Филип Ванденберг - Наместница Ра

— Так, значит, он тебе не так уж и дорог?

Девушка пожала плечами.

— Говорю же, просто нашла.

— Продай его мне! Я хорошо заплачу!

— Ну, не знаю… — Девушка замялась. Но когда Руя вытащила из мешочка на поясе три серебряных колечка, та сняла украшение и протянула его вместе с сыром.

В тот же вечер Птаххотеп увидел амулет на груди своей жены и обомлел.

— О, сокологоловый Монту, спутник всех моих походов! — испуганно воскликнул он. — Откуда у тебя это?

— Одна торговка на рынке у восточных ворот продала мне его, — похвасталась Руя. — Нравится?

Птаххотеп сорвал подвеску с шеи жены и в чрезвычайном волнении бросился вон из дома. Во дворце фараона он разыскал Тхути, золотых дел мастера и начальника налоговых сборов и в немом молчании положил амулет перед ним на стол. Тхути недоуменно взглянул на начальника войск, а потом схватил украшение и рассмотрел его со всех сторон.

— О, свинья богини Нут! — вскричал он.

— Сколько таких амулетов вышло из-под твоей руки?

— Этот единственный, клянусь Великой Эннеадой! Повисла тягостная тишина. И Тхути, и Птаххотеп думали об одном и том же, но ни один не отваживался высказать свои подозрения вслух. Начальник войск первым набрался духу и заговорил:

— Мне часто приходилось видеть его на груди покойного фараона, да живет он вечно. Я хорошо помню, как он, обхватив амулет обеими руками, рассказывал о Нут, богине неба, которая принимает облик свиньи и каждое утро пожирает звезды, чтобы вечером, когда Ра уходит за западный горизонт небес, снова родить их из своего лона… И его положили с фараоном в саркофаг, — осторожно закончил Птаххотеп.

Тхути кивнул.

Жрец Сем, распоряжавшийся на погребении прежнего фараона, вынужден был констатировать: да, амулет украден из усыпальницы Тутмоса в Долине Шакалов.

Подозрение сразу же пало на Кию, пастушку коз, и поначалу никто не хотел верить, что царское сокровище просто валялось в пыли. Но потом, когда девушка привела начальника войск, золотых дел мастера, и Инени, архитектора, к тому месту, где якобы нашла его, то вельможи сделали следующее открытие: здесь, на расстоянии брошенного камня, валялось множество предметов из могилы, остатки добычи, которую явно делили под покровом ночи. Тогда они отослали Кию к ее козам и начали подъем по горной тропе, ведущей в Долину Шакалов. Уже издали их взорам открылась зияющая в скале брешь, и Тхути горько возопил:

— О, Ка фараона, ушедшего к Осирису, зачем ты покинул хозяина? Разве не поставили мы тебе в гробницу обильной пищи и знатных жертвенных даров?

От каменных стен отразилось эхо, но ответ не пришел. И тогда, стеная и сетуя, пустились они в обратный путь.

Целитель Тети добивался встречи с верховным жрецом. Но Пуемре, второй жрец, настойчиво отказывал ему: мол, пожар в храме обезобразил лицо Хапусенеба и вид его ужасен для любого, к тому же он, Пуемре, может передать ему все, что имеет сказать маг.

— Что имею сказать? — взъярился Тети. — Слуга Амона, дурные курения приносящий в жертву, ты спрашиваешь о моих притязаниях?! Храм бога повергнут в пламя, Нгата, моя рабыня, погибла в нем, и при этом кровь Ра исчезла из запечатанного узлами Исиды ларя! Возможно, оракул Амона даст мне ответ?

Пуемре защищался:

— Не призывай гнев Амона на свою голову. Его деяния начинаются там, где кончается твоя магия.

Пуемре посмотрел на Тети, потом задержал взгляд на тяжелом занавесе, отгораживающем колонный зал, и опустил глаза. Тети ринулся к занавесу и, вцепившись так, что побелели костяшки пальцев, сорвал его.

— Так я и думал… — начал было он, но слова застряли у него в горле.

Перед ним предстало жалкое подобие человека. Широкая полоса кожи, похожая на крокодилью, была покрыта буграми живого мяса и тянулась ото лба к животу, а на ней сидели глаза, нос и рот — или что там от них осталось. Хапусенеб, верховный жрец!

Тети скривился от испытанного им отвращения и только после довольно продолжительной паузы снова смог взять себя в руки.

— Ты отмечен знаком, — сказал он, как будто извиняясь.

Хапусенеб, полулежавший в кресле эбенового дерева с вытянутыми ногами, не пошелохнулся. Целителя охватила жуть. И вдруг воспаленные губы верховного жреца слабо шевельнулись, с трудом облекая звуки в слова:

— Ты силен, как бык, Тети, и ум твой ясен подобно светозарным дланям Ра. Ты одержал победу над Хапусенебом, его первым пророком. Но Амона, царя всех богов, тебе не победить!

— Я владею сияющей кровью Ра! — возразил Тети, не скрывая своего триумфа. — А с ней я сильнее, чем фараон, и могущественнее самого Амона!

Бритоголовые жрецы, прислушивавшиеся к разговору мага и первого пророка, бросились на пол и стали биться лбами о мраморные плиты, будто Тети произнес нечто кощунственное.

А целитель почти перешел на крик:

— Вы можете наслать на меня убийц, поджечь мой дом, пока я сплю, но тогда тайна крови Ра навсегда останется нераскрытой, ибо лишь один человек знает, где хранится формула жидкого света. И человек этот стоит перед вами!

Хапусенеб прохрипел:

— Твое желание мне известно, маг. Будь уверен, мы сделаем все, чтобы услужить тебе и устранить фараона. Но царь сейчас в расцвете сил, и сторонников у него больше, чем прежде. Ты должен иметь терпение.

— Терпение, терпение! — фыркнул Тети и топнул ногой. — Терпение — добродетель слабых. Я же силен, как бык. Я хочу стать фараоном и буду им. Именем Амона, которое для вас свято.

— Дай нам срок до месяца фармути, когда закончится сев. До той поры утечет много воды в Ниле.

Лекарь кишечника фараона был срочно вызван во дворец: нутро его величества разрывалось подобно полю под плугом крестьянина. Когда лекарь явился, он нашел Тутмоса на его ложе. Царь лежал, скрючившись от боли, и прижимал обе руки к животу.

Лекарь вынул из шкатулки, принесенной с собой, разные настои трав и микстуры, затем в пузатом стеклянном сосуде смешал их и, получив зеленовато-желтый раствор, влил его в рот трясущегося фараона. Тутмос начал потихоньку успокаиваться.

— Поведай нам, лекарь кишечника фараона, какой злой дух вселился в кишки царя? — вкрадчиво осведомился Минхотеп, управитель царского дома и начальник церемоний.

Врач жестом попросил управителя, а также присутствующих здесь дворцовых чиновников и слуг набраться терпения и вытянутыми пальцами начал прощупывать живот фараона. Каждый раз, когда он нажимал на определенную точку, царь извивался от боли.

Лекарь кишечника фараона кивнул и пояснил:

— Во внутренностях царя злые духи оставили после себя экскременты. Место это носит название «желчный пузырь». Он имеет форму мешка, в каких крестьяне переносят воду, только много меньше. Экскременты духов тверды, как камни из гранитных каменоломен, и нередко приводят к смерти.