Роберт Говард - Затерянная долина Искандера

Слабый звук клинка, лязгнувшего о камень, разбудил Гордона. Из тусклого света звезд возник силуэт — кто-то тихо склонился над ним, и в поднятой руке блеснула сталь. Будто отпущенная пружина сработала внутри — Гордон перехватил руку с изогнутым кинжалом и в ту же секунду вскочил на ноги, сжав пальцами волосатую глотку противника. Наемный убийца едва успел вскрикнуть, как вопль его перешел в клокотание. Он судорожно глотал воздух, пытаясь отбиваться ногами, но Гордон не оставлял своей жертве никакой надежды. Наконец он схватил и поднял противника, а затем бросил его на землю. Оба дрались бесшумно, лишь глухие звуки наносимых ударов да хруст костей слышались в тишине. Как и всегда, Гордон сражался молча, с угрюмым выражением лица. Из уст противника тоже не вылетало ни звука. Его правая рука извивалась, намертво перехваченная Гордоном, а левой он тщетно пытался освободить горло, но железные пальцы все глубже и глубже входили в него, будто масса переплетенных стальных проводов. Гордон не менял положения, направляя всю свою силу в руку, душившую противника. Американец прекрасно знал, что выбора нет: или его жизнь, или жизнь того, кто подкрался к нему в ночной темноте, чтобы вонзить кинжал. Этого уголка афганских гор нет даже на картах, но все схватки здесь смертельны. Рука, пытавшаяся оторвать от горла пальцы американца, наконец расслабилась. По огромному напрягшемуся телу пробежала судорога, а потом оно обмякло.

Гордон оставил труп и перебрался ближе к скале, где было темнее. Привычным жестом он нащупал под мышкой ценный пакет, ради которого рисковал жизнью. Пакет — плоская пачка бумаг, завернутых в промасленный шелк, — лежал там, где и должен был лежать. От него зависели жизнь или смерть для тысяч и тысяч людей, населяющих землю. Гордон прислушался. Ни один звук не нарушал тишину. Над его головой вздымались черные скалы, нависали отдельные гигантские валуны, освещаемые лишь слабым светом звезд. До рассвета оставалось совсем недолго.

Но американец знал, что вокруг него среди скал движутся люди. За многие годы жизни в дикой местности его уши привыкли улавливать самые тихие звуки, будь то шорох одежды, скользнувшей по камням, или шаги, приближавшиеся украдкой. Пока никого не было видно. Гордон знал, что ни один из противников не видит и его самого, спрятавшегося до рассвета среди нагромождения валунов.

Он протянул левую руку к винтовке, а правой вытащил из-за пояса револьвер. Короткая смертельная схватка произвела не больше шума, чем если бы в спящего человека воткнули нож. Но, конечно, его преследователи ждали какого-то сигнала от подосланного убийцы.

Гордон знал этих людей и знал так же, что их предводитель идет по его следу уже несколько сотен миль и намерен не дать ему добраться до Индии с водонепроницаемым пакетом. Слава о Фрэнсисе Хавьере Гордоне распространилась от Стамбула до Южно-Китайского моря. Мусульмане прозвали его Аль-Борак, или Стремительный. Они боялись его и уважали. Однако Густав Хуньяди, ренегат и авантюрист международного масштаба, оказался не хуже его — в нем Гордон встретил равного противника. И теперь американец знал, что Хуньяди не случайно оказался так близко этой ночью в сопровождении нанятых турок-убийц. Наконец им удалось его разыскать.

Гордон тихо проскользнул мимо огромных валунов, издавая не больше шума, чем дикая кошка. Даже горец, рожденный среди этих скал, не смог бы более умело и осторожно выбирать дорогу. Гордон шел на юг: именно там лежала конечная цель.

Он не сомневался, что враги окружают его со всех сторон.

Его мягкие сандалии — такие же, как у жителей этих мест, — не создавали никакого шума, а в темной одежде горцев он сливался с чернотой ночи. Оказавшись в кромешной тьме под нависающей скалой, он внезапно почувствовал присутствие другого человека. Затем раздался шепот — европеец пытался произнести турецкие слова:

— Али? Это ты? Он мертв? Почему ты не подал сигнала?

Гордон обрушил удар туда, откуда слышался голос. Ствол пистолета попал по чьей-то голове. Человек застонал и рухнул на землю. Со всех сторон тут же раздались другие голоса, по камню зашуршали сандалии. Кто-то в панике закричал.

Забыв про осторожность, Гордон с силой отбросил в сторону скорчившееся у его ног тело, загородившее дорогу, и пустился вниз по склону. За его спиной тут же раздался хор голосов: теперь, разглядев в призрачном свете звезд, как кто-то несется по склону, сидевшие в засаде кричали все одновременно. Темноту прорезали оранжевые вспышки, но пули прошли высоко или далеко от Гордона. Летящая его фигура была видна только одно мгновение, потом ее поглотила ночь. Враги неистовствовали в отчаянной панике, как сбившиеся со следа волки: добыча снова не досталась им, словно угорь, проскользнувший сквозь пальцы.

Именно так думал Гордон, бежавший что есть мочи по плато. Он понимал, что враги тут же бросятся за ним, к тому же среди преследователей были местные горцы, которые умели идти по следу волка по голым камням, но американцу удалось выиграть какое-то время… Внезапно он увидел перед собой зияющую пропасть: земля кончилась. Его не спасла даже мгновенная реакция, обычно срабатывающая, подобно стальному капкану. Он бросился вперед, но его руки ухватились лишь за воздух, а мгновение спустя он сильно ударился головой о дно.

Когда он пришел в себя, уже рассветало. Было прохладно. Гордон сел, и у него тут же закружилась голова. Дотронувшись до огромной шишки на затылке, покрытой запекшейся кровью, американец понял, что ему крупно повезло — он не сломал себе шею. Однако потеряно драгоценное время, за которое можно было уйти далеко от этих мест — время, когда он лежал без сознания на дне пропасти среди камней и валунов.

Запустив руку под рубашку — такую же, как носили здешние жители, — он в очередной раз ощупал пакет под мышкой. Гордон знал, что пакет прочно привязан к телу, но должен был вновь убедиться в этом. Секретные бумаги являлись теперь его смертным приговором, и спасти американца могли лишь навыки и ум. Над Фрэнсисом Хавьером Гордоном смеялись, когда он предупреждал о происходящем в Центральной Азии: сам дьявол готовил тут себе жаркое — авантюрист Хуньяди мечтал создать империю зла.

Чтобы доказать свою правоту, Гордон отправился в Туркестан, замаскировавшись под странствующего афганца. Он провел много лет на Востоке, а поэтому знал, как сойти за аборигена в любой восточной стране. И на этот раз все вышло вполне убедительно, но в конце концов его узнали. Он бежал, спасая свою жизнь, и даже больше, чем жизнь. А Хуньяди, строящий планы всеобщего разрушения, уже наступал ему на пятки. Хуньяди следовал за Гордоном через степи, предгорья и, наконец, поднялся в горы, где американец тщетно надеялся от него отделаться. Этот венгр — гончая в человеческом обличье — был очень осторожен; под покровом ночи он подослал к Гордону своего самого лучшего наемного убийцу, чтобы нанести смертельный удар.