шлюпке и даже не заметил, как подле него остановились два моряка. Один из них крикнул по-итальянски:

— Эй, парень, перевези нас!

— Не могу, я жду капитана.

У моряка с досады вырвалось крепкое словцо на чистейшем сербском языке.

— Что ты сказал, дружище? — спросил Бошко по-сербски.

— То, что ты слышал, — ответил матрос. И вдруг вытаращил от удивления глаза. А потом восхищенно воскликнул:

— Да ты, парень, никак, наш. Ты ведь, черт побери, говорил по-нашенски?

— Откуда будешь? — спросил Бошко второй моряк.