Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров

Палачи подождали, пока не кончились песнопения. Затем они развязали веревку, за которую вели осужденного, и сняли мешок. Перед толпой стояла прекрасная девушка.

— Нет, нет! — закричал кто-то в отчаянья за спиной Деодата.

Это был Жоффруа. Его мул испугался и, лягаясь, помчался через возбужденную толпу. Верующие гневно кричали, перебивая друг друга: «Она еретичка!» Другие торопили священника и палача, призывая толпу не мешать им. Этот помешанный на светлом муле, несомненно, также из еретиков. Потом можно будет погоревать и о нем — потом, когда они расправятся с девушкой.

Девушка совсем не показывала страха. Деодат поймал взгляд ее горящих глаз, глубоко тронувший его.

— Поехали дальше! — гневно повелел Мигель, махая рукой, державшей уздечку, в сторону Лавлане.

Деодат увидел, как палачи вытолкнули девушку на костер. Он стегнул своего мула и погнал его вперед.

Поравнявшись с Жоффруа, Деодат заметил, что его лицо залито слезами. Рыданиям, сотрясавшим Жоффруа, не было конца.

— Почему? — всхлипывал он и смотрел на Мигеля, словно ища у него помощи.

— Здесь власть тамплиеров приходит к концу, — горько сказал Мигель. — Здесь царит суд над еретиками.

Они приехали в Лавлане и, сняв с мулов поклажу, поставили их в стойло дома тамплиеров. Жоффруа попрощался с товарищами. На этом юге, таком милом с виду, он не желал больше оставаться ни дня.

Через пять дней Мигель и Деодат поднялись на перевал Ронсеваль, на котором соединялись северные и восточные пути к Сантьяго ди Компостелла. Здесь объединялись несметные толпы пилигримов. Здесь пилигримы падали на землю и ползли, измеряя расстояние своими телами, до самой гробницы святого Иакова — и так несколько раз. Это было потрясающее зрелище. У многих упавших уже не было сил снова подняться, им требовалась помощь. Едва ли здесь нашелся хотя бы один человек, чья одежда не была бы изодрана в лохмотья.

Но возвращавшиеся из Сантьяго пели веселые песни танцевали прямо на дороге. У всех были раковины Иакова на шляпе, на походной сумке или даже в руке, чтобы черпать воду. Язык их был столь же разнообразен, как и одежда, но жесты — одинаковы, как пыль, покрывающая их с головы до ног.

В последующие дни они так и ехали в толпе паломников, обгоняя одних и уступая дорогу встречным. Как-то вечером Мигель сказал:

— Сегодня, Деодат, мы последний день ехали вместе. Завтра мы прибудем в Эстелью. Там наш орден имеет большой дом и постоялый двор, на котором паломники могут отдохнуть. В Эстелье у меня есть друг, мастер-каменотес. Там он руководит сооружением трех церквей для паломников. Не знаю, как далеко он продвинулся в выполнении своих задач, но, несомненно, ему нужен каменотес вроде тебя, потому что порталы этих церквей должны быть украшены фигурами. Значит, если ты не против, мы расстанемся завтра. Я поеду дальше в Понферраду, и если будет угодно Господу, то мы, конечно, еще встретимся в этой жизни.

Выслушав Мигеля, Деодат побледнел. Как же ему продолжать свой путь без друга? Почему тот просто не взял его с собой в Понферраду? Ведь, без сомнения, там требуются каменотесы!.. Из-за предстоящей разлуки Деодат так опечалился, что не смог ничего ответить. Все, что сделал для него Мигель, снова пронеслось перед его взором. Он видел друга перед собой так, как это было в первый раз в Дамьетте: кивающего, с повисшим ухом.

Всю ночь Деодат проворочался под своей овечьей шкурой. Они лежали на иссушенном жнивье. Стоял один из тех теплых осенних дней, которые бывают в этой местности. Их тяжелее переносить, чем летний жар, так как к осени вся зелень засыхает. С завтрашнего дня, думал с огромным беспокойством Деодат, он должен будет самостоятельно принимать решения и в одиночку преодолевать болезнь. Захочет ли тот мастер взять к себе подмастерье с искалеченным плечом? Хватит ли у Деодата сил взвалить на себя тяжелый груз, который должен нести каменотес?

Наконец забрезжил рассвет. Они встали и повели поить мулов к небольшому ручейку. Ранней весной этот ручеек превращался в настоящую реку, и тогда его уже невозможно было перешагнуть, как теперь.

Они долго в молчании ехали рядом. Когда вдали возник силуэт Эстельи, Мигель испытующе взглянул на Деодата и сказал, словно не замечая подавленности друга:

— Крепость Эстелья принадлежит нам, тамплиерам. Но и в городе у нас прекрасный дом. Он собственность короля Наваррского. Здания ордена расположены на скале над городом.

Вскоре двое друзей въехали в городские ворота. Среди узких переулков затерялась небольшая площадь с прекрасным фонтаном в центре. Королевский дворец, о котором Мигель упомянул по пути, ограничивал ее с одной стороны. С другой стороны вздымалась одна из скал, так характерных для этих мест. В скале была вырублена широкая, очень крутая лестница, которая вела вверх к незавершенному еще строительству. Деодат вспомнил, что там должна быть церковь, ради сооружения которой Мигель привез его с Востока. Теперь такие церкви возводились и здесь.

— Пора прощаться, друг, — сказал Мигель, и его голос дрогнул. — Возьми с собой узелок и поднимись по этой лестнице к церкви святого Петра. Там ты найдешь мастера Мильяна. Скажи ему, что я послал тебя, и переедай от меня привет. Я уверен — твоя рука сможет выполнять давно привычную работу.

Как только Деодат спрыгнул с мула, привязав свой узелок поясу, Мигель, прощаясь, слегка приподнял руку, держащую уздечку, как это он обычно делал, и погнал мула вперед.

«Спасибо за все», — подумал Деодат, глядя, как маленькая фигурка друга в слишком большом для нее тамплиерском плаще растворяется в толпе.

Деодат дошел до фонтана, наклонился к краю и долго пил текущую воду. Он бросил взгляд на верхний край лестницы, откуда раздавались стук молотков и дробилок, визг пилы и крики. Некоторое время Деодат еще медлил. Наконец он перекинул узелок через искривленное плечо и поднялся по лестнице. Строительный барак был втиснут между недостроенной церковью и скалами. Деодат поднялся по разбросанным вокруг глыбам светло-серого гранита и белого известняка. Он узнал мастера по командам, которые тот подавал.

Мастер Мильян был старый грузный человек с гигантскими кулаками и голубыми, остро глядящими глазами, запрятанными глубоко под кустистыми бровями. Деодат назвал свое имя и сказал:

— Тамплиер Мигель послал меня к тебе. Он передает тебе привет. Он вернулся из Дамьетты и привез оттуда меня, так как я был ранен.

Мастер Мильян скользнул взглядом по искривленному плечу Деодата.

— Так, — сказал он, кивнув. — Так. Сними свой узелок! Ты сможешь жить у меня дома, если мне понравится, как ты будешь работать. Сегодня ты можешь спать на строительной площадке. Достаточно ли у тебя с собой еды?