Жаклин Монсиньи - Божественная Зефирина

Однако, когда мимо испанских солдат проезжала повозка Зефирины, они вежливо уступали дорогу. Ничто в их поведении не указывало на малейшее поползновение к проявлению агрессивности. Как всякие мужчины, лишенные женщин, они просто смотрели с явным интересом на повозку и на ее красивую хозяйку.

– Гаэтан… Гаэтан, любовь моя! Я отомщу за тебя этим убийцам, – прошептала Зефирина, подавив рыдания.

Возможно, побелевшие кости молодого человека гнили всего лишь в десяти лье отсюда, на поле кровавой битвы? Ла Дусер благоразумно постарался объехать это место.

На полпути между Миланом и Павией, когда повозка проезжала среди серебристых лавров по западному берегу своенравной реки Ламбро, Ла Дусер вдруг поднял руку:

– Клянусь башмаками Святого Юстиниана, вот мы и приехали, и приехали вовремя, барышня Зефи!

Девушка взглянула туда, куда указывал великан-оруженосец. Она онемела от удивления: возвышаясь над деревней, спрятавшейся среди зелени, дворец князей Фарнелло возносился серо-розово-белой громадой. Гармоничный и величественный, он стоял на вершине холма с крутыми склонами, укрощенными руками великих мастеров.

Зефирина, разумеется, не ожидала увидеть столь роскошное жилище, которым не пренебрег бы и сам король.

– Барышня Зефи! О! Барышня Зефи! – восторгалась Плюш.

Пребывая в состоянии восторженного изумления, неописуемая дуэнья открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная из воды.

По знаку Зефирины повозка остановилась на обочине грунтовой дороги. Ей нужно было привести в порядок свои мысли, прежде чем встретиться лицом к лицу с врагом. Вся ее небольшая свита, за исключением Ла Дусера, которому были знакомы эти места, с ошеломленным видом рассматривала будущее жилище девушки.

– Брови! Синьорина! Синьорина! Брови! – вопил Гро Леон, который, казалось, понимал, что происходит в душе Зефирины.

И действительно, нахмурив тонкие брови над потемневшими глазами, девушка, казалось, совершенно не оробела при виде окружающей ее роскоши.

Река голубовато-стального цвета несла свои воды у подножия крепости. Пять веков назад дворец Фарнелло со своими башнями, галереями с навесными бойницами, донжоном, был настоящим орлиным гнездом, защищавшим свои земли и деревни. Но умелый архитектор, отдавая дань новой моде, окружил старый замок новыми крыльями, белыми, воздушными, украшенными куполами и колоннами, резными карнизами, которые придавали всему строению очарование и величественное изящество. Сам холм благодаря искусству садовников превратился в обширный цветущий парк с пышно цветущими розовыми кустами, с высокими темными кипарисами, устремленными к небу, с мраморными статуями, террасами, спускающимися к заросшим зеленью берегам реки Ламбро.

«И что же? Я уже видела разные замки. Не буду же я вести себя, как ослепленная провинциалка…» – подумала Зефирина, пришедшая в ярость от своего собственного изумления.

Наконец она очнулась и, дав знак Ла Дусеру, приказала приблизиться с Красавчиком. Гигант-оруженосец, поняв намерения своей юной госпожи, помог ей сесть в седло, и Зефирина, гордо восседая верхом на своем лоснящемся жеребце, возглавила небольшую группу.

По мере того, как Зефирина приближалась ко дворцу, она с тревогой заметила внезапно возникшее движение в аллеях парка. Видно было, что обитатели замка извещены о приближении повозки и всадников. Дворецкие, стражники в униформе, лакеи в ливреях и конюхи бежали к высоким бронзовым решеткам, не позволявшим чужакам проникать в княжеские владения.

Зефирина подняла голову. Над двумя столбами, обрамлявшими массивные ворота, красовался герб князей Фарнелло: на голубом поле был изображен леопард с золотой пастью, а сверху серебряными буквами начертан гордый девиз: «Я хочу!». Могло показаться, что Зефирина своим взглядом бросала вызов этому тщеславному гербу, который Франциск I приказал сломать на фронтонах всех домов, принадлежавших юному князю, восставшему против его, Франциска I, власти. Это было десять лет назад, после победы при Мариньяно. Зефирина в ярости стиснула руки, в которых держала поводья коня. Ах, с каким удовольствием она бы вновь разрубила этот проклятый герб!

Чей-то слащавый голос прервал ее мстительные размышления.

– Signorina de Bagatella [32]? Добро пожаловать, ваша милость… Sua Eccellenza [33]был в большой тревоге и нетерпении… Я ободрять и утешать его, как только мог… Хорошо ли доехали, ваша милость?

Зефирина опустила глаза. Кругленький управляющий поместьем, вскарабкавшийся на спину крепкого ослика, приветствовал ее, выказывая самое глубокое уважение.

«Его превосходительство нуждался в утешении! Хорошенькое дельце!» – подумала Зефирина, внутренне насмехаясь. «Ну ладно, князь Фарнелло не знал, что его ожидает. Не знал он и того, что у нее не будет с ним ничего общего!»

– Мы, я и мои люди, проделали по чудесным дорогам Франции сколь прекрасное, столь и поучительное мирное путешествие! – заверила его Зефирина снисходительно.

Она была твердо настроена не дать противнику шанс пробить брешь в ее стене отчуждения.

– Мой отец, маркиз де Багатель, все еще пленник в этом доме? – вновь заговорила Зефирина высокомерным и ледяным тоном.

– Дон Роже де Багателла вот уже много дней ожидает вашу милость… Его превосходительство не переставал спрашивать меня о приезде вашей милости…

После этого многословного объяснения Зефирина догадалась, что запуталась в словах: превосходительством, о котором говорил управляющий, был не князь Фарнелло, а ее отец, Роже де Багатель.

Оказавшись столь близко к цели, Зефирина внезапно ощутила желание разрыдаться. Так, значит, аббатиса солгала, или она ошиблась, или… или…

В этом зубчатом донжоне, который возвышался над оврагом или, может быть, над рекой, сидел в каменном мешке, в цепях, Роже де Багатель, бледный и обессилевший, ожидал от своей дочери избавления от этой участи.

– Хвала Мадонне за то, что защитила нашу будущую, такую прекрасную княгиню! – учтиво добавил управляющий, сложив в благочестивом жесте затянутые в перчатки ручки.

При упоминании о браке дрожь пробежала по спине Зефирины. Она больше не могла отступать. Жребий был брошен.

Повинуясь знаку пестро разодетого управляющего, четверо стражей широко открыли большие бронзовые ворота, в то время как лакеи выстроились в настоящий коридор почета.

– Привет… Лосось… Колбаса… – вопил в качестве приветствия Гро Леон, к огромной радости лакеев.

Повозка, Зефирина и всадники проехали следом за толстым управляющим, который трусил на сером в яблоках ослике, углубляясь в обширные владения. Металлический скрежет известил девушку о том, что стражники закрыли ворота за французами. Не совершила ли она ужасную ошибку, послушавшись Ла Дусера? Вот так приехать и с закрытыми глазами броситься в ловушку?