Жаклин Монсиньи - Княгиня Ренессанса

Месяцами пустовавшая, эта скамья теперь была занята двумя женщинами: одна, неопределенного возраста, худая и уродливая, не заинтересовала монаха, другая – молодая особа с бледным лицом, безжизненная, но необыкновенно красивая, изящно закутанная в зеленый плащ с капюшоном, из-под которого едва выбивались два-три золотых колечка.

То была, вне всякого сомнения, новая княгиня Фарнелло, по поводу которой высший флорентийский свет нашептывал друг другу самые невероятные вещи.

«Ведь это о ней говорили, что она, француженка по происхождению, сбежала из дворца своего мужа в ночь свадьбы с каким-то шевалье, но потом была поймана и чуть не погибла от страшной руки Леопарда? Только что-то она не похожа на умирающую, возможно, бледновата и какой-то отрешенный взгляд, устремленный к витражам, вместо того, чтобы слушать проповедь».

Брат Доменико решил разбудить ее. Слегка прокашлявшись, он облизал острым, точно жало, языком свои тонкие губы. Прихожане, полагавшие, что проповедь подходит к концу, поднялись со своих мест, чтобы дружно затянуть «Верую». Но тут проповедник в каком-то эмоциональном порыве неожиданно возгласил:

– Изыди, Сатана! Все снова сели.

Молодая княгиня Фарнелло даже не пошевелилась. Вошедший в раж брат Доменико решил нанести удар посильнее.

– А неверную жену постигнет кара… демон станет ей мужем, лишь слезы станут ее уделом, а отчаяние – возмездием…

Брат Доменико смотрел прямо на Зефирину. Вокруг начали шептаться. Головы знатных прихожан стали оборачиваться. Все тихо говорили друг другу:

– Это княгиня Фарнелло…

– А говорили, что он убил ее…

– Во всяком случае, он ее прогнал…

– У нее были любовники…

– Она хотела отравить своего мужа…

– Но вместо него сдохла собака князя…

– Она, кажется, украла фамильные драгоценности Фарнелло…

– Да что тут говорить, француженка…

– Зефирина, ее зовут Зефирина…

Поглощенная созерцанием световых бликов на готической кропильнице, Зефирина, похоже, не замечала скандала, причиной которого была.

«Что за безумная мысль пришла мне в голову, Господи… Мне не следовало приводить ее сюда… а этот монах, что он себе позволяет?» – мысленно упрекала себя мадемуазель Плюш.

– Так сказал Учитель… Истинно говорю вам, выбросьте гнилое яблоко, ибо оно погубит другие… изгоните зло… изгоните грех…

Но брат Доменико тщетно надсаживал себе грудь. Зефирина, словно неземная, не сделала ни одного движения. Более того, она улыбалась.

Вот это уже было слишком. Забыв об осторожности, брат Доменико решил ударить изо всех сил. Тыча пальцем в Зефирину, он возопил во всю мощь своих легких:

– Да, дорогие мои братья, грешница находится среди нас… Как истинные христиане, помолимся за упокоение ее мучений. Во имя Господа нашего я приказываю ей покинуть это святое место и не появляться здесь, пока она не наденет власяницу и не совершит покаяния…

Брат Доменико умолк с воздетыми к небу руками.

В это время князь Фарнелло в бархатной шляпе и в плаще приближался своей мягкой, пружинящей походкой к середине центрального ряда скамей. Может быть, он только появился в соборе и не слышал проповеди? А может, он стоял за колонной и потому никто из присутствующих его не заметил?

Новость о его появлении неслась от скамьи к скамье:

– Это он…

– Леопард!

– Значит, он вернулся во Флоренцию!

– Он сейчас убьет ее!

– Задушит прямо у нас на глазах…

– Боже милосердный… в соборе!

Пожалуй, никто в этот день не жалел о том, что явился на мессу. Давно уже высшее флорентийское общество не имело случая присутствовать на подобном зрелище.

Все вокруг затаили дыхание.

Под сводами собора, в мертвой тишине, где были слышны лишь его шаги, Фульвио спокойно подошел к скамье Фарнелло. Коротко поприветствовав мадемуазель Плюш, он демонстративно взял затянутую в перчатку маленькую руку Зефирины и поднес к губам. Потом сел рядом с молодой женщиной и поднял голову с намерением послушать конец проповеди.

Головы присутствующих, разочарованных тем, что не придется увидеть кровопролитие, повернулись к проповеднику.

Удар, нанесенный брату Доменико, был тяжелым. Надо было поскорее выпутываться из этой скверной истории. Монах принялся торопливо бормотать слова, подходящие в любых обстоятельствах:

– Помни, человек, прахом ты был и в прах обернешься…

Конец службы доминиканец скомкал и поторопился закончить так быстро, будто у него было назначено свидание с самим дьяволом.

Принесли сосуды с вином и водой. Зазвенели колокольчики. Мальчики, поющие в хоре, сбитые с толку такой спешкой, сгрудились в беспорядке и затянули:

– lté, missa est… [18]

Брат Доменико вздохнул с облегчением, объявив конец службы. После этого он поспешно исчез в ризнице Лоренцо Великолепного, а благородные синьоры и знатные дамы с величественной неторопливостью стали покидать собор.

Князь Фарнелло согнул руку, предлагая ее своей жене, но Зефирина с отсутствующим видом прикоснулась пальцами к его парчовому рукаву.

Следуя за Плюш, княжеская чета покинула собор. Раскланиваясь направо и налево со знакомыми, Фульвио, однако, своим непроницаемым лицом лишил любопытствующих удовольствия. Любители сплетен остались ни с чем. Да и кому бы захотелось сделать своим врагом столь могущественного человека, как Фарнелло?!

На площади перед собором знатные флорентийцы собирались группами, чтобы обменяться впечатлениями. Нищие выпрашивали мелочь.

Толстая княгиня Пандольфини первая решилась подойти к князю Фарнелло.

– Князь… представьте же нам это восхитительное существо, княгиню Зефирину… Что за прелесть, какая красавица, как обворожительна… Говорят, вы француженка, мадам… Ах, французы! Знаете ли вы, что я имела честь быть знакомой с его величеством Людовиком XII…

И тут за ней хлынули остальные. Всем хотелось подойти к Зефирине, которая невольно стала сенсацией воскресного утра. С улыбкой, застывшей на губах, она отвечала на приветствия легким наклоном головы. Создавалось впечатление, что ей непонятно, что происходит.

Князь Фарнелло бросил на нее быстрый взгляд. Физическая слабость очень шла Зефирине, добавляя к ее облику пленительную томность.

«Неужто она и вправду, оставаясь красавицей, потеряла разум?» – задумывался князь.

По его знаку к толпе подъехала черная карета с изображением золотых леопардов, окруженная всадниками из охраны и лакеями в ливреях.

– Подождите меня здесь с вашей госпожой, мадемуазель Плюш, у меня есть маленькое дело. Я быстро его улажу и вернусь к вам…

Говоря так, Фульвио подал руку Зефирине, чтобы помочь ей подняться в карету.

Сознательно или нет, но молодая женщина не заметила его жеста. Она приняла протянутую руку лакея и уселась на мягкие подушки. Лицо ее при этом не выражало никаких эмоций.