Александр Тестов - Последняя битва

Князь не очень удивился, когда, войдя в скромное жилище старшего волхва, тот уже сидел и поджидал. Гостомысл едва склонил голову и положил на сундук гостинцы.

– Здрав будь, Всесвет.

– И тебе, княже, здравия.

– Дело у меня к тебе, мудрейший…

– Сядь, – спокойно ответил волхв, – чего зря ноги топтать. Знаю про твое дело – сон привиделся.

– Сон, – тряхнул головой князь, – думается мне, вещий тот сон.

– Может и так, – Всесвет почмокал старческим ртом, – сказывай.

Гостомысл быстро изложил суть дела. Старик угрюмо покачал головой и прикрыл глаза.

– Ну, чего молчишь, старче? Говори – сон мой вещий?

– Вещий, княже… Вижу, что плод от Умилы принесет народу нашему благо и соседним родам тоже…

Князь не утерпел и хлопнул себя по ляжке.

– Ну что я говорил – вещий сон!

– Не спеши, – прервал его веселье волхв, – это еще не все… Плод ее чрева – это великий воин, слава наших предков и наших потомков. Верь, княже, боги не оставят тебя. От сына Умилы и от его сынов богаче станет вся земля. И прославят они княжения свои на многие лета.

– Главного-то, старче, я не понимаю – за кого дочь отдавать. От кого она понесет… от кого род продолжит?

– Не знаю, – честно признался старик, – про то в твоем сне ничего не было.

– Как же так?

– Не знаю…

Князь в задумчивости почесал правую бровь.

– За кого же отдавать?

– Не ведаю…

– Да что ты заладил, Всесвет, – Гостомысл вскочил, – не знаю, не ведаю…

– Истинно тебе говорю – не знаю, – как заговоренный повторял волхв, – это тебе решать.

– Мне?

– Тебе.

Князь вдруг просиял.

– Значит, воина великого родит?!

– Верно… так говорят боги, что послали тебе вещий сон.

– Мне решать… так-так… Ну, я ужо решу!

Гостомысл поворотился на каблуках и, уже открывая дверь, бросил через плечо:

– Бывай, Всесвет! Спасибо!

Напасть пришла вскорости. Не успел князь как следует утвердиться в своем решении насчет младшенькой Умилы, как дурные вести проникли в Новгород. Варяги вторглись в пределы меря и принялись разорять земли князя Нимоякке. И пуще того, донесли соглядатаи, что вкупе с варягами шли дружины чудинских родов, принявших руку врага.

Гостомысл нервно закусил нижнюю губу. Первым порывом было срочно посылать к сыну, в земли кривичей, просить подмоги, да и самому сбирать дружину. Пока зима, пока стоят реки, можно успеть собрать сильный кулак… Князь тяжело вздохнул. Поспешное решение – не лучший выход, вспомнил князь увещевания собственного отца. Прав был Боривой, надо искать дружбы с руссами.

– Эй! – раздраженно позвал князь.

Дверь быстро отворилась, и в дверном проеме показалось встревоженное лицо служки.

– Живо кликни ближних!

Лицо стремительно дернулось, и парнишка убег исполнять приказ.

Насчет Умилы князь больше не сомневался. Когда ему доложили, что ближние люди собрались и ждут, Гостомысл распорядился срочно снаряжать гонца. Пока слуги суетились, князь взял тонкую дощечку и вырезал на ней несколько черт и рез [56]. Затем князь вышел во двор и, завернув дощечку с письменами в кожаный мешочек, подал гонцу.

– Ты должен успеть нагнать князя руссов. Запомни, его зовут Вадим. Стяг у него с трезубцем. Его дружина сейчас должна быть на землях боярина Жирослава. Запомнил?

Гонец кивнул.

– Передашь это только ему лично в руки и скажешь: дескать, князь Гостомысл ждет ответа. Останешься при руссах, пока князь Вадим не даст ответа. Запомнил?

Гонец понимающе качнул головой.

– Все. Скачи.

Гостомысл поворотился, дабы войти в терем, и тут сердце сжалось до боли – Вторуша! Его средняя дочь – как она там? Убережет ли Нимоякке жену?

По сию пору боярин Жирослав гостей не ждал, не чаял. Боярин безвылазно просиживал штаны в своей усадьбе, занятый ратными приготовлениями. Князь Гостомысл наказал ему готовить к весне ратников, и Жирослав, потужив о своей мошне, перечить князю не стал. В Раховке собралось до четырех десятков молодцов, коих боярин бесхитростно упражнял и готовил им снаряжение. К слову, тоже весьма скромное, ибо все хлопоты по сбору дружины легли на его карман, а мошну боярин привык беречь да приумножать.

Земли боярина вплотную примыкали к варяжским, с крепким боргом. Благо еще, что река разделяла порубежье. Но что та река для варягов? Оттого Жирослав был угрюм и невесел, что соберись северяне пришлые вдарить по новгородцам, то его селения первыми примут удар. А это разорение вчистую. И прежнему князю Боривою сказывал боярин, что, дескать, а не лучше ли с градом ихним торговать, а не ратиться. Но Боривой и слышать не желал. А ведь дело предлагал Жирослав, да и купцы новгородские от затяжной войны убытки терпели немалые. А варяги, что те, гутрумовские, что эти, плотно запечатали выход в озеро для новгородцев. Боярин, скрепя сердце, готовился к весне, к новому походу, а червь сомнения точил душу все больше. Трудно, ох, трудно сковырнуть северян из града…

Небесное колесо уже закатилось и сгинуло, когда боярина встревожили крики во дворе. Жирослав подхватил пояс с мечом, накинул шубу и на пороге столкнулся с главным своим тиуном [57].

– Ну?

– Идут… с факелами! – ответил тиун, утирая влажную бороду и тыча рукой в сторону ворот.

– Да кто?

– Неведомо, господине! Идут не таясь. Прямо к нам.

– А ну пошли.

Жирослав взошел по лестнице на стену. По открытому полю перед Раховкой вереницей двигались факелы, десятка два. Боярин слышал фырканье лошадей и легкий скрип снега.

– Ты чего, скотина, вылупился?! – рявкнул боярин на тиуна. – Живо всех на стену! Изготовиться!

Пока ратники, топоча, как кабаны, занимали оборону, незнакомцы остановились на расстоянии полета стрелы.

– О, гляди… – раздался голос на стене.

Но боярин уже и сам видел, как от вереницы отделились три факела, которые стали стремительно приближаться к воротам.

– Кто такие? – прокричал Жирослав, когда всадники осадили коней подле стены.

– Князь руссов Вадим, из гостей, от князя Новгородского Гостомысла. Просит у боярина Жирослава стол и кров!

Боярин нервно сглотнул. Вот уж действительно кого он никак не ожидал.

– Князь руссов? – громко переспросил Жирослав.

– Он самый! – ответил Вадим. – Или ты меня, боярин, не признал? – Три факела сдвинулись, ярче освещая фигуру князя. – В прошлый раз ты шибче думал! Так пустишь или как?

Несколько секунд боярин стоял, не шелохнувшись. Из гостей, от Гостомысла? Врет, или, может, вправду помирились они?

– От князя Гостомысла, стало быть? – все же решился спросить боярин.