Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

Принц — это красивый молодой человек тридцати трех лет, со светлыми и редкими волосами, он строен, хорошо сложен, полон отваги и благородства. Его жизнь окутана тайной. Время от времени он исчезает, и никто не знает, где он и чем занимается. Впрочем, его преосвященство не сомневается, что во время своих отлучек герцог не бывает во Франции или, по крайней мере, в Страсбурге, так как он дважды видел собственными глазами, как принц едет в Эттенгейм: в первый раз они встретились на дороге из Оффенбурга, во второй — на дороге из Бенфельда.

Герцог Энгиенский как нельзя более радушью встретил гражданина С. де Г. Он пригласил его на ужин и наверняка принял все его предложения, так как проводил его до кареты и горячо пожал ему руку на прощание.

В одиннадцать вечера гражданин С. де Г. выехал в Лондон. Я отправляюсь в полночь.

Если я задержусь там, то соблаговолите открыть мне кредит на сотню луи у казначея французского посольства, но так, чтобы об этом не догадалась ни одна душа.

Лиможец.

P.S. Не забудьте, милостивый государь, что послезавтра Соратники Иегу должны отправиться в путь, чтобы в Вернонском лесу ограбить дилижанс из Руана».

Мы надеемся, что читатели поняли, куда так внезапно исчез граф де Сент-Эрмин. Получив долгожданную свободу, можно сказать, из рук Кадудаля, распустившего свое войско, он решился попросить руки м-ль де Сурди и получил ее согласие.

Мы видели, с какой торжественностью готовилось подписание брачного договора и как Гектор уже почти взял в руки перо, когда шевалье де Маален возник в дверях особняка де Сурди, остановил графа и зачитал ему приказ Кадудаля Лорану вновь взяться за оружие и приказ Лорана всем Соратникам Иегу быть готовыми приступить к действиям.

Гектор вскрикнул от отчаяния и боли. Все его счастье рухнуло в один миг, самые дорогие мечты, которые он лелеял два года, рассыпались в прах. Подписывая брачное свидетельство, он обрекал свою будущую жену в один прекрасный день стать вдовой человека, погибшего на эшафоте как вооруженный грабитель. Деятельность Соратников Иегу давно уже утратила для него все рыцарское и благородное, и вместо романтических красок и очертаний он видел в ней только, как сквозь кривое стекло, одни чудовищные и страшные гримасы. И значит, ему оставалось только исчезнуть. Не колеблясь ни секунды и разбив, как бокал, всю свою жизнь, он произнес только одно слово: «Бежим». И бросился вон из особняка вслед за шевалье де Мааленом.

В следующую субботу около одиннадцати часов утра два всадника выехали из деревни Пор-Мор на дорогу, ведущую из Анделиса в Верной, и проследовали через Иль, Прессаньи и Вернонне. Затем они переехали через старый деревянный мост, на котором стояли пять мельниц, и добрались до дороги, ведущей из Парижа в Руан.

Всадники углубились в густой и темный Бизийский лес, начинавшийся за мостом по левую руку от дороги. Они отъехали недалеко, так, чтобы видеть окрестности моста.

В то время, когда они еще проезжали через Прессаньи, два других всадника, следовавшие вдоль левого берега Сены, выехали из Рольбуаза, оставили справа Пор-Вилез и Вернон и добрались до того места, где двое первых всадников свернули в лес. Здесь они посовещались и после некоторых колебаний решительно направились в чащу.

Они не проехали и десяти шагов, как раздался окрик:

— Кто идет?

— Верной! — ответили вновь прибывшие.

— Версаль! — послышалось из леса.

В это время по дороге, которая пересекает лес и идет от Тилье-ан-Вексен в Бизи, подъехали еще двое и с помощью того же пароля присоединились к четверке, укрывшейся под деревьями.

Всадники обменялись несколькими словами, которые помогли им узнать друг друга, и молча начали ждать.

Колокола прозвонили полночь.

Каждый отсчитал все двенадцать ударов. И тут же послышался отдаленный стук колес.

Всадники переглянулись:

— Вы слышите?

— Да, — ответили они в один голос, и в их сердцах по-разному отозвался шум приближающегося дилижанса.

И снова воцарилась тишина.

Всадники зарядили пистолеты, и почти сразу же у поворота показались огни двух фонарей, освещавших дорогу экипажу. Они затаились. Казалось, только стук сердец раздавался в ночи, подобно каплям воды, падающим на камни.

Дилижанс приближался. Когда до него оставалось десять шагов, двое всадников рванулись к лошадям, а четверо — к дверям:

— Соратники Иегу! Сдавайтесь!

Дилижанс на мгновение приостановился, из его окон раздался ружейный залп, кто-то произнес: «В карьер!», и дилижанс умчался, увлекаемый четырьмя мощными першеронами.

Два Соратника Иегу остались лежать на земле.

У одного голова была пробита пулей насквозь. Падая, он потерял стремена, и его лошадь ускакала вслед за остальными.

Другой, придавленный крупом, напрасно пытался дотянуться до выпавшего из рук пистолета.

Остальные рассыпались в разные стороны, крича:

— Нас предали! Спасайся, кто может!

Четверо жандармов примчались во весь опор, спрыгнули со своих коней и схватили раненого за руки, чтобы он не смог дотянуться до пистолета и всадить себе пулю в лоб.

Пытаясь покончить с собой, раненый истратил последние силы. Он застонал и потерял сознание. Голова его упала, кровь из широкой раны в голове ручьем лилась на землю.

Его переправили в тюрьму Вернона.

Он пришел в себя, и ему показалось, что он видит сон. Лампа, зажженная скорее для того, чтобы его было видно через дверной глазок, чем для того, чтобы видел он, тускло освещала камеру.

И тут, вспомнив все, он обхватил голову руками и зарыдал.

Его рыдания были услышаны, дверь отворилась, вошел начальник тюрьмы и спросил, не надо ли чего. Узник встал и, стряхнув одним движением своей прекрасной головы слезы, дрожавшие на ресницах, спросил:

— Сударь, не могли бы вы дать мне пистолет, чтобы я мог застрелиться?

— Гражданин, — покачал головой начальник тюрьмы, — ты просишь единственную вещь, которую, как и свободу, мне запретили тебе давать.

— В таком случае, — заключенный снова сел, — мне ничего не нужно.

И больше не произнес ни слова.

На следующее утро в девять часов к нему вошли двое.

Узник сидел на том же месте. Кровь засохла, и затылок приклеился к стене: было ясно, что за всю ночь он ни разу не переменил положения.

Прокурор Республики пришел снять с него показания.

Он отказался отвечать, заявив:

— Я буду говорить только с господином Фуше.

— Вы хотите признаться?

— Да.

— Слово чести?

— Да.

Слух о том, что ночью было совершено нападение на дилижанс, уже распространился по округе, все понимали, как важны показания этого арестанта. Поэтому прокурор не колебался ни секунды.