Ганс-Йозеф Ортайль - Ночь Дон Жуана

Моцарт мог играть на бильярде, когда у него рождалась музыка. Он начинал напевать ее про себя, и эти мелодия брала верх над бильярдом, над стуком шаров. Раздавался довольно приятный звук, когда сталкивались шары: тук-тук. Однако неизменно побеждала музыка. Тук-тук — и Моцарт снова насвистывал мелодию, но уже совсем другую. Он изменял ее и думал о новой, давно позабыв о паре уставших нот.

Все вперемешку, ничего не разберешь. Именно поэтому жить с Моцартом было интересно. Каждый день был не похож на предыдущий. Но порой на пару минут или даже на целый час восстанавливался порядок, такой же, как в его произведениях. Там ноты выстраивались в ряд, с радостью подчиняясь божественной гармонии, — и все растворялось в этой музыке!

Нет, Моцарт никогда ни на что не жаловался. Она любила мужа и за то, что он был одним из немногих, кто никогда не жаловался, не рассчитывал на чье-либо снисхождение, не сетовал на свою судьбу и не роптал на Бога. На Бога, одарившего его талантом, но покинувшего на произвол судьбы. Ведь Моцарт, который еще в детстве достиг невероятного успеха, слетел вниз, в окрестности Вены, где они не могли позволить себе даже нанять слуг.

Несмотря на все это, несмотря на такое сокрушительное падение, Моцарт никогда не жаловался. Он до сих пор производил на Констанцию впечатление человека, не подвластного житейским бурям. Хотя все знали, что он по уши погряз в долгах, Моцарт Никогда не говорил с Констанцией о деньгах и делал вид, что все эти неприятности — всего лишь мимолетное явление. Что небо нахмурилось на мгновение и вскоре снова прояснится, станет лазурно-голубым.

Поэтому Констанция часто подумывала о том, что Моцарт бросает вызов Богу. Она еще никому об этом не говорила, однако втайне верила, что ее мужу важно было вступить в битву со своим Богом, о котором он никогда не говорил. В тайную, никому неведомую битву за то, чтобы, несмотря на все неудачи, а может, именно благодаря им написать прекраснейшую музыку.

Многое оставалось неясным. Констанция не могла ни с кем об этом поговорить, хотя мысленно постоянно возвращалась к этой теме. Моцарт хвалил ее за ясный ум. Констанция следила за деньгами, домашним хозяйством и ребенком. В этом-то она разбиралась. Иногда ей казалось, что она понимает, что происходит с Моцартом: он старался не пускать тревогу в свое сердце. Сердце должно быть свободным, иногда даже от музыки. Например, во время бильярда или пасьянса.

Господин да Понте давно вернулся в свою комнату. Констанция заметила, что свет в его окне загорелся, а затем погас. Лоренцо вовсе не походил на ее супруга. Этот тип пресмыкался перед всеми и думал только о собственной выгоде. Он все время плел интриги, дожидаясь удобного момента. Но у него всегда что-то не ладилось! Никак не выходило!

Моцарт был по уши влюблен в свое творчество. Из за этой влюбленности он был немного озорным и капризным. Пытался отгородиться от других, держать всех на расстоянии, чтобы никто не говорил с ним о его музыке!

Должно быть, теперь, когда он работал над оперой, внутренняя борьба обострилась. Композитор все поставил на эту оперу! Если Моцарт проиграет, им придется уехать в Англию. Навсегда покинуть Вену. Детей они с собой не возьмут, ни маленького Карла, ни девочку, которую родит Констанция. Да, она была уверена, что будет девочка. Они назовут ее Марией Анной, потому что Моцарт очень любил свою сестру. Констанция давно приняла решение, что именно так будут звать будущего ребенка, хотя еще ни слова не сказала об этом мужу. Когда она сообщит об этом Вольфгангу, он рассмеется, как будто именно ему в голову пришла такая хорошая идея. Хотя эта идея никогда не пришла бы ему в голову, сколько бы он ни говорил, что она «витала в воздухе».

Моцарт особенно ценил мысли, витавшие в воздухе. Ему редко удавалось до них додуматься. Порой Моцарт говорил так об удачном тексте либреттиста: его слова питали в воздухе и шутя складывались в либретто.

Сейчас было не до шуток, пусть даже Моцарт и вставал каждое утро с мыслью, что ему нечего бояться. Но Констанция все сильнее о нем беспокоилась. Ей было неясно, как ее мужу удается держать себя в руках. Она знала, что его работа так и не сдвинулась с мертвой точки. Целыми днями шли утомительные репетиции. Местами ему не нравился текст. Среди всей этой неразберихи и беспокойства Моцарта тревожили мрачные Мысли о смерти отца, о долгах, о Вене и ее предместье. О далекой Англии и скором рождении ребенка.

Как ни в чем не бывало, Моцарт по утрам вставал, Целовал ее, насвистывая и напевая что-то про себя. Затем он выпивал чашку кофе. Еще две чашки. Садился у окна и смотрел на окна Лоренцо да Понте. Создавалось впечатление, будто у Вольфганга уйма времени. Он пил вместе с ней шоколад до тех пор, пока не замечал, что да Понте уже встал. Моцарт спешил к Лоренцо, потому что все это время только и думал о том, как бы обсудить с ним одну идею.

Наконец-то Моцарт вернулся. Наконец-то. Нужно закрыть глаза! Его туфли громко стучали по полу. Ах, он снял их еще у порога! Затем очень медленно подошел к окну. Моцарт устал, но никогда ей в этом не признался бы, даже если бы Констанция его об этом спросила! Моцарт почесался. Остановился у окна и почесался. Да, ему не нравилась эта белая рубаха. Он сдернул ее одним движением, в то же время другой рукой снимая штаны… Вот и штаны упали на пол — стук.

Неужели он стоял у окна полностью раздетым? Зачем? Зачем стоять у окна? Нужно о чем-то подумать? Констанции хотелось взглянуть на него, нагого, у окна. Моцарт переступал с ноги на ногу, из-за чего половицы слегка поскрипывали.

Господи, почему же он не ложился? С чего бы это ему понадобилось стоять у окна посреди ночи? Констанция приоткрыла правый глаз и убедилась, что Моцарт действительно по-прежнему у окна. Совершенно голый. Облокотившись обеими руками на подоконник, композитор всматривался в темноту. В опустевшие, темные и безмолвные улицы. С чего бы это?

Констанции очень хотелось выпрыгнуть из постели и обнять его. Но казалось, ему нужна еще пара минут, чтобы прийти в себя. Его одежда неприятно пахла. Кон станция чувствовала этот запах, лежа в кровати. Моцарт не отходил от окна, словно застыл на месте.

Неприятный запах доносился до постели. Моцарт не мог пошевелиться. Он боялся. Да, это был именно страх. Он накрыл Вольфганга темным потоком. Наверное, он думал только о том, как бы спастись. Бежать на свободу. Да, свобода была только там, за окном. Может, в загородном доме Йозефины Душек. Там у него появится возможность спокойно творить. Но там была эта Йозефа, интриганка и очень опасная особа. Констанция могла поспорить, что Йозефа все отдала бы, чтобы сблизиться с Моцартом.

Сблизиться? Действительно сблизиться? Неужели Йозефа отдала бы все, чтобы сблизиться с ним? Что означало — сблизиться? Что бы это могло означать? Моцарт ни во что не ставил такие отношения. Особенно сейчас. Нет, только не сейчас, только не сейчас! Такая женщина, как Йозефа, могла бы ему понравиться, но не в эти дни. Сейчас важнее всего было закончить шедевр всей своей жизни. Именно над ним работал Моцарт наперекор своему немилосердному Богу!