Евгений Красницкий - Стезя и место

– Ишь, размечтался! Да никакой ты не берсерк, а обычный псих, кот шпареный, зациклившийся на мести уже убитой женщине! Понял?

– Дай… вздохнуть… – Не голос, только мысль, но Лис услышал.

– А зачем? Так хорошо будет помереть, вернуться в Питер, покурить, лежа на диване, и поудивляться: какой яркий сон приснился!

– Пошел ты…

– Не-а! Я с тобой навсегда, даже если обратно слиняешь, от меня не сбежишь! Ну-с, досточтимый сэр Майкл, и как вам средневековые реалии? Совсем не страшно, правда? Вы же уже почти все попробовали, разве что девиц не насиловали да еретиков на костре не поджаривали. И ничего! Как у вас говорят: «Ну вот, а ты, дурочка, боялась! И мамка не знает, и юбку не помяли».

– Сука, б…

– Ошибаетесь, досточтимый сэр, я – «мужеска пола», самеза, как выражаются жители тундры.

– Сгинь… нечистый…

– О! Еще перекрестись! Или святой водой побрызгай. Не-эт, дорогой мой, в это надо ВЕРИТЬ! Помнишь, откуда цитата? Именно, именно: из фильма ужасов.

– Чего… тебе надо?..

– Ну наконец-то! Я уж думал, не догадаешься спросить! Мне от тебя не надо НИЧЕГО! То есть совсем ничего. Не понял? Повторяю для идиотов: НИ-ЧЕ-ГО. Забудь обо мне, прекрати наконец сваливать на меня всех тараканов, которые у тебя в башке ползают! Захочется опять по загривку рубануть, руби себя – эффект будет тот же, потому что я – это ты, а ты – это я. Все твои страхи, комплексы и прочая шиза с глюками – твой личный багаж. Как говорится: «Omnia mea mecum porto [12]».

– Fortis qui se vincit [13]…

– Божественная латынь! Приятно, черт возьми, общаться с интеллигентным человеком! И девиз графини Палий ты к месту припомнил. Кончай валить все на старушку, большую часть того, что за ней числится, ей всего лишь приписывают. И ты в этом мало чем отличаешься от других!

Зверь Велеса убрал лапы с Мишкиной груди, и сразу же стало легче дышать.

– Пора… приятно было побеседовать, сэр Майкл. Остерегайтесь впредь женщин с огнем, опять с нарезки сорваться можете…

– А этот… – Мишка перевел взгляд на Природного Лисовина.

– А с этим разбирайся сам!

Зверь Велеса начал постепенно блекнуть, словно уходя в туман.

– Последний совет: береги голову, она пока не может вместить все, что ты в нее пихаешь…

Мишка почувствовал, что ему помогают сесть, снимают с головы шлем и плещут в лицо водой. Откуда-то сверху донесся голос деда:

– Ну что, живой?

– Живой, и крови вроде бы нет… хотя натекло на него, но, похоже, чужая… Андрюха, да отпихни ты этого, мешает же!

«Совсем как весной на дороге в Кунье городище, только тогда кровь была…»

Мишка открыл глаза и увидел Немого, который стаскивал с его ног труп мужика, утыканного болтами так, что он напоминал рогатую морскую мину.

– Так его кровь или не его? – настаивал дед.

– Доспех, похоже, цел, руки-ноги на месте, голова – сам видишь. – Мишка наконец узнал голос говорящего – десятник Леха Рябой. – О! И глазами лупает! Живой!

Мишка попробовал пошевелиться, боль в левом боку была, но не такая сильная, как можно было ожидать.

– Давай-ка, Андрюха, ставим его на ноги! Шевелится, не пищит, значит, ничего страшного.

– Михайла! – Тон Корнея мгновенно сменился с обеспокоенного на ругательный. – Ты чего сюда полез? Жить надоело? Я тебя теперь на поводке, как собаку, водить должен?

– Да будет тебе, Корней! – успокаивающе заговорил Леха. – Он же не знал, что мы этих уже окружили. А хорошо получилось – они ему навстречу высунулись, а мальцы всех враз из самострелов положили. Быстро и потерь никаких, а то сколько бы возиться пришлось?

– Ты мне зубы не заговаривай! – Судя по голосу, дед все-таки злился не очень сильно. – А если бы топор выше или ниже попал?

– А мог и вообще не попасть! В того дурака уже болт всадили!

– Кх… Кхе, какой топор? – Мишка, утвердившись с помощью Немого на ногах, решил принять участие в разговоре.

– Нет, вы слыхали? – Дед издевательски подбоченился. – Он, оказывается, даже не видит, что в него топорами швыряются! Подумаешь, мелочь какая – топоры! Андрюха, а ты куда смотрел?

– Да не мог же он за мальцами по крышам прыгать? – принялся защищать, теперь уже Немого, десятник десятого десятка. – А потом Минька пропал куда-то… только сюда и выскочил. Без самострела, с рогатиной…

– Ну ты прямо как наседка над цыплятами квохчешь! – Дед остывал прямо на глазах. – Чего это ты, Леха, сердобольный такой сегодня?

– Слушай, Корней! – Воеводский боярин, кажется, начал злиться. – Чего тебе неймется? Михайла твой жив-здоров, мальцы его чуть ли не всех стражников сами, без нас, положили! Да ты когда-нибудь такую атаку видел – с двух сторон, по крышам, стреляя на ходу? Если где-то в городе или селе воевать, так я их хоть сейчас в свой десяток взял бы и спасибо сказал!

– Кхе! Взять-то ты бы взял, да кто ж тебе даст? Михайла, а ну подай голос! Цел? Пошевелись-ка.

– Цел, деда… господин сотник! К службе пригоден!

– Пригоден он… где тебя черти носили?

– Роська с крыши упал, я во двор забежал, а там… задержаться пришлось.

– Задержаться ему… Кхе! Все! Леха, Данила, по местам! Погостные уже по домам шарить пошли, шуганите-ка их. Глеб! Где Глеб?

– Здесь я!

– Младшую стражу в дозор вокруг села.

– Один десяток оставлю болты собрать?

– Хватит пятерых! Остальных по коням, быстро!

– Это… Корней, вьючный табун Младшая стража взяла – наша добыча. Ты боярину Федору скажи…

– Скажу, скажу… я ему такое скажу… раззявы косорукие…

Мишка приложил руку к ноющему боку и наткнулся на какой-то острый угол. Опустив глаза, увидел, что малый подсумок разрублен наискось, и из него свисает запасная тетива и сыплются какие-то крупинки. Выходило, что ему в очередной раз повезло: лезвие брошенного в него топора разрубило жесткую, как фанера, кожу подсумка, раздробило каменный брусок для выглаживания ствола самострела и дальше не пошло. Оставшуюся энергию удара приняли на себя: задняя стенка подсумка, оружейный пояс и доспех с поддоспешником.

«Гм, а может, зря вы, сэр Майкл, насчет оставшихся сорока лет засомневались? Такая пруха, причем не первый раз…»

Искать самострел в одиночку Немой Мишку конечно же не отпустил, потащился следом. Сидя верхом на Звере, Мишка еще раз оглядел улицу, на которой и произошли главные события. Леха Рябой был совершенно прав – большинство стражников действительно было убито самострельными болтами. Увидев Матвея, перевязывавшего голову ратнику Макару, Мишка остановился и спросил:

– Моть, как там наши? Убитые, раненые есть?

– Убитых нет. Раны тоже так – синяки-царапины. Правда четверо пока не вояки.

– Кто?

– Ефрем с крыши сверзился, руку вывихнул. Нифонту лошадь на ногу наступила. Тут пока не знаю, могла какая-нибудь косточка треснуть – в ступне их много, надо смотреть, пока пусть полежит. Исидору стрела в подбородок попала, вскользь, правда, но сломанное кольцо из бармицы ему почти до кости въехало. Я обломок вытащил, но рожа… пока борода не вырастет, отворотясь не насмотришься. Ну и Роська, конечно! И опять с задницей! На поленницу дров с крыши слетел, я из него одиннадцать заноз вынул! Неделю в седле не сидеть самое меньшее!