Александр Старшинов - Центурион Траяна

Ликса поглядел на прикорнувшего неподалеку парня. Эх, если бы не рука, то его и за две тысячи можно было бы продать! Вот именно – если бы…

– Ладно уж! – Кандид повернулся к писцу. – Давай, составляй договор.

Приск отломил от лепешки половину, поднялся и вместе с недопитым теплым вином поставил перед калекой.

– Ешь, – сказал легионер.

Тот вздрогнул, очнулся, непонимающе уставился на глиняную чашку и кусок хлеба.

– Как тебя звать? – спросил Приск у калеки.

Тот едва не подавился, спешно проглотил недожеванный кусок и сказал:

– Аристей.

– Странное имя для дака.

– Я грек… наверное, – пробормотал юноша. И покосился на Борка, будто ожидал удара.

На его счастье, вольноотпущенник сидел далеко и до раба никак не мог дотянуться.

«Аристей, человек, который появляется и исчезает… Может обратиться вороном», – припомнил Приск рассказанную Геродотом [64]легенду.

Грек едва заметно улыбнулся, и Приск понял, что юноша тоже слышал эту историю.

Легионер хотел спросить, что значит это «наверное», но в этот момент дверь в таверну отворилась, и в обеденную залу в клубах морозного пара ввалился невысокий кругленький человечек, с головы до ног закутанный в меховой плащ. Под возмущенные крики обедавших гость неспешно притворил дверь, откинул с головы капюшон и огляделся. У него было румяное улыбчивое лицо и курчавые черные волосы. Массивный нос занимал пол-лица.

– Терпеть его не могу, – прошипел ликса и попытался укрыться за спинами легионеров, чтобы гость его не заметил.

– Мне нужен ликса Кандид! – объявил вошедший на всю таверну.

Сразу несколько пальцев указали на снабженца Пятого Македонского легиона.

– Будь здрав, ликса Кандид, – подкатился к столу гость.

– И тебе того же, Калидром. Наместник тебя еще не отпустил на свободу?

– Наместник провинции Лаберий Максим доверяет мне вести наиважнейшие дела от его имени! – объявил Калидром так, будто сообщил, что он прислан новым легатом Пятого Македонского. – Хотелось бы мне знать, где пребывает ныне стекло, заказанное в Аквилее моим патроном.

– Стекло? – искренне удивился ликса.

– Драгоценнейшие стеклянные кубки. Патрон в нетерпении ожидал их еще месяц тому назад. Но вместо кубков получили мы донесение, что груз со стеклом из Аквилеи придерживают в здешней канабе.

– Донесение… – фыркнул Кука. – Как будто речь идет о войсках!

– Из Италии в последний месяц прислали только глиняные светильники и еще немного посуды, но это все для легиона мной заказано, – заявил ликса, почти что оправдываясь. – Стекла не было.

– Я всегда блюду правила истины, – приосанился Калидром. – Возьмись я за составление анналов, то прослыл бы наиправдивейшим рассказчиком. Если я говорю, что стекло должны были прислать, значит, кто-то не выполнил предначертанные установления.

– В лагере поищи! – посоветовал Приск, усмехнувшись.

– И поищу, коли в таком действе окажется надобность! – заявил Калидром. Спеси в нем было не меньше, чем в самом наместнике. – А сейчас я должен осмотреть склад – не затерялось ли где мое стекло.

– Ты хотел сказать: стекло наместника, – поправил его ликса.

– Блюдущий чужое имущество как свое имеет право охраняемое называть своим, – тут же последовал ответ.

– Ты что-нибудь понял? – поинтересовался Кука у своего приятеля.

Приск лишь взлохматил волосы ото лба к затылку.

– Я должен осмотреть склад! – повторил Калидром, ничуть не смутившись.

Ликса, кряхтя, поднялся, протянул Приску таблички с договором и вновь покосился на кругленького гостя:

– Совсем недавно был пекарем у наместника, а как поднялся-то!

– Я до сих пор пекарь, готовлю лучшие сладкие пирожные! – заявил Калидром.

Приск с Кукой рассмеялись, а ликса вздохнул и удалился вместе со слугами вслед за удачливым поваром.

Друзьям же пока торопиться было некуда. Заступать в караул надо было только вечером, обходить дома и гнать жителей канабы в лагерь должны были другие.

– Ай да Майя! – покачал головой Кука. – Как она подружку-то оклеветала! Вот стервозина! – В голосе его, однако, не слышалось осуждения. Скорее, он восхищался поступком развратной красотки. – Выходит, она одна искала приключения на свою задницу. А ты же поверил, клянусь Геркулесом, ты поверил, что Кориолла тоже в лупанарии трудится! – Кука несильно ткнул Приска кулаком в плечо. – Ведь поверил!

– Прекрати! – отмахнулся Приск. – Меня это не касается. Она – невеста Валенса, а не моя.

– Нет никакого дела? – передразнил Кука. – Чего ж ты в своем письме написал «милая сердцу моему Кориолла. Люблю я тебя и ненавижу – точь-в-точь как писал Катулл, но любовь в моем сердце сильнее…»

– В письме? – переспросил Приск. – Так ты… ты… – Он задохнулся. – Как ты смел распечатать и прочесть мое письмо?

– Лучше я, чем кто-то другой, – невозмутимо отвечал Кука. – И скажу я тебе вот что: в сердечных делах ты дурак дураком. То есть в других делах ты умный парень, а в делах Венеры – дурак. Валенс никогда на Кориолле не женится, он вообще ни на ком не женится, потому что никогда не уйдет из легиона.

– Еще одно лето… – пробормотал Приск. – Кампания закончится, он выйдет в отставку и…

– А вот и нет! Спорим на сто… – Практичный неаполитанец сообразил тут же, что ставка высоковата. – На пятьдесят денариев, что не уйдет. Он будет служить до самой смерти, пить как испанец и клясться, что вот-вот остепенится. Мой совет: как только Валенс со старым Корнелием вконец разругаются, хватай девицу и вези в канабу. Папаша такому обороту дела будет только рад. Девица в невестах засиделась, плод малость, так сказать, перезрел. Зато вкус будет… м-м-м… – Новый тычок в бок Куку только раззадорил. – Ты центурионом станешь после победы, это уж точно. Ну так как, спорим?

– Хорошо, спорим! – согласился Приск.

– А-а-а! Готов поспорить еще на пятьдесят, что ты рад проиграть мне этот полтинник.

– Уймись, – одернул его Приск.

Он подозвал хозяина, расплатился. Потом тряхнул за здоровое плечо Аристея – тот опять уснул – и, поднявшись, повернулся к сидящим в таверне.

– Теперь всем слушать меня! Радостное и краткое сообщение. Собирайте свое барахло и бегом живо в лагерь! Не сегодня завтра здесь будут варвары, канабу разграбят, сожгут и обратят в прах. Задерживаться никому не советую. Можно не успеть унести свою задницу.

– Разве легион не должен нас защищать? – спросил кто-то из сидящих.

Приск, вдруг придя в ярость, треснул ногой по скамейке, сиденье треснуло, оторвалось от ножек, и вместо грубоватой работы местного плотника образовалась груда дров.

– Ты сломал скамью! – завопил хозяин.

– Это чтоб легче было расставаться с барахлом! – огрызнулся Приск. – Приказ всем до темноты прибыть в лагерь. Доходчиво объяснил?