Луи Жаколио - Морские разбойники

Это оказался верный слуга лорда Коллингвуда, Мак-Грегор, пытавшийся запереть двери и отрезать вошедших во главе с Фредериком Биорном розольфсцев от их товарищей на улице.

— Что ты здесь делаешь? — угрожающе спросил великан.

— А кто вы такие, чтобы я стал вам отвечать? — дерзко проговорил Мак-Грегор. — Проходите своей дорогой и прекратите нелепые шутки. С каких это пор честному слуге запрещается запирать двери дома своего господина?

И, чтобы обмануть недоверие продолжавшего его держать гиганта, он добавил добродушным тоном:

— Наверное, это повар, выходя, оставил дверь открытой… Этакий пьяница! Вечно шатается в неурочные часы.

— Ты мне кажешься, приятель, не столько честным слугой, сколько самым бессовестным лгуном, — сказал Гуттор, встряхивая шотландца.

— Берегись, ночной бродяга, — возразил Мак-Грегор. — Разве ты не знаешь, что я служу его светлости герцогу Эксмутскому?

— Наплевать мне на всех герцогов Англии! — вскричал гигант, взбешенный тем, что его назвали бродягой. — Я сам служу герцогу Норрландскому, а он не подчиняется даже королю.

— Не горячись, Гуттор, — остановил товарища Грундвиг. — Разве ты забыл, что нам строго запрещено шуметь? К тому же возможно, что этот человек и не врет.

— А все-таки я его не выпущу, и пусть сам герцог решит его участь. Подумаешь, что за птица — слуга злодея Коллингвуда! Эй, вы, — обратился он к двум матросам, стоявшим к нему ближе всех, — возьмите этого негодяя и стерегите хорошенько, чтобы он не убежал.

— Не беспокойтесь, капитан, — ответил один из матросов. — Мы вам представим его по первому требованию в самом лучшем виде, если только он будет вести себя спокойно.

Не успел матрос докончить свою шутку, как раздался громкий металлический лязг, и дверь подъезда оказалась закрыта широким железным заслоном, едва не задевшим Гуттора.

На этот раз нельзя было сомневаться в том, что в доме что-то произошло.

— Измена! Измена! — закричал Грундвиг. — Наши попали в засаду!

От волнения он на минуту задохнулся, а Гуттор заревел, как бешеный зверь.

— Вперед! — крикнул он. — За мной!

И, разбежавшись, он всем телом бросился на металлический заслон. Сознание, что Фредерик и Эдмунд подвергаются страшной опасности, удесятерило его необыкновенную силу. Раздался ужасный треск, и заслон, выбитый из амбразуры, с грохотом и звоном обрушился внутрь, увлекая в своем падении гиганта.

Впрочем, Гуттор сейчас же поднялся на ноги.

— Вперед! Вперед! — гремел он. — Горе тому, кто тронет хотя бы один волосок у них на голове!

Он бросился на лестницу, за ним все остальные розольфсцы, за исключением двух матросов, оставшихся стеречь Мак-Грегора.

На верху лестницы их ожидало новое препятствие: железный заслон, подобный первому, заграждал доступ во внутренние комнаты.

— Ура! Ура! Вперед! — прохрипел гигант, бешено бросаясь на препятствия.

И второй заслон, подобно первому, уступил его нечеловеческой силе. Гуттор ворвался в коридор, а за ним бросились его спутники.

Отыскивая в темноте дверь, он кричал:

— Огня! Ради Бога, огня!.. Скорее!..

— Сейчас, — воскликнул Грундвиг, — сейчас я дам огонь, я захватил с собой фонарь.

Наступила томительная тишина. Слышно было только, как бьются сердца нескольких десятков человек. Грундвиг высекал трут… Вдруг откуда-то до них донесся слабый крик:

— Грундвиг! Гуттор!.. Храбрецы мои!.. Помогите!.. Гуттор, с пеной у рта, кусал себе губы. Наконец фонарь зажгли и при свете его увидели справа дубовую дверь. От богатырского напора дверь сразу разлетелась вдребезги, и Гуттор очутился в квадратной комнате, имевшей три двери. Но — увы! — все эти двери были опять-таки закрыты железными заслонами…

Не тратя времени на размышление, Гуттор бросился на среднюю дверь, но на этот раз заслон устоял, и гигант тяжело упал на землю. Поднявшись, он стоял разбитый и обессиленный, тяжело дыша, с налитыми кровью глазами.

При виде того, что даже гигантская сила Гуттора не может им помочь, розольфсцы пришли в уныние.

Но Гуттор так скоро не сдался. Мысль, что его господа находятся во власти бандитов, привела его в состояние бешенства и придала ему новые силы: он вскочил на ноги, твердо решившись добиться цели или разбиться самому. Заслон приходился между двумя каменными косяками двери, выступы которых представляли очень удобную точку опоры. Гуттор уперся в них ногами и, закрыв глаза, напряг все свои мускулы.

Кровь бросилась ему в лицо и, казалось, вот-вот брызнет сквозь кожу. Шея гиганта вздулась так, что готова была лопнуть, легкие работали, как кузнечные мехи.

Моряки, затаив дыхание, ожидали с минуты на минуту, что он, не выдержав страшного напряжения, свалится мертвым. Вдруг послышался легкий треск… Гуттор налег из последних сил, и заслон упал, а с ним вместе обрушилась и часть стены.

Розольфсцы закричали от радости. Стоявшие ближе бросились к нему и помогли подняться. Гуттор чувствовал головокружение, губы его были покрыты пеной и кровью.

— Ничего, ничего, — бормотал он. — Обо мне не заботьтесь. Вперед! Вперед!

Все, теснясь, вбежали в библиотеку. Она была пуста. В глубине комнаты находилась единственная дверь, но и та была закрыта железным заслоном. Между тем Гуттор был совершенно изнурен и не способен на новое усилие.

Вдруг препятствие исчезло с быстротой молнии: заслон вдвинулся в стену.

Произошло это благодаря тому, что один из матросов нечаянно нажал кнопку, приводящую в движение секретный механизм.

В одну минуту розольфсцы наводнили весь дом. Затем отовсюду послышались возгласы удивления.

Нигде не было и следа герцога и его спутников. Враги также исчезли.

Раз двадцать осмотрели стены, тщательно исследовали снизу доверху все помещение и паркет, но ничего не нашли.

Тогда Грундвиг решил, что под домом есть подземный ход, но отыскать его они не смогли, несмотря на все усилия. Попробовали допросить Мак-Грегора, но тот не мог или не пожелал дать никаких объяснений.

— Я ничего не знаю, — говорил он. — Я бедный шотландец и всего лишь два дня тому назад нанялся к лорду. Делайте со мной, что хотите.

Гуттор предлагал разрушить весь отель до основания, но его насилу убедили, что этого никак нельзя сделать, потому что полиция не допустит.

Время шло, а розольфсцы все еще не уходили из отеля в тщетной надежде найти какой-нибудь след похищенных. Жаль было видеть этих храбрых и мужественных моряков, многие из которых плакали от сознания своего бессилия. Даже Гуттор и Грундвиг не скрывали отчаяния. Несчастный гигант бил себя в грудь, обвиняя в том, что не смог уберечь своих господ.

— Ах, если бы я пошел с ними, — восклицал он, — я бы не дал им попасть в руки злодеев!..