Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров

Коннетабль встал, собираясь выйти. Но тамплиеры уже обменялись взглядами, выражавшими согласие выполнить эту просьбу, ибо что могло быть важнее для Иерусалимского королевства, чем присутствие в нем короля! Страна без короля не имела никакого авторитета. И Европа могла еще подумать, стоит ли посылать Иерусалиму помощь.

Господин де Пайен поднялся с места, как только коннетабль собрался выйти, и сказал:

— Оставайтесь с нами, господин, ибо мы единодушны в том, что вашу просьбу следует исполнить, как только вы сочтете это нужным. Есть ли у вас какой-нибудь определенный план?

— Сбор средств я предоставляю на ваше усмотрение.

Коннетабль поблагодарил рыцарей-монахов, и они ушли. В тот же день тамплиеры начали снаряжаться в поездку.

На следующее утро, по решению господина де Пайена, они отправились по трое в предназначенные для них области. На тот случай, если им придется защищать собранные богатства, тамплиеры имели при себе оружие. Отправились вместе с ними и оруженосцы, так как помимо провианта, палаток и оружия нужно было вести лошадей, которые — в случае успешного окончания мероприятия — должны были вернуться в Иерусалим с поклажей.

Господам де Сент-Аману, де Сент-Омеру и де Мондидье пришлось ехать на юг королевства, представлявший почти исключительно пустыню. Они спустились в долину Иордана и поехали по западному берегу Мертвого моря. В оазисе Энгеди они набрали еще раз питьевую воду в свои бурдюки; миновав Энгеди, перешли на мерную рысь, характерную для всадников, привыкших ездить по пустыне. Дорога превратилась в своего рода верблюжью тропу, окаймленную слева и справа каменистыми горами. То и дело им попадались отряды всадников графа Моавского, на чьей территории они находились. У них рыцари выясняли, где находятся бедуинские пастбища.

Сейчас, в разгар лета, поездка давалась так мучительно, что тамплиеры прежде и представить себе не могли: солнце палило во всю мощь, оводы были как бешеные и буквально истязали людей и лошадей. Вода, которую они везли с собой, стала почти кипятком и едва утоляла жажду. По ночам перед входом в палатку необходимо было разводить костер, отпугивающий львов и змей. Так тамплиеры продвигались от одного бедуинского шатра к другому, от оазиса к оазису. Иногда им встречались площадки размером с коровью шкуру, на которых стояли колодцы, поблизости паслись стада. То пастух клал им в корзину свои серьги, то женщина приносила какую-нибудь серебряную пластинку, оторвав ее от своей одежды. Как же они удивлялись тому, что даже спустя три дня после начала поездки им встречались бедуины, узнававшие их по красным матерчатым крестам, нашитым на рясы. Повсюду они были желанными гостями. Каждый давал сколько мог, потому что короля любили не только христианские подданные.

Тамплиеры ехали по широкой сухой долине от ложбины, где течет Иордан, к югу. Справа от них была египетская граница, за которой наблюдали конные отряды графа Моавского.

— Куда вы едете? — спросили они.

И когда тамплиеры объяснили им, какое задание выполняют, всадники графа Моавского сказали:

— Приходите и к нам.

Они показали на мощные крепости на востоке, расположенные на горных отрогах, вклинивающихся в пустыню подобно Моавскому Краку:

— Эта ближняя крепость называется Монреальский Крак. А вон та дальняя на юге, которая едва видна отсюда, называется Махан. Находящиеся в ней часовые могут обозревать границу с Египтом до самого Красного моря.

Поскольку их кони, проявляя нетерпение, не стояли на месте, всадники закричали:

— До скорого свидания! — и умчались прочь. Их покрывала, и белые бедуинские рубахи развевало ветром.

— Было бы разумно, — сказал господин де Сент-Омер, — если бы и мы ездили в такой практичной одежде.

Так как остальные согласились с ним, они купили себе бедуинские рубахи и покрывала. И когда добавили еще кривые кинжалы за поясом, то по возвращении в Иерусалим осенью с собранными пожертвованиями в них почти невозможно было узнать тамплиеров. Их лица настолько потемнели от жаркого солнца пустыни, что все принимали их за арабов. В особенности был похож на араба благородной крови господин де Сент-Омер.

Господа де Сент-Омер, де Сент-Аман и де Мондидье первыми вернулись в Иерусалим. В напряжении они ожидали остальных. Когда же те появились в Иерусалиме и казначей в присутствии господина де Пайена и коннетабля подсчитал общую сумму собранных средств, то выяснилось, что ее было недостаточно для выкупа короля Иерусалимского из плена.

По совету господина де Пайена коннетабль написал письмо папе, в котором просил его разрешить в торговых конторах генуэзских и венецианских поселений. Поэтому зимой можно было видеть, как они едут на север по прибрежной дороге, их встречали в торговых домах европейских купцов, расположенных в портовых городах сирийского Леванта. Город Тир, однако, им пришлось обойти стороной.

Одновременно с тамплиерами средства собирали иоанниты в своих гостиницах, караван-сараях и больницах. С богатой добычей представители двух орденов возвратились к весне в Иерусалим. Теперь собранная ими сумма, если к ней прибавить налоги, собрать которые должны были осенью, оказалась достаточной для выкупа короля. Но насчет территориальных притязаний, выдвинутых эмиром, переговоры пока еще не велись. Король будет освобожден только после удовлетворения территориальных притязаний — это знал каждый.

Для тамплиеров наступила шестая годовщина со дня их приезда в Святую Землю.

Было воскресенье, когда тамплиеры, собрав пожертвования, вернулись в Иерусалим. Эсташ не заметил их прибытия; вечер он проводил в доме Пьера. Арнольд превратился в юркого мальчишку семи лет, который всячески старался избегать материнской опеки. Но он все еще любил сидеть на коленях у своего немого друга, прижавшись к его груди. Он рассказывал Эсташу о своих друзьях и шалостях, не ожидая ответа. Время от времени он лишь вопросительно смотрел Эсташу в глаза. Мальчик заметил, что худое лицо Эсташа в последнее время выглядит так, словно он прислушивается к неведомым сигналам какого-то приближающегося события.

На следующий день тамплиеры, свободные от службы на путях пилигримов, возобновили свои поиски в Конюшнях Соломона. Они протискивались через южный желоб — если только это действительно был желоб для стока воды. Желоб, который вел в западном направлении, оказался тупиковым и коротким. Но тот, в котором они находились, расширялся, становился выше и светлее и приводил опять же к расщелине в скале, похожей на окошечко в долину Иосафат.

В этом месте коридор, теперь уже высотой в человеческий рост, резко поворачивал на запад. Через двадцать шагов он снова расширялся. Но после землетрясения штольню загромождали кучи камней и осыпи. Здесь так же приходилось шаг за шагом расчищать мусор и ставить подпорки. Но как этот мусор выносить по узкому желобу?