Роберт Говард - Знак Огня

— Нет, сагиб. Но я полагаю, что он не покинет стен дворца до твоего возвращения, и уж по крайней мере до того, как зарубцуются его раны. Разумеется, если он и в самом деле не умрет от яда, которым были смазаны лезвия кинжала.

— Похоже, судьба дала тебе отсрочку, — сказал Гордон Бабер-хану. — Воспользуйся ею, обдумай все хорошенько. А ты, Лал Сингх, ступай в Кхор, поешь и ложись спать. На рассвете мы уезжаем обратно в Кабул.

Впятером они стали спускаться по тропе, ведущей к воротам Кхора. Ахмад-шах вел в поводу усталую лошадь. Чуть приотстав, Бабер-хан пристально поглядел на Гордона и спросил:

— Ну и что ты об этом скажешь, Аль-Борак?

— Ничего, просто кто-то — в Константинополе, в Москве или Берлине — дергает за какие-то невидимые нити. Идет обычная политическая игра…

— Думаешь, все так серьезно? А я полагал, что эти Избранные — просто кучка оголтелых фанатиков-безумцев.

— Боюсь, что это не кучка, — вздохнул Гордон, — а, скорее всего, весьма многочисленное тайное общество, исповедующее идеалы анархизма. Тем не менее все убитые этими ребятами правители были либо верными сторонниками, либо яростными врагами Британской империи. Так что я полагаю, что за их спинами стоят какие-то европейские силы… Да, кстати, ты, кажется, хотел что-то показать мне.

— Да-да, чуть не забыл, — хлопнул себя по лбу Бабер-хан. — Мертвеца в развалившейся хижине. Дело было так: мои разведчики, совершая дальний обход долины, наткнулись на этого парня у подножия скалы, с которой он упал или был сброшен. Я распорядился принести его в город, но по дороге он умер. Перед смертью он что-то говорил, но никто из нас не знает этого языка. Честно говоря, у меня нет даже предположений по поводу того, как называется этот язык. В общем, мои люди испугались, что этот покойник призовет проклятие на наш город, и мы решили положить тело где-нибудь за стенами. Люди поговаривают, что этот мертвец — колдун, а то и какой-нибудь демон, и, откровенно говоря, я почти готов согласиться с ними. Ты и сам знаешь, что в хорошем дневном переходе отсюда на юг, за стеной диких, совершенно непроходимых и необитаемых гор, лежит таинственная страна, которую мы называем Гулистан.

— Гулистан! — словно эхо повторил Гордон зловещее название. — По-турецки или по-татарски это означает — Страна Роз. Но в переводе с арабского это — Страна Упырей.

— Точно, Страна Вампиров и Упырей! Страшная территория, занятая черными хребтами и бездонными пропастями ущелий, страна, которую мудрый человек обходит стороной. Выглядят эти места необитаемыми, на самом же деле там живут… живут люди или демоны. Порой где-то на дальнем пастбище или на узкой тропе пропадают наши женщины и дети. Мы знаем, что это работа тех, кто живет там, в горах Гулистана. Мы пытались выследить их, шли по их следам, видели какие-то нечеткие силуэты в ночи, но каждый раз погоня упиралась в отвесные скальные стены, по которым — или сквозь которые — дано пройти только демонам. Иногда мы слышим голос джиннов, воющих в скалах. Даже дальних отголосков этого звука достаточно, чтобы ледяная лапа страха крепко сжала сердце самого храброго воина.

За этим разговором они подошли к полуразрушенной хижине, и Бабер-хан, откатив подпирающий двери камень, открыл вход в маленькое помещение. Внутри взглядам пяти вошедших предстало распростертое на земляном полу мертвое тело.

По пропорциям, одежде, цвету кожи и чертам лица мертвеца нельзя было отнести ни к одному из многочисленных народов Афганистана. Невысокого роста, широкий в кости, почти квадратный человек с плоским круглым лицом, темно-медной кожей и узкими раскосыми глазами, он, несомненно, был родом из степей и пустынь Гоби. На его затылке и плечах запеклась кровь, неестественная поза свидетельствовала о том, что кроме пробитого черепа были сломаны и другие кости.

— Ну что, чем тебе не колдун или шаман? — с наигранной беззаботностью спросил Бабер-хан.

— В общем-то, он всего-навсего монгол — ответил Гордон. — И, уверяю тебя, сотни тысяч ему подобных людей живут в той стране, откуда он родом. Обвинять его в том, что он вампир, пещерный гном или демон, я не вижу никакой необходимости. Колдунов среди монголов не больше, чем в любом другом народе… Меня куда больше волнует другое: какого черта он здесь делал и как его сюда занесло? Вот в чем загадка!

Наклонившись над трупом, Гордон присмотрелся к нему повнимательнее, а затем прищурился и резким движением распахнул на груди халат. Под верхней одеждой на теле мертвеца была надета тонкая рубашка, посмотрев на которую через плечо Гордона Яр Али-хан изумленно охнул. На груди, на левой стороне рубашки, алая, как только что пролитая кровь, была вышита эмблема — кулак, сжимающий рукоять кинжала… с тремя лезвиями.

— Три клинка! — прошептал Бабер-хан и отшатнулся от этого символа, знаменующего собой скорую и неминуемую смерть многих правителей Востока.

Все присутствующие выжидательно смотрели на Гордона, который продолжал молча разглядывать вышитую на рубахе монгола эмблему и пытался, опираясь на слабые ассоциации, вызвать в памяти те немногие сведения, что когда-то попались ему в связи с древним мрачным культом, использовавшим в давние времена тот же самый символ.

— Бабер-хан, твои люди могут отвести меня к тому месту, где они нашли этого человека? — спросил он наконец.

— Да, сагиб. Но учти — это нехорошее место. Оно находится в Ущелье Призраков, почти на границе Гулистана…

— Хорошо, я понял… Так, Лал Сингх и все остальные — отправляйтесь в город и ложитесь спать. Мы выезжаем на рассвете.

— В Кабул, сагиб?

— Нет. В Гулистан.

— Значит, ты полагаешь, что…

— Я ничего не полагаю — пока. И пока я отправляюсь в эту поездку в поисках знаний и ответов на вопросы.

Проводник, скакавший целый день впереди Гордона и его спутников, остановился только тогда, когда вечерние сумерки стали скрадывать очертания дальних гор. Местность, где, казалось, не было ни единого пятачка ровной, горизонтальной земли, прорезал глубокий каньон, по обе стороны которого громоздились неприступные кучи и гигантские скалы. Разного цвета горные породы — серые, коричневые, буро-красноватые — сменяли друг друга слоями, как бы иллюстрируя смену геологических эпох. Над ущельем не было видно ничего, кроме первозданного хаоса переломанных, торчащих в разные стороны самыми причудливыми формами черных скал.

— Там начинается Гулистан, — сказал гильзаи — проводник, и его черноглазые, с крючковатыми носами соплеменники почти инстинктивно щелкнули затворами винтовок и проверили, легко ли вынимаются из ножен кинжалы и сабли.

— Там, за этим ущельем, — продолжал проводник, — за Ущельем Призраков начинается страна ужаса и смерти. Мы дальше не пойдем, сагиб. Мы никогда туда не ходим.