Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть I

— Назад, я убью всякого, кто подойдет ко мне!

— Мое предчувствие! — пробормотал Эбергард и остановил свою лошадь.

Это было знаком для его изумленных спутников сделать то же самое.

— Черт возьми, мы без оружия! — проговорил Вильденбрук.— Это разбойники!

— Они убегут, когда увидят, что на них наскочили всадники! — шепнул Эбергард и дал своей лошади шпоры, так что через несколько секунд был возле кареты.

Он увидел, что двое бандитов набросились на Мартина, предполагая, что тот, которого они хотели ограбить, сидит в карете, между тем как третий схватил лошадей, ставших на дыбы.

Эбергард кинулся к нему и толкнул его под ноги взбешенных лошадей.

Вильденбрук и Юстус принялись за двух других мошенников.

Началась ужасная борьба.

Фукс в ту же минуту выстрелил в Мартина, но, к счастью, благодаря внезапному движению лошадей, пуля пролетела сквозь противоположное окошко кареты; Рыжий Эде схватился с Юстусом Арманом, а русский офицер вдруг заметил широкоплечего доктора, который стоял на карауле, но теперь тоже хотел вмешаться в бой. Раздался второй выстрел, на этот раз пуля достигла своей цели, попав в Вильденбрука. Эбергард подбежал, чтобы поднять раненого, между тем как в ту же минуту Мартин бросился на Фукса и сильным ударом кулака сбил его с ног.

Страшное зрелище представлял собой этот рукопашный бой во мраке ночи, освещаемый только неровным и тусклым светом каретных фонарей; один из них с треском разбил Рыжий Эде, защищавшийся от наскочившего на него всадника.

Кастелян распахнул дверцу кареты, но, найдя ее пустой, с яростью бросился на офицера, который хватил дсктора в глаз.

Этот-то шум голосов и выстрелы услышала бежавшая Маргарита. Она упала на колени и стала молиться. Не почувствовала ли она, что тот, кто дал ей жизнь и теперь искал ее, находится в эту минуту в величайшей опасности?

Дольман, которому поручено было держать лошадей, увидел, как тщетны усилия Рыжего Эде, как Фукс свалился на землю; бешенство овладело им, одним прыжком подскочил он к Эбергарду, который старался привести в чувство раненого Конрада, и руки его уже готовы были сомкнуться на шее графа. Но в этот самый миг Эбергард, словно на чей-то зов, быстро обернулся. Свет фонаря упал на благородное лицо графа, и глаза его встретились с глазами того, кто готовился его убить.

Дольман попятился назад — он узнал Эбергарда, и его руки бессильно опустились.

По другую сторону кареты Мартин пришел вовремя на помощь офицеру; в минуту волнения честный моряк не заметил, что молодой русский сильно испугался, когда Кастелян ножом распорол живот его лошади и офицеру посчастливилось соскочить с упавшего животного.

Мартин бросился на Кастеляна в тот миг, как раздался громкий крик Дольмана:

— Назад, это не те! — повторяя эти слова, доктор стал отступать.

Эбергард узнал Фукса. Ошеломленный ударом Мартина, он лежал подле Вильденбрука, и граф хотел наконец передать этого мошенника в руки правосудия, для чего положил его вместе с раненым в карету.

Но тут лошади тронули, художник упал на подушки, а Дольман, взвалив на плечи бесчувственного Фукса, понес его в кустарник. Рыжий Эде был весь в крови, но Кастеляну удалось-таки сильно ранить Мартина ножом.

— Назад! — кричал Дольман.— Отступаем!

Мошенники решили, что к неприятелю приближалось подкрепление, и последовали за доктором.

— Черт возьми,— пробормотал Мартин, пустившись вслед за бежавшими,— ведь и Дольман с ними!

Эбергард остановил его от преследования, сказав, что разбойники лучше знакомы с местностью и имеют при себе оружие. К тому же и рана, полученная Мартином в бок, причиняла ему ужасную боль.

Молодой гусар, который потерял в борьбе свою лошадь, сел к Вильденбруку, постепенно приходившему в себя. Эбергард и Юстус помогли Мартину влезть на козлы и направились к вилле. Они нашли там прислугу, которая была в величайшем волнении. Все заметили исчезновение Маргариты и обыскивали комнаты и сад.

Но напрасно!

Надежда графа де Монте-Веро найти свою дочь рушилась.

Бедная Маргарита без чувств распростерлась на ступенях. Рука низкого человека столкнула ее с порога замка; бесприютная девушка, покинутая и презренная, лежала в парке принца. Ее лучшие и святые чувства были растоптаны. Все, что она чтила как святыню, было поругано и осмеяно.

Если бы даже ее и нашел любящий отец и привел в свой замок, если бы он прижал ее к своему сердцу и отдал ей все сокровища, счастье ее жизни было разрушено навсегда.

Когда Маргарита очнулась после продолжительного обморока, была уже глубокая ночь; она приподнялась и почувствовала острую боль. Понемногу она припомнила, где находилась; все случившееся воскресло в ее памяти, и она в отчаянии закрыла лицо окоченевшими руками.

Все было потеряно! Она не имела более убежища, она должна была бежать, чтобы скрыть свой позор в глуши и уединении. Она не имела никого на свете, кто бы мог ее приютить у себя на предстоящее тяжелое время. Принц, на которого она имела священное, неоспоримое право, забыл и покинул ее — куда же ей было деваться теперь?

Вдруг Маргарита вскочила, она почувствовала, что не принадлежит более себе, глаза ее еще раз устремились на высокий замок, в окнах которого погасли огни; она подняла руку, как бы желая стряхнуть с себя последнее воспоминание, отвернулась, прошла мимо ворот и направилась в лес, по другую сторону которого было кладбище.

— Счастлив тот, кто покоится здесь! — мрачно проговорила Маргарита, глядя на занесенные снегом могилы и, сама не зная куда, побрела дальше.

Когда она снова подняла глаза, первый бледный луч утренней зари упал на покрытую снегом землю. Маргарита с удивлением огляделась и теперь только поняла, что, не замечая того, прошла парком и полями к саду, откуда начиналась Мельничная улица; напротив, на отдаленной Морской улице, находилась хижина тетки Фукс. Маргарита содрогнулась, «лучше умереть, чем опять вернуться в этот притон мучения бедных сирот!» — сказала она себе.

— У тебя есть друг, который постоит за тебя душой и телом! — послышался ей чей-то голос.

Маргарита в испуге обернулась, после всех бедствий последней ночи она ожидала только еще худшего и уже готова была снова бежать.

— Останься! — сказал тот же голос.— Я готов помочь тебе!

— Это ты, Вальтер? — прошептала Маргарита.

— Это было мое предчувствие,— продолжал Вальтер.— Я не мог спать всю ночь и встал еще до рассвета, хотя сегодня праздник.

— Праздник? — повторила Маргарита, как бы просыпаясь от тяжелого сна,— в этом одном слове выразилось все ее отчаяние.

— Откуда идешь ты, Маргарита? О, Боже, твои ноги в крови, платье изорвано…