Крис Хамфрис - Дракула. Последняя исповедь

Влад дошел до него, но не сел, а только еще больше склонился, буквально впившись костяшками пальцев в столешницу, потом продолжил тихо, едва слышно:

— Я знаю, что делал много таких вещей, которые вызывали протест, с которыми люди не соглашались. Мне известно, что многие вещи, куда похуже, были совершены от моего имени. На самом деле я лишь ослабил повод и позволил зверю разгуляться на воле.

— Зверю?..

— «Кто следует за зверем? Кто способен противостоять ему?» Помнишь? — Дракула вперил взгляд в Иона. — Это Апокалипсис. Я постоянно перечитываю его. В нем говорится, что стоит только дать дьяволу свободу, как тысячи людей сразу же последуют за ним, будут подражать ему, стараться превзойти. Да, стать страшнее дьявола или… сына Дьявола. — Он указал на себя. — Все, кто проклинал меня при помощи этих паршивых бумажек, преследуя собственные цели, так же как и я, прекрасно знают правду. Она состоит в том, что, как только знамя Крестового похода поднимется над толпой, зверь немедленно прибежит и спрячется в его сени. Тогда каждый сможет делать то, что делал я, то есть такие вещи, которые прежде вызывали протест и осуждение.

Пленник короля Корвина горько и грубовато рассмеялся.

— Я превратился в страшную сказку, которой жирные обыватели забавляют себя за ужином и пугают ею своих детей, когда они балуются и отказываются идти спать. — Влад взял кубок, отпил вина и поставил посудину на стол. — Все, что я делал, все те меры, которые я предпринял ради свободы Валахии, привели к этому. — Он ткнул пальцем в памфлет. — Из меня сделали пугало, кровавое чудовище.

Князь сел, неотрывно глядя перед собой.

Ион внимательно смотрел на него и чувствовал смущение. Перед ним был не тот человек, которого он помнил, и даже не тот, которого ненавидел. Несмотря на миллионы грехов, совершенных им, Дракула никогда не оправдывал ничего из того, что делал сам, и не обвинял других людей, действовавших от его имени. А этот седовласый размазня, обиженный на весь мир, не удосужился понять его.

Тремблак искал слова, хотел сказать что-то такое, что спровоцировало бы его собеседника, показало бы, остался ли в том стержень истинного Дракулы, хотя бы глубоко внутри.

Но Влад опередил его и заговорил снова:

— Теперь ко мне прислали тебя, чтобы ты умолял меня о том же, о чем мои кузены Стефан Великий и Матьяш по прозвищу Ворон уже просили и в чем я отказал им. Надо еще разок спустить чудовище с цепи, освободить его из темницы. — Он взял ложку и начал быстро мешать ею суп. — А для чего? Чтобы они потом написали еще больше сказочек и пугали ими детишек?

Князь поднял голову, оглядел комнату. Его седые брови дрогнули.

— Теперь мои владения здесь. Это все, что мне нужно. Я читаю, думаю, наблюдаю за тем, как растут мои сыновья. У меня пять слуг, две лошади и один прекрасный охотничий ястреб, который наловил нам дичи для сегодняшнего ужина. Все необходимое у меня под рукой, рядом. Я могу распоряжаться всем этим. Что же касается того, что находится за пределами этой комнаты, то там мне не принадлежит ничего. Скажи мне, почему я должен все это бросить? — Он пристально посмотрел на Иона. — Ради чего?

Да, Стефан говорил об этом, когда Ион собирался в путь. Король Матьяш в Буде предупреждал его, что князь Цепеш уже не тот, он состарился, устал от крови.

Тремблак посмотрел на груду памфлетов. Как и говорил Дракула, все они представляли собой чудовищное преувеличение, но основывались на правде о бесчисленных прегрешениях. Ион и Влад хорошо знали, что грехи можно искупить, если приложить усилия. Особенно один грех.

Бывший ворник произнес мягко, без надрыва:

— Я скажу тебе, Влад Дракула, почему ты должен все это сделать. Ради Илоны!

Глаза князя, которые только что были широко распахнуты, вдруг словно подернулись пеленой.

Он откинулся на спинку стула и негромко переспросил:

— Илоны?..

— Я не имею в виду… — Ион указал в сторону двери.

— Я знаю, кого ты имеешь в виду, — резко оборвал его Дракула.

Несколько мгновений оба молчали, глядя друг на друга и вспоминая. В воцарившейся тишине неожиданно послышалось шипение. Змеиный язык, который оказался слишком близко к дрожащему пламени свечи, обгорел, съежился и упал с металлической подставки на стол.

— Ты ходишь на исповедь? — спросил гость, прерывая молчание.

— Мой духовник находится здесь. Я все еще держу его… при себе. — Влад опустил голову и смотрел в пол. — Но мы только беседуем с ним. Я не исповедуюсь, не могу. Какое покаяние смоет мои грехи? Отправиться пешком в Иерусалим, причем босиком? Да я не пройду и мили, как кто-нибудь обязательно воткнет в меня нож. Нет, это ничего не значит. Для моих грехов нет искупления. — Он поднял голову и посмотрел в глаза Иону. — Для того, о котором говоришь ты, да и для любого другого.

— Нет, здесь ты не прав. — Тремблак покачал головой. — Искупление всегда существует.

В почти мертвых глазах князя вдруг мелькнула яркая искра.

— И каково же оно? — спросил он, и в его голосе послышалась заинтересованность.

— Крестовый поход.

— Опять! — Дракула резко откинулся назад. — Я уже пробовал это средство. Оно не приносит ровным счетом ничего хорошего. Мало просто отправиться в Крестовый поход. Надо победить или умереть, но мне не удалось ни того ни другого.

— На этот раз мы можем победить. — Ион протянул руку. — Молдавия и Венгрия сейчас едины как никогда. В этот раз Корвин придет, это несомненно. Более того, он всех поведет за собой, и Валахия снова воспрянет под знаменем Дракона.

— Но ты забываешь о том, что она и так находится под этим знаменем. Там правит мой брат, а он такой же сын своего отца, как и я. — Он покачал головой.

— А вот это и есть главная новость, которую я привез тебе, князь. — Ион впервые назвал так Влада, и это получилось как-то само собой. — Твой брат больше не правит Валахией. Он мертв.

Дракула вздрогнул.

— Кто убил его?

— Господь Бог. — Ион пожал плечами. — Он потерял многие земли из тех, которыми правил ты. Их растащили бояре, захватили турки, отобрали претенденты на трон. У него осталась лишь Джурджу, та самая крепость, которую ты захватил при помощи мужества и хитрой уловки. Раду поднял мост, который соединял крепость с берегом реки. — Тремблак проглотил слюну. — От врагов он защитился, но не от бога. Болезнь, которую твой братец подхватил еще несколько лет назад, пожирала его тело, уничтожала красоту, столь милую султану. Это было весьма подходящее наказание за те грехи плоти, которым он предавался с Мехметом. К концу жизни Раду Красавчик уже не имел носа, ушей, половины подбородка…

— Достаточно! — Дракула вскинул руку. — Я знаю, ты думаешь о нем как о грешнике, который понес наказание, но для меня он брат, которого я любил, а теперь его настигла страшная смерть.