Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

Шатобриан привез с собой «Аталу» и «Начезов».

С тех пор как путешественник покинул Францию, она сильно изменилась. В ней появилось множество новых вещей и новых людей.

Новых людей звали Барнав, Дантон, Робеспьер. Был еще Марат, но то был не человек, а дикий зверь. Что же касается Мирабо, то он уже умер.

Что ж, наш герой заговорил на новом языке, стал посещать один за другим всех этих людей: они были преданы разным партиям, но все заслужили один эшафот.

Он посетил якобинцев; их аристократический клуб был клубом литераторов, художников. Там большей частью собирались благовоспитанные люди, среди них даже были вельможи: туда заходили Лафайет и оба Ламета; Лагарп, Шамфор, Андрие, Седен и Шенье [132] Братья Александр (1760–1829) и Шарль (1757–1832), графы де Ламет— французские политические деятели, члены от дворянства в генеральных штатах 1789 г., в учредительном собрании примкнули к партии реформ. Седен Мишель (1719–1797), Андрие Франсуа Гильом Жан (1759–1833), Шенье Мари-Жозеф (1764–1811) — французские драматурги. — Прим. ред. представляли там поэтов, хотя, правду сказать, поэтами они были лишь для того времени. Однако же мы не можем требовать от эпохи больше, чем она способна нам дать. Редко пропускали заседания клуба Давид, совершивший революцию в живописи, и Тальма, совершивший переворот в театре. У дверей проверяли билеты два контролера: одним был певец Лаис, другим — побочный сын герцога Орлеанского.

Сидящий за конторкой элегантный человек, одетый в черное и мрачноватый на вид, — автор «Опасных связей» шевалье де Лакло.

Досадно, что умер Кребийон-сын [133] Кребийон Клод Проспер Жолио де (1707–1777) — французский писатель, сын драматурга П.Ж. Кребийона. — Прим. ред. . Он был бы здесь президентом, или, по крайней мере, вице-президентом.

На трибуне — худая и печальная фигура человека, вещающего слабым, тонким голосом. Его фрак оливкового цвета слегка потерт, но жилет ярко-бел, рубашка безупречно чиста, волосы припудрены.

Это Робеспьер — рупор общественных масс, идущий с ними в ногу. Когда же он неосторожно опередит эти массы, то поскользнется на Дантоновой крови.

Шатобриан навестил и клуб кордельеров.

До чего же причудлива судьба этой церкви, ставшей клубом!

Людовик Святой, будучи сам кордельером, основал эту церковь после государственного переворота. Знатный вельможа, сир де Куси, совершил преступление. Поборник справедливости из Венсенского замка наложил на него штраф, этим штрафом и была оплачена постройка школы и церкви кордельеров.

В 1300 году в церкви кордельеров завязался бесконечный диспут о Евангелии. «А было ли пришествие Христа?» — на этот вопрос атеизм ответит четыре века спустя.

Короля Иоанна пленили в Пуатье. Обезглавленное, разбитое дворянство пленили вместе с ним. Некто именем народа отделился от королевской власти и учредил свою штаб-квартиру в церкви кордельеров. Этим некто был Этьен Марсель, парижский прево.

«Когда господа развязывают войну, — говорил Этьен Марсель, — добрые люди преследуют их».

В конце концов, монахи-кордельеры — достойные предшественники тех, кто позднее лишит их церкви; эти средневековые санкюлоты говорили задолго до Бабефа: «Собственность — это преступление», задолго до Прудона: «Собственность — это кража».

Они крепко держались своих афоризмов, предпочитая скорее сгореть заживо, чем расстаться со своим нищенским платьем.

Если якобинцы — аристократы, кордельеры — это народ: шумный, деятельный, жестокий народ Парижа; народ, представленный своими излюбленными сочинителями — Маратом, владельцем типографии в подвалах часовни, Демуленом, Фрероном, Фабром д'Эглантином, Анахарсисом Клоотсом; своими ораторами — Дантоном и Лежандром, двумя мясниками [134] Фрерон Станислав-Луи-Мари (1754–1802) — французский политический деятель и публицист, член Конвента; будучи комиссаром в Тулоне, отличался жестокостью; нажил состояние взятками и хищениями; позже — один из вожаков термидорианской реакции. Анахарсис Клоотс (1755–1794) — один из активных участников французской революции, по рождению — немецкий барон из герцогства Клеве, принадлежавшего Пруссии. Настоящее имя — Жан Батист, имя Анахарсиса принял в начале революции под влиянием увлечения классической древностью. Лежандр Луи (1752–1797) — деятель французской революции, член Конвента, якобинец; впоследствии был одним из вождей термидорианской реакции. — Прим. ред. , один из которых превратил парижские тюрьмы в скотобойни.

Клуб кордельеров был ульем; пчелы селились вокруг: Марат — почти напротив; Демулен и Фрерон — на улице Старой Комедии; Дантон — в пятидесяти шагах, в Торговом переулке, Клоотс — на улице Жакоб, Лежандр — на улице Бушери-Сен-Жермен.

Шатобриан видел и слышал этих людей: картавящего Демулена, заикающегося Марата, гремящего Дантона, клеймящего Лежандра, проклинающего Клоотса. Они внушали ему ужас.

Он решил уехать за границу и присоединиться к дворянам, вставшим иод знамена принцев; причина, мешавшая тотчас выполнить это решение, проста: отсутствие денег.

Наследство г-жи де Шатобриан составляли лишь бумажные ассигнации, а они настолько утратили ценность, что стоили меньше чистых листков бумаги, на которых хотя бы можно было написать записку или рекомендацию.

Но нашелся нотариус, у которого еще были серебряные деньги. Нотариус предложил двенадцать тысяч франков. Г-н де Шатобриан положил эту драгоценную сумму в кошелек, а кошелек — в карман. В этих двенадцати тысячах франков была жизнь его самого и жизнь его брата.

Однако человек предполагает, а сатана располагает. Будущий эмигрант встречает друга, признается ему, что при нем двенадцать тысяч франков. Друг [135] Граф Аршар, «один из моих старинных приятелей по Наваррскому полку». Шатобриан. «Замогильные записки» (далее — ЗАМ), IX, гл. 6. — игрок, игра заразительна: г-н де Шатобриан заглядывает в один из притонов Пале-Рояля, играет и теряет из двенадцати тысяч франков десять тысяч пятьсот.

К счастью, то же, что свело его с ума, его и отрезвило. Будущий автор «Гения христианства» не был заядлым игроком. Он поместил в кошелек последние полторы тысячи франков, уже готовых последовать за своими собратьями, выскочил пулей из проклятого заведения, сел в фиакр, доехал до тупика Феру, где он жил, и, поднявшись к себе, стал вынимать кошелек из кармана. В кармане было пусто.

Кошелек остался в фиакре. Шатобриан бросился на улицу — фиакр уже уехал. Он побежал следом. Дети видели, что в него сели пассажиры. Ему повезло: рассыльный знал кучера, знал, где тот живет, и дал его адрес.

Г-н де Шатобриан поджидал кучера у дверей. В два часа ночи кучер приехал домой. Обыскали фиакр — кошелек исчез.