Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

— Не бойся, Фон, это я.

Мальчик резко обернулся и увидел лицо Убийцы. В глазах Фона вспыхнула радость.

— Идем со мной. Быстренько, — сказал Лоа Вэй Фэнь, убрав ладонь с его губ.

Через десять минут, узнав, чего хочет от него Сказитель, Фон отдал две стеклянные бусины Лоа Вэй Фэню.

— А я получу их обратно? — спросил он.

— Не знаю. Это решать Сказителю.

— Вообще-то, это честно, — подумав, решил мальчик. — Ведь они с самого начала принадлежали ему.

— Через пять ночей приходи к западному входу в театр Сказителя, к тому, который выходит на длинную аллею. Ты сможешь посмотреть спектакль.

— Его новый спектакль?

— Да.

— А ты там будешь? — В голосе мальчика звучала мольба.

— Чжун Фон, ленивая тварь, — разорвал ночную тишину визгливый женский крик, — куда ты подевался?

— Это моя бабушка, — выдавил из себя Фон.

— Похоже, она здорово разозлилась.

— Когда ты меня сцапал, ночной горшок упал и пролился. Надеюсь, он остался цел.

— Мне очень жаль.

— А мне — нет, — ответил Фон.

В свете луны Лоа Вэй Фэнь увидел улыбку мальчика и тоже улыбнулся.

«Этот парень найдет дорогу в жизни», — подумалось ему.

— Мне пора идти, — сказал Фон.

— Да, тебе пора.

Но Фон не двигался. Он вдруг понял, что может никогда больше не увидеть этого человека. Как своего отца.

Поздно ночью Убийца толчком отворил дверь гримуборной Сказителя. Тот никогда не уходил домой, если работал, и казалось, что он никогда не спит.

— Вот то, что вы хотели, — сказал Убийца, протягивая две стеклянные бусины.

Сказитель взял бусины, поблагодарил и снова повернулся к зеркалу.

— Они ведь ищут вас, а не рыжеволосого фань куэй, — проговорил он. — Разве не так?

Лоа Вэй Фэнь молча кивнул.

— Значит, если вы исчезнете, мой внук будет в безопасности?

— Когда я здесь, с ним, он в большей безопасности.

— Как это?

— Я из рода телохранителей. Охранять людей — вот все, что я умею, но умею очень хорошо.

— Понимаю.

— Действительно понимаете?

— Думаю, да.

Некоторое время Сказитель смотрел себе под ноги, а потом глянул прямо в глаза Лоа Вэй Фэню:

— Что вы натворили? Почему власти охотятся на вас?

— Я не сделал ничего плохого. Но им известно, что я люблю, когда люди выполняют свои обещания.

— Будьте осторожны. Когда к власти приходит новый режим, он сам решает, какие обещания выполнять, а какие нарушать.

— Буду иметь в виду, — улыбнулся Лоа Вэй Фэнь.

— Да уж, сделайте милость. А пока спрячьтесь получше. И спасибо за то, что принесли бусины.

Лоа Вэй Фэнь вышел и через десять минут уже сидел на крыше театра. Если бы он взглянул в сторону реки, у него непременно перехватило бы дыхание: огромный корабль Британской восточно-индийской компании в полной парусной оснастке плыл со стороны дальнего изгиба Хуанпу по направлению к причалам Бунда. Но он не смотрел в ту сторону. Лоа Вэй Фэнь открыл люк в крыше и, скользнув внутрь, спрыгнул на банку стропил — легко, как ласточка, садящаяся на провода. Подобно хищнику, он затаился высоко над сценой — без сна, в напряженном ожидании.

С первыми лучами солнца Убийца распростерся на балке, погрузившись в полудрему. Он думал о скрытых от постороннего взгляда потайных желобах по периметру сцены, которые Сказитель велел соорудить, полагая, что в помещении театра никого нет.

Во сне Лоа Вэй Фэня вспыхнули языки пламени, змея на его спине, готовясь нанести удар, развернула свои кольца, нож свальто повернулся, ища рукояткой его ладонь.

Третий репетиционный день начался сразу после восхода солнца. Актеры находились снаружи театра — на тротуарах и в маленьких скверах, разминаясь, выполняя упражнения тай чи и разогревая голосовые связки перед долгим рабочим днем. Некоторые жонглировали мячами или упражнялись с булавами. Каждый понимал: выйти на сцену нужно в полной готовности. У Сказителя уже был вид одержимого, каковым он и становился, когда ему что-то не нравилось.

Сам он, скрестив ноги, сидел на сцене и разглядывал разложенные перед ним рисунки. Рядом стоял мужчина средних лет. Убийца прополз вперед по балке, на которой лежал, и стал смотреть вниз.

— Они должны быть больше, — проговорил Сказитель.

— Насколько больше?

Лоа Вэй Фэнь узнал этот голос и испытал настоящий шок. Затем он узнал фигуру и большие грубые руки мужчины.

— Я хочу, чтобы он был от пола до потолка, — заявил Сказитель.

Мужчина задрал голову и посмотрел в пустое пространство просцениума.

Лоа Вэй Фэнь увидел хмурое лицо Резчика, и у него на несколько мгновений закружилась голова.

«Так вот как оно обернулось, — подумал он. — Все свелось к одному и собралось в одном месте».

— А что, если будет не тело целиком, а только голова? — спросил Резчик.

— Чтобы их было легче узнать? — улыбнулся Сказитель.

— Чтобы было легче сделать, — откликнулся Резчик. — А вам нужен еще один?

— Да, — ответил Сказитель. — Посудите сами. В пьесе участвуют Царь Востока, который отдает свою дочь, и Царь Запада, который игнорирует ее. Итого — два могущественных человека.

— Это можно, — кивнул Резчик.

— Хорошо, — проговорил Сказитель. — Первый поднимается и вдребезги разбивается, когда в него влетает второй.

— Первого я сделаю из тонких раковин, а второго — из плотной крахмальной бумаги.

— Можно ли второго сделать из шелка?

— Сделать лицо из женских слез?

— Да, из женских слез. — Мужчины помолчали, а потом Сказитель спросил: — Шелк хорошо горит?

— Да, можно даже сделать так, чтобы он горел полосами.

— А кругами? Можно ли сделать так, чтобы он горел двумя кругами?

— Как знаменитые фейерверки Ли Тяня?

— Да!

— Опять слезы, — пробормотал Резчик.

— Да, мой друг, опять слезы. Сделайте, чтобы шелк горел именно так.

Резчик кивнул.

— Мы можем получить их поскорее?

— Нет, — отрезал Резчик, собирая свои рисунки. — Вы получите их тогда, когда они будут готовы, и ни часом раньше. Вы не единственный, кто дорожит своей репутацией и делает работу на совесть.

— Когда же это случится? — спросил, покачав головой, Сказитель.

— Самое раннее — через четыре дня.

В тот день репетиция шла тяжело. Уже через две минуты после начала Сказитель закричал:

— Стоп! Хватит!

Он прошел по центральному проходу, расталкивая солдат и надзирательниц и бормоча что-то себе под нос, взял сценарий, вырвал несколько страниц и принялся писать. Актеры со своими экземплярами сценария столпились вокруг него, пытаясь понять, какие изменения вносит режиссер. Чем дальше, тем хуже. Одну только сцену, которая на бумаге занимала всего семь строчек, Сказитель в течение дня изменял тридцать один раз, прежде чем результат удовлетворил его.