Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

«Вот так шанс, который только раз в жизни выпадает любому человеку и открывает ему дорогу в будущее, прошел мимо моего отца. Получив письмо, он немедленно выехал в Париж, но прибыл туда лишь 14-го.

Он увидел, что секции Парижа побеждены, а Бонапарт командует правительственными войсками».

Первые роли были распределены. Генерал Дюма будет отныне только на вторых ролях, даже если иногда ему и удастся принять участие в великих делах (таких, как захват горы Мон-Сени или оборона моста при Клаузене, после которой он получил прозвище тирольский Гораций Коклес, 24 марта 1797 г.).

В Египетском походе генерал Дюма командовал кавалерией. Тоскуя по революционным идеалам, он не скрывал недоверия, с которым относился к своему более удачливому сопернику. В своих «Мемуарах» его сын описывает знаменитую встречу отца с Бонапартом, «которая оказала такое большое влияние на судьбу моего отца и на мою собственную». Бонапарт потребовал объяснений по поводу собрания генералов, недовольных походом:

«— Да, собрание в Дамангуре действительно было. Да, генералы, разочарованные первым же переходом, задаются вопросом: какова цель кампании? Да, они видят в ней не общий интерес, но личные амбиции. Да, я говорил, что ради чести и славы моей родины я согласен обойти весь земной шар, но, если бы речь шла об удовлетворении ваших прихотей, я не сделал бы и шагу. Я повторяю вам все, что сказал тем вечером, и если негодяй, передавший вам мои слова, исказил их, то он не просто шпион, но и клеветник.

Бонапарт внимательно посмотрел на моего отца. Затем с подлинным волнением сказал ему:

— Значит, вы, Дюма, в душе противопоставляете меня и Францию? Вы полагаете, что я отделяю свои интересы от интересов страны, мое благополучие от ее благополучия?

— Я полагаю, что интересы Франции должны учитываться прежде интересов одного человека, каким бы великим он ни был… Я считаю, что благополучие народа не должно зависеть от благополучия одного человека.

— Значит, вы готовы меня покинуть?

— Да, как только я уверюсь, что вы не дорожите Францией.

— Вы ошибаетесь, Дюма… — холодно отвечал Бонапарт.

— Возможно, — сказал мой отец, — но я не терплю диктатуры, будь то диктатура Суллы или Цезаря.

— Чего же вы хотите?

— Вернуться во Францию при первой же возможности.

— Отлично, обещаю не чинить препятствий вашему отъезду.

— Благодарю, генерал. Это единственная милость, о которой я прошу.

Выходя, он услышал, что Бонапарт пробормотал несколько слов. Ему показалось, что он расслышал:

— Слепец, он не верит в мою удачу!»

Отплывая от берегов Египта после подавления бунта в Каире, «негр Дюма», как называл его Бонапарт, удалялся от великой судьбы.

Буря вынудила его корабль пристать к берегам Неаполитанского королевства, где он пробыл в плену до марта 1801 года. Вернувшись домой, больной, без гроша в кармане, он обратился к Бонапарту:

«Господин первый консул, Вы знаете, какие несчастья мне пришлось пережить. Надеюсь, что Вы не позволите человеку, разделявшему с Вами труды и опасности, прозябать в нищете. Меня постигло и другое горе — мое имя попало в список генералов запаса. Сами посудите, каково мне, в мои годы, с моим именем, быть вот так, одним росчерком пера, сброшенным со счетов. Я старше всех офицеров одного со мной звания. За мной немало побед, которые оказали решающее влияние на ход событий. Я всегда вел к победе защитников отечества. Я взываю к Вашему сердцу» (июль 1802 г.).

Единственный ответ, которого он удостоился, было разрешение получать пенсию по реформе 26 фруктидора X года (13 сентября 1802 г.). Его имени больше не было в списках дивизионных генералов Республики. Бонапарт обрек его военную карьеру на забвение.

«Я потерял здоровье, я обречен бедствовать и влачить жалкое существование. Нищета и тоска подтачивают мою жизнь. Единственное, что мешает мне погрузиться в отчаяние, — это мысль, что я служил под Вашим началом и Вы относились ко мне доброжелательно и с уважением. Я надеюсь, что рано или поздно Вы смягчите мою участь… Умоляю выплатить мне задержанное жалованье за время, которое я провел в плену на Сицилии, в размере 28 500 франков» (сентябрь 1803 г.).

Он не получил этих денег. Он умер в 1806 году, оставив жену и детей без средств к существованию. За несколько часов до смерти он пожелал, чтобы его похоронили на поле под Аустерлицем.

Дюма, всю жизнь чтивший память отца, испытывает к императору двойственные чувства — ненависть и любопытство. С одной стороны, император — гений, чья слава двадцать лет подряд опьяняла Францию, с другой стороны — «корсиканское чудовище», утопившее страну в крови, год за годом отбиравшее у нее детей, и в собственном «романе» Дюма — убийца его отца.

Однако во время Реставрации, по мере того как падает популярность Бурбонов, фигура императора — при его жизни в заточении на острове Святой Елены и после смерти — быстро обрастает мифами даже в памяти тех, кто в свое время проклинал его: «Дошло даже до того, что, сами не зная почему, мы с матерью, несмотря на все причины, которые у нас были ненавидеть Наполеона, стали гораздо сильнее ненавидеть Бурбонов, которые не сделали нам ничего плохого, а скорее даже наоборот».

Вот почему не приходится особенно удивляться, что в Париже молодой Дюма поступил писцом в канцелярию герцога Орлеанского, будущего короля Франции Луи-Филиппа, появлялся в бонапартистских салонах, например в салоне Антуана Винсена Арно: республиканцы, либералы, бонапартисты при поддержке ордена Святого Причастия объединялись в то время против Бурбонов. Также неудивительно, что в первых стихотворениях Дюма воспевается героика Империи, как в «Лейпсике» (sic) или в «Раненом орле», посвященном Антуану Винсену Арно, хотя нужно отметить, что Дюма пишет скорее о поражениях, нежели о победах.

«Три славных дня», когда был изгнан старый король Карл X, последний из Бурбонов, правивших во Франции, возродили культ Императора. Вдали от полей сражения и биваков не менее семи Наполеонов состязались в свете рампы: «Наполеон в Шенбрунне» — в театре «Porte-Saint-Martin», принесший фантастические сборы, другой Наполеон — в театре «Nouveaute's», третий — в «Variétés» — и так далее — в «Ambigu-Comique», «Gaîté», «Cirque-Olympique».

Александру Дюма, молодому автору, прославившемуся пьесой «Генрих III и его двор», не дает покоя директор «Одеона» Гарель, который обещает ему золотые горы и требует своего «Наполеона». Молодой автор наконец уступает. Вместе с Корделье-Делану он набрасывает канву: шпион, спасенный Наполеоном от расстрела в Тулоне, следует за императором на протяжении всей его головокружительной карьеры и даже отправляется за ним на остров Святой Елены. Двадцать три картины, посвященные историческим событиям и жизни императора, написаны на основе тех источников, которыми удалось воспользоваться: это «Мемуары» Бурьена, «История Наполеона» барона Норвенса, «Победы, завоевания, поражения и неудачи гражданских войн французов с 1792 по 1815 г.», «Мемориал Святой Елены» Лас Каза.