Крис Хамфрис - Французский палач

– Привет, Хаким, – сказал он. – Не забыл меня?

На лице араба появилось такое изумление, что Джанук невольно запрокинул голову и расхохотался.

– Правильно. Джанук. – Он слегка поклонился. – Если ты вдруг забыл, то я – тот человек, который проткнул твоего брата, как свинью.

Изумление сменилось злобой. Хакима ибн Саббаха боялись на всем Средиземноморье за его умение ненавидеть, искусное владение саблей и жестокость, с которой он расправлялся со всеми своими врагами. Только одному человеку удалось избежать его ужасающей мести. И теперь этот человек стоял перед ним.

– Клянусь бородой Пророка! – зарычал Хаким. – Я – его любимое дитя, раз он отдал тебя в мои руки!

– Еще не отдал. Я здесь, Хаким, ты, змея, которая на брюхе уползает от настоящего боя. Ползи сюда и посмотри, что ты получишь.

С этими словами Джанук принял боевую стойку, вытянув вперед левую руку и отведя назад руку с саблей.

Черно-серебряным вихрем Хаким ибн Саббах налетел на своего заклятого врага. Эта атака была яростной, но беспорядочной. Джанук парировал и отбил град ударов, увертываясь и уклоняясь и не пытаясь нанести ответный удар. Он воспользовался атакой противника, чтобы развернуться на площадке задней палубы. Быстро посмотрев в сторону Жана, он убедился, что лестница будет удержана: француз уже успел расправиться с двумя воинами, пытавшимися присоединиться к своему главарю. Внизу солдаты «Персея» плотной стеной окружили своего упавшего капитана. И в центре этого старинного защитного построения находился Хакон: подпрыгивая над головами солдат, он поражал топором любого противника, который неосмотрительно пытался к ним приблизиться.

Атака утомила Хакима и растратила первый взрыв его ярости. Теперь он вспомнил о том, каким умелым бойцом считался его противник, с какой надменной легкостью он убил брата Хакима, а ведь тот и сам некогда славился своим боевым искусством! Вспомнил Хаким и то, что он – капитан «Серебряной Змеи» и что к нему на помощь должны ринуться его люди. Терпение – и по милости Аллаха он получит не только смерть Джанука: он насладится его долгими муками, которые растянутся на многие дни, пока он будет уничтожать все то, что делало его врага мужчиной.

Джанук заметил паузу и скрытый за ней расчет, но надеялся, что Хаким успел хотя бы немного утомиться. Пират держал саблю в левой руке, что делало приготовления хорвата несколько более сложными, потому что с левшами сражаться труднее.

«Терпение, – подумал Джанук. – Помни правило сабельного боя. Все решит не эта атака, и не следующая, и даже не та, что будет после нее. Делай обманное движение, отступай, заставляй всякий раз его клинок отклониться чуть сильнее. А потом…»

Джанук направил удар в выставленное вперед колено Хакима. Араб поспешно убрал ногу, с силой повел клинок вниз, чтобы встретить стремительный удар, но Джанук неожиданно задержал удар и, развернув кисть, направил удар кривого лезвия выше, в пах Хакиму. Черные одеяния снова взметнулись и отступили, а сабля Хакима понеслась вниз отразить удар. И снова его клинок полоснул по воздуху, потому что Джанук резко отдернул саблю, занеся ее себе за голову, переставил ноги и начал косой удар вниз. Хаким увидел начало удара, который должен был бы раскроить ему голову; если этот решительный выпад парировать, то противник откроется, вытянув руки вперед.

«Он – мой!» – торжествующе подумал Хаким ибн Саббах.

Отступив назад, предводитель пиратов поднял свою саблю обеими руками, чтобы должным образом встретить этот удар, поймать лезвие вражеского клинка собственным лезвием, провести по нему и резко отбросить оружие в сторону. И тогда он ощутит то блаженное чувство, когда твоя кривая сабля прижата к горлу противника.

«Сейчас я отрублю ему ухо, – решил Хаким. – А все остальное потом, по кусочкам».

Картины неспешных пыток, длящихся день за днем, встали перед его мысленным взором. Клинок поднялся. Рука Хакима напряглась, готовая к мощному столкновению… которого так и не последовало. Потому что, держа саблю за головой, Джанук легко переставил ноги и сделал совершенно другой выпад, повернув руку так, что клинок пошел параллельно земле прямо под мышку Хакиму, открытую для того, чтобы парировать предполагаемый удар.

Острое лезвие кривой турецкой сабли впилось глубоко в тело Хакима, в один миг лишив его силы, собранной для классического парирующего удара. Словно марионетка, которой неожиданно перерезали веревочки, Хаким уронил оружие и рухнул на палубу, обернувшись всем телом вокруг сабли Джанука, как будто тем самым он мог остановить новый удар. Джанук стал наклоняться вместе с ним и убрал саблю только тогда, когда пират растянулся во весь рост, упершись в мачту.

Глаза Хакима остекленели от изумления и боли, но не закрылись. Джанук приблизил лицо к нему.

– Аллах милосерд, – тихо проговорил он. – Ибо он даровал мне великую победу.

Хаким попытался дать какой-то злобный ответ, но умер, не успев найти нужных слов.

Подняв голову, Джанук увидел, что Жан стоит рядом и смотрит на него.

– Ты не отрубишь ему голову, Жан? Она нам пригодится.

Жан молча выполнил его просьбу, а тем временем Джанук с наслаждением перерезал веревки вымпела со змеей. Флаг упал на палубу, и жало и чешуя обволокли и поглотили тело того, чьим символом они были. Когда боевой флаг упал, раздался отчаянный крик, однако и этот вопль не мог сравниться с тем, которым была встречена поднятая высоко вверх голова Хакима. Сражение на обоих кораблях мгновенно прекратилось: пираты лишились желания продолжать бой.

Однако рядом находились и другие пираты. Пушечный выстрел внезапно напомнил всем, что остался еще один корабль.

Вторая галера, «Черный Полумесяц», наконец избавилась от обломков и обрывков оснастки и сделала поворот. Она была почти такой же большой, как «Серебряная Змея», а это означало, что на борту у нее было вдвое больше людей, чем было на «Персее» перед началом боя. Джанук надеялся, что казнь предводителя лишит пиратов охоты продолжать сражение, однако капитан «Полумесяца», Таррак бен Юсеф, хоть и не обладал безумной отвагой Хакима ибн Саббаха, но был достаточно опытен, чтобы оценить свое преимущество. Выстрел его пушки был направлен в переднюю часть «Персея», высокая носовая палуба которого поднималась над кормой «Серебряной Змеи». К счастью для Гантона и его людей, выстрел пришелся слишком высоко, однако Юсефа это не смутило. Стоит ему обогнуть корабль своего прежнего предводителя и взять «Персея» на абордаж с другой стороны, как победа будет ему обеспечена.

Джануку, который только что испытал радость победы, перспектива надвигающегося поражения была невыносима. Внезапно обессилев, он опустился на одно колено и покатил голову своего врага по палубе, словно шар. Голова зарылась точно в серебряную пасть вышитой змеи.