Франц Гофман - Морской разбойник. Морские разбойники

А пока что паруса были развернуты, как приказал Вильдер, и все напряженно следили за тем, каковы будут последствия. Но опасения тех, кто считал это распоряжение рискованным, оказались напрасными.

Прошло несколько минут, и уже многие вздохнули с облегчением. Паруса и реи прекрасно выдерживали бурю, и "Каролина" смело продолжала свой путь, не сдаваясь под напором волн, хотя и вздрагивая иногда всем корпусом, от руля до верхушек мачт.

На лице Вильдера показалась улыбка удовлетворения, и в голосе его слышалась радость, когда он обратился к старшему офицеру со словами:

— Ну, Каринг, что вы скажете теперь? Не прав ли я был, когда утверждал, что все вы, находящиеся на этом судне, не знаете всех его прекрасных качеств?

— Да, конечно, сударь, — ответил Каринг и, собрав все свое мужество, решил воспользоваться этой минутой и сказать то, что давно считал нужным.

Итак, он продолжал:

— Если позволите, однако, я просил бы вас обратить внимание на то, что, несмотря на все наши старания, расстояние между нами и чужим кораблем нисколько не уменьшается.

Вильдер бросил взгляд в ту сторону, как бы пытаясь определить таким образом это расстояние. Затем он нахмурился и посмотрел в ту сторону, откуда дул ветер, как бы находя его еще недостаточно сильным. Но он ничего не сказал.

— Наш корабль начинает уже черпать воду, — продолжал Каринг после некоторого молчания, — а вы знаете, сударь, как неохотно матросы работают при насосах и как трудно их к этому принудить.

Вильдер ответил на эти слова твердо и спокойно.

— Матросы на этом корабле исполнят любое приказание, какое я сочту нужным отдать, мистер Каринг, — сказал он отчетливо.

Каринг хорошо понял смысл этих слов и даже отступил на шаг.

— Да, сударь… — произнес он.

Это было все, что он мог ответить на авторитетные слова Вильдера.

Но Вильдер никоим образом не хотел обидеть моряка, который был гораздо старше, а потому прибавил дружеским тоном:

— Послушайте, Каринг, не станем опускать голову и будем надеяться на хороший исход.

— Вот в этом-то я и не уверен, — сказал Каринг со вздохом, — не знаю, можно ли быть уверенным при тех средствах, которыми мы располагаем. Скажите откровенно, капитан Вильдер, думаете ли вы, что мы в самом деле в состоянии скрыться совершенно из виду…

— Если хотите, откровенно говоря — нет. Мы не можем уйти вперед настолько, чтобы он нас потерял вовсе из виду, но пусть, по крайней мерс, он нас не догонит — это все, чего мы можем желать.

— А мне кажется, при всем моем уважении к вашему искусству и энергии, — возразил Каринг, — мы не можем даже и на это рассчитывать. Мне случилось уже однажды принять участие в таком соревновании, и я убедился, что чрезмерное напряжение парусов ведет только к несчастью, когда имеешь дело с более сильным противником.

Вильдер некоторое время задумчиво глядел вдаль.

— Это, однако, странно, — сказал он, — возьмите подзорную трубу и посмотрите внимательно, под какими парусами корабль движется.

Каринг молча исполнил поручение и взял трубу. Долгое время он внимательно смотрел в сторону корабля, потом опустил руку и сказал:

— Если я не ошибаюсь, он идет под марсовым кливером и нижним парусом.

— И я успел рассмотреть только то же, что и вы, мистер Каринг. Надо думать, мы не можем оба ошибиться! А мы пользуемся почти всеми нашими парусами, и, однако, расстояние между нами до сих пор не увеличилось даже и на один фут.

— Помилуй Бог! — возразил офицер таким тоном, что легко было судить, насколько это обстоятельство его не удивляет. — Помилуй Бог, если бы у нас было еще столько же парусов и мачты в состоянии были бы все это вынести, то и тогда ничто бы ни на йоту не изменилось… Я хочу сказать — до восхода солнца… Ну а потом кто-нибудь мог бы увидать — у кого очень острое зрение, — как этот корабль поднимется вверх и будет плыть по облакам.

— А как вам кажется, какое расстояние разделяет нас? — спросил Вильдер, очевидно пропустив мимо ушей странное рассуждение.

— Какое расстояние? Ну, это трудно сказать, когда имеешь дело с таким необыкновенным кораблем. Как тут разберешь, что в самом деле есть, а что только кажется. Может быть, мы находимся так близко к нему, что могли бы попасть сухарем в его парус, а кажется, будто он уткнулся носом в горизонт.

— Но если он в самом деле там, где он нам кажется, тогда как вы определите это расстояние? — спросил Вильдер, нисколько не смущаясь странностям старого моряка.

— В таком случае я бы сказал, что это судно приблизительно, в шестьсот тонн и находится на расстоянии шести миль 1 1 Морская миля — около двух верст .

— И по моему расчету выходит совершенно то же самое. Но, любезный Каринг, согласитесь, что при таком ветре это довольно значительное расстояние, и нашему сопернику нелегко будет во всяком случае нас нагнать, если у него есть такое намерение. Впрочем, у меня есть основания думать, что он действительно будет нас преследовать, но мы не должны позволить ему приблизиться к нам, не должны, Каринг, слышите?

— Но если бы даже "Каролина" имела крылья морской чайки — все равно это не могло бы нам помочь. Послушайтесь, капитан Вильдер, совета старого опытного моряка: прикажите снять паруса, а не то нам грозит несчастье.

— Нет, Каринг, нет, я не могу этого сделать! Вы видите все в слишком черных красках… Наш корабль прекрасно идет под парусами, и я не вижу никаких оснований опасаться дурных последствий.

— Но, сударь…

Ему не пришлось окончить фразу. Громадная волна бежала навстречу судну. Точно черная гора, она катилась неудержимо и с огромной скоростью вперед.

На палубе "Каролины" пронесся предостерегающий крик… Все глаза устремились на это черное чудовище, и у многих остановилось дыхание.

Но вот оно, это чудовище, поднялось гигантской стеной перед самым носом корабля до половины высоты мачты и затем обрушилось на палубу, шипя, крутясь и угрожая все смести в море.

На одну минуту все казалось потерянным, но затем из бушующих потоков пены показался сперва кливер, потом бак и верхняя палуба, потом вода побежала ручьями через шпигаты и шлюзы, стекая с палубы вниз. Вскоре обнаружилось, что "Каролина" превосходно выдержала натиск и могла смело продолжать путь. Когда Вильдер перевел дух и, видя, что опасность миновала, оглянулся вокруг, он встретил серьезный взгляд Каринга и прочел в его глазах упрек. Впрочем, офицер ничего не сказал.

То, что произошло только что на корабле, было, конечно, красноречивее слов, и Каринг прекрасно понимал, что все его предостережения не могут иметь даже и половины той силы убеждения, какая заключалась в набежавшей волне.

Было достаточно ясно, что сама возмущенная стихия посылает первое предостережение отважному путнику. Но Вильдер не хотел знать никаких предостережений.