Дороти Даннет - Путь Никколо

Чуть погодя вдова увидела, как телега с грохотом выезжает со двора вместе с Клаасом и одним из младших подмастерьев.

Феликс ушел из дома, не повидавшись с матерью и не спросив у нее дозволения. Хеннинк, также видевший, как уехала повозка, заявил, что ничего хорошего не выйдет, когда из подмастерья пытаются сделать солдата. Полгода назад у них был славный паренек, которому бы никогда и в голову не пришло уехать из дому на хозяйской подводе в рабочее время без всякого разрешения.

— Но зачем это ему? — спросила Марианна де Шаретти.

— Отправился забирать свой выигрыш, — пояснил Хеннинк. — Он получил латную перчатку, но это только залог. Может, там еще щит или шлем.

— Или просто вторая перчатка, — предположила Марианна де Шаретти. — В таком случае, со своей подводой он будет выглядеть дураком, не так ли? Ладно, у нас есть заботы поважнее. Покажи мне весы, которые нужно подправить.

Подвода вернулась нескоро. За это время Катерина успела пойти прогуляться с друзьями и позднее вернулась, чтобы сообщить, что в шатрах на рыночной площади продавались сушеные фрукты, и там была эта девчонка ван Борселен, еще более угрюмая, чем обычно. Толстушка Гелис. По поводу того, как они с Клаасом провели время на Карнавале, ей было ровным счетом нечего сказать, кроме того, что ей никогда в жизни не было так скучно, и она вернулась домой сама по себе. Она не сообщила, с кем ушел Клаас. Но — угадай? — у Гелис новая грелка для рук. И знаешь, какая?

Разумеется, серебряное яблочко.

Марианна де Шаретти устало задалась вопросом, подарил ли ей его Клаас до или после того, как ему нашили колокольчики на одежду. Или, возможно, он брал его с собой накануне вечером На Карнавале никогда не знаешь, кого придется подкупить… или вознаградить.

Ближе к сумеркам, когда все уже собрались в доме, во двор вновь вкатила подвода, и Марианна де Шаретти слышала, как открывается дверь подвала. Топот и хождения туда-сюда продолжались довольно долго. Затем младший подмастерье с широкой улыбкой постучался к ней в дверь и сообщил, что они доставили кое-какие припасы и, возможно, демуазель пожелает лично взглянуть на них?

Накинув шаль на плечи, она взяла лампу и вышла, позвякивая связкой ключей. Ветер задувал под вдовий чепец с гофрированными складками, играл лентами под подбородком. В подвале Клаас оказался один; он стоял на коленях среди каких-то мешков и расставлял зажженные свечи. Она закрыла дверь.

Он обернулся.

— Я взял с собой этого мальчишку, потому что он довольно глуповат. Он уверен, что половина из этого — пряжа. Взгляните.

Подойдя ближе, она нагнулась. Часть мешков уже были развязаны. За ними стояли ящики с приоткрытыми крышками. Сперва она заметила солому, затем слабо блеснул металл Стальная кираса и еще одна под ней. Наплечники, уложенные один в другой. Поножи и налокотники. Мешок, в котором могла бы быть капуста, но на самом деле оказались стальные шлемы в немецком стиле. Еще один ящик массивных доспехов. Марианна де Шаретти с шумом опустила крышку и молча уселась сверху.

Клаас, быстро переходя от одного мешка к другому, развязал горловину последнего и проверил содержимое. Затем, подхватив свечу, широко взмахнул ею и наконец уселся рядом.

— Ну что?

— Я слышала, ты выиграл латную перчатку, — заметила она.

Оттого, что он столько нагибался, его лицо раскраснелось, но больше никто на свете не мог улыбаться так широко, как Клаас. Костяшками пальцев он постучал по одному из ящиков.

— Две дюжины от госпитальеров святого Иоанна. Если кто-то будет интересоваться, то я все это выиграл. Вы купили у меня латы, а Томас отвезет их на юг к Асторре. Разумеется, он заберет также и все, что мы купили по пути на север. Это позволит нам снарядить на пятьдесят человек больше, чем указано в контракте. Они дают лошадей, а мы — доспехи.

Он говорил с ней, как мужчина с мужчиной, — все чаще в последнее время. Она отвела взгляд от его закатанных рукавов и багровых кровоподтеков на предплечье.

— И сколько же я тебе заплатила за все это? Полагаю, мне лучше узнать об этом заранее.

— Не слишком дорого. Они все старые. Я запишу в расходную книгу. Разумеется, на самом деле, вам не нужно ничего платить. Это все из арсенала госпитальеров, по соглашению с семейством Адорне. Но официально нет никаких записей, и никто из нас ничего об этом не слышал, если не считать латных перчаток.

В подвале было холодно, и горевшие свечи почти не согревали. Но она была слишком упряма, чтобы отпустить его так запросто. Сложив руки на коленях, Марианна де Шаретти поинтересовалась:

— И чем же ты за это заплатил?

— Обещаниями, — отозвался тот. — Я расскажу обо всем после нашей встречи с мессером Адорне. Я наткнулся на нечто любопытное в Милане. Это может принести выгоду и Адорне, и компании Шаретти. Мессер Адорне еще не знает всех деталей, но он готов сделать первое вложение. Как я уже сказал, мы сумеем выставить еще полсотни наемников, вне зависимости от того, сработает мой замысел или нет.

— Да, я уже поняла, что ты хочешь заставить меня нанять для Асторре целую армию. Но я не вижу здесь оружия.

— Конечно, — отозвался Клаас. — Я уже говорил, что мессер Тоби едет в Пьяченцу. Там он должен закупить пушки и порох для Тибо и Жаака де Флёри. Я также попросил его приобрести пятьдесят schioppetti для капитана Асторре. Ружья.

— И чем за них платить?

— Понимаете, — начал Клаас, — это великолепная схема. Банк Медичи поддерживает Милан и Неапольского короля Ферранте, поэтому их миланский управляющий — брат Томмазо Пигелло — готов выдать нам аванс для покупки ружей, а также для того, чтобы Томас мог нанять еще полсотни наемников для Асторре. Потом мы пойдем к герцогу Миланскому и предложим ему пятьдесят полностью вооруженных стрелков, при условии, что он подпишет очередную кондотту. Этими деньгами мы расплатимся с Пигелло и оружейниками, и еще останемся с прибылью.

— А капитана Асторре, стало быть, не посвятили в этот великолепный план?

— Он не любит ружья, — пояснил Клаас. — В отличие от мессера Тоби и Томаса.

— А мейстер Юлиус? — полюбопытствовала вдова. — Или ты уже забыл, что я отправила высокооплачиваемого стряпчего с вашим отрядом, который, как мне казалось, именно и должен заниматься всеми контрактами и закупками?

Вместо улыбки его губы изобразили задумчивую гримасу. Вскинув руки, он сцепил их над головой и прижмурился, словно под дождем.

Она продолжала настаивать:

— Это не такой уж трудный вопрос, если только ты не страдаешь от головной боли.

Он опустил руки. Улыбка вернулась, но на сей раз слегка смущенная.

— С Юлиусом и впрямь не так просто. Он умный человек и скорее послушает вас или Тоби, нежели меня.