Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть I

— Ни в коем случае, все в прекрасном состоянии благодаря мудрости покойного благородного сеньора. Ему Монте-Веро обязано тем, что в настоящее время это прекраснейшая полоса земли. Он умел находить людей и посвящать их в свои тайные мечты и желания. Ну, вы увидите сами! Не думайте только, что вы попадете на обыкновенную фасенду [6] Поместье. или на эстансиу [7] Имение со скотоводством. , представьте себе сто таких имений и разместите их одно за другим. Представьте себе селения с тысячами работников, черных и белых, сахарные заводы, плантации и большую реку с сотней судов, которые составляют собственность графа Монте-Веро, и все равно вы будете иметь отдаленное понятие о той местности, которая должна сделаться вашей родиной! Да, не у всякого хватило бы разума все это устроить!

— Антонио прав, там настоящий рай. О, я часто видел графа, проезжавшего на вороном коне мимо моего дома. А каким он был простым. Боже, как жаль, когда такие люди умирают! — проговорил Пепи и поспешил к другому столу.

Был поздний вечер, над заливом и берегом расстилался тот приятный сумеречный свет, который в южных странах спускается на опаленную зноем дневного солнца землю, чтобы доставить несколько часов отдыха, прежде чем наступит глубокая ночь.

Только теперь улицы Рио стали оживленными. Зажиточные жители оставляют свои дома, чтобы насладиться вечерним воздухом за душным городом или на воде. Появляются наездники и наездницы на маленьких, но прекрасных лошадях. Молодые торговки, босоногие, в коротких пестрых платьях, несут на голове большие плетеные блюда с заманчивыми плодами, предлагая прохожим свой товар.

И тут по кварталу разнеслась весть, что Марцеллино освобожден.

— Мошенник! — воскликнул Пепи.

— Зачем вы так,— тихо проговорил погонщик,— вы же знаете, что все на стороне этого негодяя.

— Расскажите же, как это случилось! — попросил любопытный трактирщик матросов, которые, поднявшись на веранду, потребовали рому.

— Что тут рассказывать, лучше принесите нам поскорее арак [8] Крепкий спиртной напиток, приготовляемый из сока кокосовой или финиковой пальмы, а также из риса. ,— ответил один из матросов.

— Да они снова отвели негра в тюрьму только для того, чтобы народ разошелся! — крикнул другой матрос.

— Это матросы с судна, которое возит невольников. Оно вчера остановилось здесь, чтобы запастись провиантом! — шепнул корабельщик немцу.— Завтра они снова отправятся ближайшим путем в Африку за черным товаром.

Пепи принес матросам арак и стал считать деньги, брошенные ими на стол.

— Когда наступил вечер и народ рассеялся, Марцеллино выпустили! Только проклятое украшение останется у него на шее, такое увидишь не у всякого.

— Вы говорите про след от веревки Бон-Диаса? — уточнил Пепи.

— Нет, я не о нем, от него через три дня и следа не останется. Он же теперь всю жизнь должен носить на шее веревку! И если он когда-нибудь забудет надеть ее, получит двадцать, а в следующий раз вдвое больше ударов бамбуком.

— Ну, тогда я бьюсь об заклад,— продолжал болтливый трактирщик,— в третий раз он не забудет надеть ее.

— Марцеллино? Вы плохо знаете этого черного, если думаете, что сорок ударов могут убить его!

— Может быть! — согласился Пепи, чтобы избежать ссоры.

— Посмотрите, вон сюда идет Марцеллино! — вскочив, закричал один из матросов, указывая на улицу.

И в самом деле, к трактиру приближалась исполинского роста мускулистая фигура. На негре была только красная фая, обвязанная вокруг пояса и доходившая до колен. Но шел он сгорбившись, словно что-то тяжелое давило на него.

— Сюда, Марцеллино! — кричали матросы.— Сюда, здесь есть арак для тебя.

При этих словах негр засмеялся, показав свои ослепительно белые зубы. Теперь можно было ясно разглядеть, что на шее Марцеллино болтается веревка.

Марцеллино подсел к столу, где выпивали матросы. Матросы стали чокаться с негром и пить за его здоровье. Хозяину пришлось еще раз наполнить их кружки.

— Почему ты пришел сюда, Марцеллино? — спросил один из матросов, сделав немалый глоток арака и передав кружку негру.

— Потому, что назначил здесь свидание,— отвечал Марцеллино, пытливо озираясь вокруг.— Кому-то я нужен!

— А! Теперь все переменилось! Теперь больше не спрашивают: «Сколько стоит Марцеллино?», а спрашивают: «Что ты требуешь, Марцеллино?» — прибавил другой матрос.

— Да,— согласился негр.— Теперь Марцеллино купит себе платье, Марцеллино не хочет больше ходить, как дикий зверь в пустыне!

Матросы громко засмеялись.

— Так, Марцеллино, тебе нужно купить тонкие белые брюки, конхо из пестрой шелковой материи и соломенную шляпу!

— И чтобы пистолет был в фае,— прибавил негр.— За пистолет я готов сделать все, это мой бог!

— Прежде ты не смел носить пистолет, а теперь можешь. Ведь ты освободил себя, да здравствует Марцеллино! — кричали матросы, на которых крепкий» напиток, что они лили в себя как воду, уже произвел свое действие.

— Клянусь,— прошептал хозяин,— сегодня здесь не обойдется без драки. И он с опаской приблизился к пирующим матросам, чтобы взять опорожненные кружки.

Когда Пепи, снова наполнив кружки, подал их матросам, на веранду быстро вошел новый гость. На нем были легкое светлое пальто и большая соломенная шляпа с широкими полями надвинутая на глаза.

Незнакомец боязливо оглядывался по сторонам, казалось, в этом полуосвещенном строении ему не по себе.

Незнакомец вместе с Пепи, нетерпеливо ждавшим своих денег, подошел к столу, за которым сидели матросы, и осторожно ударил Марцеллино по плечу. Затем он направился к той части веранды, где сидели гости, и Марцеллино вскоре присоединился к нему.

Когда незнакомец вошел в трактир, погонщик мулов Антонио вдруг с изумление обнаружил, что лицо незнакомца ему знакомо, стал наблюдать за ним.

— Глазам своим не верю,— прошептал Антонио,— если бы я не знал, что сеньор Ренар в Монте-Веро, то сказал бы, что это он сидит вон за тем столом.

— Что же знатному господину делать здесь, в трактире, и к тому же в обществе негра? — так же тихо сказал немец.— Ведь вы говорили, что адвокат Ренар выдает свою дочь замуж за молодого графа?

— Вы правы, но уж очень этот господин похож, впрочем, и этот гость не принадлежит к этому месту и обществу, вероятно, он затевает что-нибудь недоброе.

Тем временем незнакомец немного сдвинул со лба шляпу, и теперь в нем мы могли бы узнать Фукса. Правда, в наружности его произошли некоторые перемены. Его лицо было все еще бледным, но борода значительно поседела. Старый фланелевый сюртук, в котором мы его видели прежде, сменил нарядный, модный костюм, его руки стянули изящные перчатки, а его большая широкополая шляпа была самой изысканной работы.