Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

— Документы!

Сказительница передала ему документы, которые получила от матери. Она не знала, настоящие они или поддельные. Ей только было известно, что, согласно этим бумагам, труппа направлялась в Пекин, чтобы давать представления в присутствии вдовствующей императрицы Цыси.

Сказительница посмотрела на мальчика-мужчину. Ей было известно о нем только то, что его зовут Лоа Вэй Фэнь. Она едва заметно кивнула ему головой. Юноша снял головной убор. На его лице все еще лежал грубо намалеванный грим Обезьяньего царя.

Сказительница услышала, как фыркнул маньчжур.

— Какая чушь! — прорычал он. — Гибнут люди, а этих паяцев велено пропускать, не чиня препятствий! — Он отдал Сказительнице бумаги и повернулся к одноглазому капитану: — Документы!

Капитан протянул свои бумаги и разрешение на поход корабля. Документы не вызвали у маньчжура подозрений. Он прокричал какое-то приказание, которое Сказительница не поняла, и вернулся на судно.

Когда военный корабль пропал в лучах восходящего солнца, Сказительница подумала о маленькой белой птице, исчезающей в прошлом. Она произнесла эти слова вслух, и что-то глубоко внутри нее отозвалось в унисон с ними. Рядом с Фу Тсун находилось что-то очень древнее, и она знала это. Это что-то касалось ее. Или ее матери. Или их обеих.

— Четвертый акт по-прежнему никуда не годится! — повернувшись к артистам, прокричала она. — За работу!

Они репетировали целый час, но с первых же минут стало ясно, что актер из мальчика-мужчины никакой.

— Послушай, тут нет ничего сложного. Это история о том, как Обезьяний царь убивает семью, попытавшуюся пройти через его владения в горах, — уже в который раз объясняла Сказительница.

— Я просто убиваю их?

— Да, Лоа Вэй Фэнь, ты просто их убиваешь.

— Почему?

Сказительница повернулась к остальным артистам.

— Он уже желает знать, почему совершает те или иные поступки!

— Это не должно волновать вас, госпожа, — проговорил артист, исполнявший роль Слуги. — Точно такой же вопрос вы сами задавали мне годами.

— Я другое дело, а вот он… — Фу Тсун повернулась к Лоа Вэй Фэню: — Дело не в территории, как тебе может показаться. Эта сюжетная линия связана с историей Принцессы с Востока и ее Слуги. Твои угрозы в адрес крестьян создают дилемму для Слуги. Должен ли он поступиться своим долгом охранять Принцессу и защитить семью крестьян? Или же позабыть о другом своем долге, человеческом, который состоит в том, чтобы помогать беззащитным, и таким образом уберечь любимую от опасности?

— Значит, я для тебя — не более чем дилемма?

В словах мальчика-мужчины Сказительница уловила какой-то подтекст, но не обратила на это внимания.

Она распростерла руки и сказала:

— Мы все — не более чем дилемма. А у тебя, плюс ко всему, имеется интересный персонаж и отличный костюм.

— Ну ладно, — помявшись, ответил Лоа Вэй Фэнь.

Они продолжили репетицию с той сцены, где семья спасается от гнета землевладельца, когда установленная им плата за землю становится непосильной. Отец, мать и ребенок должны были крадучись подняться на сцену с левой стороны и пройти через нее к возвышению, расположенному справа. Сказительница более часа работала с актерами, пытаясь расставить их так, чтобы зрителям были понятны отношения между героями пьесы и грозящая им опасность.

Удовлетворившись наконец качеством игры, Фу Тсун уже была готова позвать Лоа Вэй Фэня, когда молодой человек неожиданно для всех вспрыгнул на высокий помост. Его появление произошло так внезапно, оно было таким шокирующим, таким правдоподобным, что к юноше оказались прикованы взгляды всех на палубе. Но Сказительница лишь медленно кивнула головой, и на ее лице расцвела улыбка, наполнившая красоту этой женщины новым, внутренним светом.

Утром следующего дня, поднявшись на палубу, Сказительница увидела, как Лоа Вэй Фэнь балансирует на поручнях левого борта, не используя при этом ни шеста, ни страховки. Он безуспешно пытался приспособиться к качке. Увидев Фу Тсун, юноша указал вверх по реке, в сторону южного берега. Сказительница подошла к нему и прищурилась, пытаясь разглядеть, что же привлекло внимание Лоа Вэй Фэня, но лишь спустя четверть часа ей удалось увидеть то, что углядели зоркие глаза мальчика-мужчины — сотни и сотни голов, насаженных на острые колья вдоль всего берега.

Пока их джонка плавно скользила по воде, проплывая мимо этой ужасной панорамы, царила мертвая тишина, нарушаемая лишь редкими криками охочих до мертвечины стервятников, которые выклевывали у отрубленных голов глаза, щеки, разрывали им горло. Некоторые из падальщиков, усевшись на головы, провожали взглядом проплывающую мимо джонку, а затем глубоко погружали крючковатые клювы в мертвую плоть.

Одна из молодых актрис ударилась в слезы, другая, перегнувшись через перила, содрогалась в приступах неудержимой рвоты.

— Совсем свежие, — заметил одноглазый капитан.

— Тайпины или маньчжуры? — спросила Сказительница.

— Убийцы или их жертвы?

— Кто это сделал?

— Маньчжуры. Я же говорил: на просторах Срединного царства бушует гражданская война. Разве вы не ощущаете в воздухе ее зловония? Это запах перемен. Здесь вам не Шанхай. Здесь подлинное Срединное царство, и перемены тут можно унюхать повсюду. Напишите об этом, если сможете, Сказительница.

Фу Тсун смотрела на отрубленные головы. Ей казалось, что те глаза, которые еще не успели выклевать стервятники, обращены на нее в немой мольбе отомстить за подобное злодеяние. А дальше появилось самое ужасное. На более короткие колья были насажены головы детей. Десятки детских голов. Взгляд Сказительницы задержался на голове девочки, длинные волосы которой свисали до самого песка. Подул ветер, и волосы на мертвой голове взлетели кверху.

«Как хвост воздушного змея», — мелькнула в голове женщины мысль, а потом на память пришли строки:

Чуть позже с высоты палубы они увидели первую большую группу крестьян. Сгибаясь под грузом пожитков, крестьяне брели вдоль каменистого берега реки.

— Куда они направляются, капитан?

— Туда, где безопасно. В Шанхай. Скоро их станет еще больше. К востоку отсюда маньчжуры перекрыли все дороги, ведущие из Нанкина, вот почему эти люди идут берегом реки. Пройдя еще несколько миль, они углубятся внутрь страны и пойдут торговыми тропами. Оттого-то до сегодняшнего дня вы их и не видели, Сказительница.

— И все они идут в Шанхай?

— Если только недостаточно богаты, чтобы нанять телегу или лошадей. Некоторые, что дают деру из Чжэньцзяна, путешествуют с удобствами, но только не эти бедняги.