Джудит Тарр - Господин двух царств

Царь и его отряд ненадолго задержались в Сиве. Александр рвался в путь, но людям было нужно дать день или два на отдых. Они встали лагерем на широкой поляне среди деревьев и получали все, что просили: еду, питье и даже компанию. Некоторые женщины и мальчики в Сиве очень заинтересовались большими светловолосыми пришельцами, и пришельцы были рады удовлетворить этот интерес.

Любопытство Александра было иного рода. Отсвет божества еще был виден на нем после ночного сна, но уже тускнел, становясь частью его самого. Он хотел увидеть источник, знаменитый даже в Элладе, — ледяной в разгар дня и почти кипящий в полночь.

Но, может быть, это сказки. Когда они отправились в путь — Александр, пара его друзей и Мериамон — было чуть ли не морозно. Солнце стояло в зените. Сплетенные ветви деревьев поглощали солнечный жар, но источник был на открытом месте, вытоптанном ногами паломников. Вода изливалась из скалы, наполняя маленький замшелый бассейн, переливалась струйкой через край, и ручеек исчезал в зарослях.

Стая ворон на деревьях хлопала крыльями и ссорилась, поднимая ужасный шум. Жрец, сопровождавший их, замахал руками, чтобы прогнать птиц.

Александр остановил его.

— Пусть остаются, — сказал он. — Они здешние, а не мы.

Жрец хотел было возразить, но, передумав, пожал плечами.

— Как вам угодно, господин, — сказал он. Александр улыбнулся ему, и тот просто растаял.

Мериамон подумала, что когда-нибудь Александр встретит человека, который не поддастся чарам его улыбки. Но это, наверное, произойдет нескоро.

Александр встал на колени у бассейна и погрузил в воду руку.

— Холодная, — сообщил он. Попробовал воду на вкус. — Пресная. Чистая вода из скалы.

— Это подарок бога, — сказал жрец.

— Как и все сущее, — ответил Александр и выпрямился, уже стремясь куда-то. Пока другие пробовали воду, он бродил среди деревьев. Это были оливы. Александр потрогал ветки, потрепал серо-зеленые листья.

— Странно видеть оливы здесь, среди пустыни.

Мериамон не пошла к источнику вместе с остальными. В тени деревьев было прохладно, крик ворон казался даже приятным. «Они смеются, — подумала она, — радуясь жизни».

Александр присел на землю рядом с ней. Сехмет после секундного раздумья перебралась к нему на колени.

— Я скучаю без Перитаса, — сказал Александр.

— Скоро увидишь его, — ответила Мериамон.

— Думаю, через неделю, — сказал он. — Если пустыня не будет возражать.

— Не будет. Она не хотела пускать тебя сюда. Раз уж это не получилось, она будет рада от тебя избавиться.

Он удивленно взглянул на нее.

— Ты тоже это чувствовала? Что земля не хочет, чтобы мы были на ней?

— Она никогда не любила нас, тех, кто из Черной Земли. Мы шумные, нас много. Мы портим чистую пустыню, отравляем ее водой, разводим какую-то зелень.

— Я бы сказал, что в этом виноват Нил, — сказал Александр. — Ведь это его разливы делают вашу землю такой благодатной.

— И он тоже, — согласилась Мериамон и добавила, помолчав: — Значит, ты возвращаешься в Ракотис.

— И в Мемфис. А затем — в Азию.

По ее спине пробежал холодок. Это было даже приятно.

— Ты не останешься в Египте?

— Не могу. — Он сказал это слишком быстро, но смягчил свои слова короткой улыбкой. — Я бы остался. Но у меня на восточном фланге Дарий и вся его империя, и есть еще дела в Эллинском союзе. В конце концов я ведь пришел сюда, чтобы сразиться с Персией.

— Ты это сделал.

— Я начал. Вот что это такое — начало. Чтобы довести дело до конца, мне придется пройти и через остальное.

— И что же это? — спросила она.

— Все. — Александр улыбнулся, видя выражение ее лица. — Может быть, снова смертельная опасность. Может быть, нет. Вокруг целый мир. Ты когда-нибудь думала об этом? Сначала Персия — она опасна до тех пор, пока я позволяю ей сопротивляться. А потом — кто знает? На восток от Персии есть еще страны. Есть земли и на западе, Италия и Сицилия, где уже есть греки, и дикие места за ними и, наконец, ворота солнечного захода, Геркулесовы Столбы. Их поставил там мой предок, а может, так только говорят. Я бы хотел сам их увидеть.

— Ты бы хотел сделать все, что может смертный.

— И кое-что, что может бог. — Александр встретил ее изумленный взгляд.

«Молния, — подумала она. — Бьет в самое сердце».

— Не говори, что ты не знала этого. Именно ты привела меня сюда.

— Не я, — возразила Мериамон, — а боги, говорившие через меня.

— Это одно и то же, — сказал он.

— Ты узнал это в святилище бога?

Александр опустил глаза. Мериамон заморгала, озадаченная. Здесь, в ясный день, в роще Солнца, слова казались такими темными. Он гладил Сехмет, с головы до изгибающегося хвоста, снова и снова, в ритме ее мурлыканья.

— Я узнал… — сказал он. Умолк. Нахмурился. — Я узнал… должно быть, слишком много. Спокойнее было бы не знать. Думать, не сумасшедший ли я, или моя мать лгала, или я совершал одни глупости. Я никогда не был обычным. Не мог. Но когда я узнал… Это все переменило. Понимаешь, это был не я. Это всегда был бог.

— Бог выбрал тебя своим инструментом, — сказала Мериамон. — Это не значит, что он — это ты, а ты — это он. Это не больше, чем сын походит на своего отца.

— Филипп тоже не был обычным! — воскликнул Александр резко, почти зло. — Говорят, я унаследовал свой военный дар от него. Он был крепче и благоразумнее. Но он был блестящим полководцем.

— Каждый человек то, чем сделала его жизнь.

Александр не слушал.

— Я лучше в трудные моменты. Думаю быстрее. Так было всегда. Это от матери — она была невероятно стремительной. Если бы она была мужчиной, Македония никогда не получила бы столько власти. К счастью, она родилась женщиной. Она смогла выйти замуж за Македонию, вместо того чтобы завоевывать ее.

— Или разрушить ее в войне.

— Они бы оба сделали это и много старались для этого: и она, пойманная в женском теле, и он, которого могла поймать своим телом любая женщина, которую он видел. Вот тебе ирония. Множество незаконных детей, а наследник, будущий царь — незаконный сын от бога.

— Через тело Филиппа, — заметила Мериамон.

— Ему это было бы все равно, — сказал Александр. Он держал Сехмет за лапку, чтобы заставить ее выпустить когти, ослепительно белые и острые. — Думаю, я счастлив узнать, кто я. Но и ужасаюсь этому.

— Конечно. Ты же только наполовину безумец.

Он засмеялся.

— И на какую же?

— На ту, которая заставляет тебя делать то, чего не сделал бы никто другой, и делать блестяще. Ты же знаешь, я никогда не прощу тебе Тира. Даже если ты, в конце концов, и пришел в Египет.

— Я должен был это сделать, — заявил Александр. — Но я же пришел туда, куда ты хотела, чтобы я пришел. И сделал то, чего ты хотела. Удивляюсь, что ты не пытаешься заставить меня остаться и быть настоящим фараоном.