Крис Хамфрис - Дракула. Последняя исповедь

— Конечно, воевода, — ответил он. — За все это и за твое здравие, кроме того.

— Что ж, это только подтверждает твою преданность.

Влад наклонился, снова разлил вино в кубки.

— А ты, мой главный советник и судья, мой ворник Кодреа? Молился ли ты о справедливости столь же истово, как о собственном благополучии?

Боярин с грубоватым лицом, красным от вина, которое тяжелая нижняя челюсть, выдающаяся вперед, делала похожим на свиное рыло, кивнул.

— Как главный блюститель справедливости, мой князь, я не могу иначе.

— Конечно!

Влад подошел к центру зала, посмотрел через стол. Если человек, который только что отвечал ему, был дороден, то тот, который сидел напротив сейчас, — просто необъятен. Он занимал почти три места за столом. Жена же его захватила еще полтора. Этот вельможа был прозван Великим не только за свои заслуги.

— А ты, Албу сель Маре? — спросил Влад. — Были ли твои молитвы столь же чисты и благородны?

— Я думаю, вполне, — последовал ответ, в котором явно сквозила скука. — Надо сказать, я всегда получаю то, что мне требуется. Разве тебе неизвестно это, Дракул-а?

Он произнес просто «сын Дракула», но все присутствующие знали, что перед этим именем следует называть титул, а услышали только выразительное «а» в конце, на которое было сделано ударение. За столом кто-то хихикнул. Пока два человека, молодой и в годах, стройный и тучный, пристально смотрели друг на друга, улыбки, сдерживаемые до поры до времени, появились и на других лицах.

— Да, ты получаешь то, что хочешь, Албу Великий. — Влад тоже выделил последнее слово. — Конечно, это так. Недавно ты захватил два поселения. Они называются Глодул и Хинтеа. Или я что-то путаю?

— Они лежат на границах моих земель.

— Теперь да, конечно. — Влад склонил голову набок. — А люди, которые жили в этих поселениях, куда они делись?

— Не знаю. — Сель Маре щелкнул пальцами. — Не имею ни малейшего представления. Они исчезли. Это было очень удивительно.

— Ага, исчезли. В самом деле. Так же, как и золото из монастыря в Товаре?

— Нет. — Албу сель Маре наклонился вперед, его лицо осветила широкая улыбка. — Это золото находится у меня в подвале. Когда монастырь неожиданно сгорел дотла, мой христианский долг был сохранить его ценности.

Он поднял глаза, взглянул на распятого Христа и осенил себя крестным знамением. Смешки стали громче, теперь мало кто сдерживался.

Влад оглядел зал и тоже рассмеялся.

Илона приникла к оконцу. Она была потрясена. Да, князь иногда улыбался ей, но это было так редко! Женщине приходилось подолгу ждать его улыбки. Еще реже он смеялся и никогда не позволял себе этого с посторонними. Она сцепила пальцы на животе и снова почувствовала толчок и боль внутри.

Внизу смех внезапно сменился молчанием. Теперь Влад подался вперед и наполнил вином кубок.

— Что ж, тогда стоит выпить за него, Албу. За христианский долг.

Однако великий человек не шелохнулся и не взял кубок в руку.

— Ты не пьешь, мой господин?

— Я выпью, если ты выпьешь, — коварно улыбнулся Албу.

Влад указал на невысокие металлические подставки в форме виселиц, равномерно расставленные на столе. В каждую из них была вставлена свеча. Они горели и освещали небольшие куски мяса, подвешенные чуть ниже.

— Тебе не нравятся плоды такого дерева, мой господин? — спросил Влад.

Албу усмехнулся.

— Как ни верти языком, как ни изощряйся, а все одно, — произнес он. — Многие твердят, что могут угадать, есть ли яд в еде или в жидкости, но никто не убедит меня в этом лучше, чем сам человек, который предлагает питье. Если он выпьет, то яда нет. — Он указал на флягу в руках Влада. — Так ты будешь пить, князь?

— Конечно. А каков был тост? Ах да, за христианский долг и добродетели.

Влад поднял флягу и отпил из нее. Вино пролилось из широкого горла. Через мгновение Албу поднял свой кубок, хлебнул из него, потом поставил посуду на стол.

— Так, значит, долг, — негромко проговорил Влад. — Кстати, я хотел спросить тебя кое о чем, Великий. Да и всех вас. — Он снова обвел взглядом стол, потом и весь зал. — Скольким валашским князьям вы присягали за свою жизнь, обязывались служить по долгу, верой и правдой?

Бояре, сидящие за столом, да и все прочие, один за другим опускали глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Только Албу и бровью не повел.

— Скольким князьям? — уверенным тоном переспросил он. — Я уж и со счета сбился. Может быть, десяти. Может быть, двенадцати. Трудно вспомнить точно. Они приходят и уходят.

Никто не рассмеялся на этот раз.

— Они приходят и уходят, — повторил за ним Влад. — А ты остаешься. Все вы остаетесь.

Он снова обвел взглядом зал, потом пристально посмотрел на крупного человека и произнес мягко, настолько тихо, что даже людям, сидевшим поблизости, пришлось наклониться, чтобы услышать его:

— А я вот слышал о тебе другую историю, Албу. Ты был здесь, в этом замке, когда умер мой брат Мирка.

Череда вздохов, похожих на свист змеи, пронеслась по залу. Все неотрывно смотрели на них двоих, а они уставились друг на друга.

— Это неправда, — ответил боярин.

— Вот как? — Влад наклонил голову. — Значит, мой информатор ошибся. Потому что он сказал мне, что ты был здесь, мой верноподданный Манеа тоже, как и блюститель справедливости Кодреа.

Он взглянул на этих бояр. Они сникли и невнятно отнекивались.

— Докажи это, Дракула. — Албу сель Маре откинулся на стуле, оглядывая зал.

Охранников нигде не было видно. Только человек тридцать бояр и несколько их сыновей, включая его собственных, но перед каждым из них лежал нож, а перед ним стоял Дракула — совершенно один. У него ничего не было — ничего, кроме фляги с вином.

Албу оценил ситуацию, снова наклонился к столу и улыбнулся.

— Докажи это, — повторил он.

Илона прижалась к решетке на двери и вскрикнула. Боль в животе повторилась, стала сильнее. Она знала, что ей следует позвать прислужницу, но не могла оторваться от всего того, что происходило внизу. Не сейчас, когда ее лев был окружен стаей шакалов.

— Что ж, интересно, смогу ли я? — негромко произнес Влад.

Он положил флягу, взялся за край богато расшитой алой камчатной скатерти, покрывавшей высокий стол, за которым сидели гости, и начал перебирать пальцами золотую бахрому.

— Возможно, что и нет, — продолжил князь. — Но если я не смогу доказать, кто именно был здесь, то, может быть, сумею сказать о том, как убили моего брата. Мне сказали, что он не был обезглавлен, как наш отец. Мирку подвергли мукам, над ним издевались, ему выжгли глаза, а потом живьем закопали в землю.

— Да, до меня тоже доходили такие слухи, князь, — ответил ему главный блюститель справедливости Кодреа, обеспокоенно поглядывая то на Албу, то на Дракулу. — Я обратил внимание на них и даже пытался разобраться во всем, поскольку это моя обязанность. Но полное расследование провести было совершенно невозможно, потому что гроб так и не нашли.