Алексей Кирпичников - Сталинъюгенд

6. Есть ли ещё оружие и (или) иные обличающие документы в распоряжении обвиняемых?

Получив исчерпывающие ответы на поставленные вопросы, следствие сможет сделать выводы относительно степени вины и предполагаемой меры наказания лиц, причастных к передаче В. Шахурину пистолета, а также по поводу обвиняемых и других лиц, имеющих отношение к «Четвёртой Империи». В этом случае следствие получит достаточно информации о целесообразности ведения общего уголовного дела, связанного с тайной антисоветской организацией и убийством Н. Уманской, ИЛИ о необходимости выделения дела о тайной антисоветской организации в отдельное уголовное делопроизводство.

В интересах следствия считаю необходимым произвести следующие мероприятия:

— С целью недопущения дальнейшего сговора обвиняемых, и с учётом особой опасности характера предъявляемых обвинений, заключить под стражу следующих лиц: Микояна Вано, Микояна Серго, Реденса Леонида, Хмельницкого Артёма, Бакулева Петра, Кирпичникова Феликса, Барабанова Леонида и Хаммера Арманда;

— Произвести обыски в жилых помещениях, занимаемых семьями перечисленных выше лиц;

— Произвести допросы указанных лиц, а также другие следственные действия, направленные на получение полной картины преступлений и выяснения всех обстоятельств дела;

— Провести опросы (допросы?) тов. А.И. Микояна и всех родителей обвиняемых;

— На основании полученных данных составить «Обвинительное заключение» и передать дело на рассмотрение в Особое совещание или в судебную инстанцию (по усмотрению Высшего руководства).

Учитывая, что обвиняемые являются членами семей работников, входящих в категорию лиц, следственные действия с которыми (или с членами семей которых) следчасть не уполномочена проводить без Высшей санкции, убедительно прошу Вас, товарищ народный комиссар, внимательно ознакомиться с приведёнными материалами и поставить вопрос о полномочиях следствия.

Нач. следчасти по особо важным делам НКГБ СССР,

комиссар госбезопасности 3-го ранга Л. Влодзимирский

Прочитав докладную, Меркулов решил, что натянуть поводья всегда успеет, а пока даже хорошо, что Влодзимирский считает участников тайного общества «обвиняемыми» и просит разрешения на самые жёсткие действия в отношении них и их семей.

«За рвение по выявлению врагов советской власти чекистов не наказывают… Инструкций Иосифа Виссарионовича нарушать не будем, а показать желание работать не помешает», — подумал нарком и приписал от руки на первом листе:

Товарищу Л. П. Берия для ознакомления

Лаврентий Павлович!

По указанию товарища Сталина в НКГБ СССР разработан план следственных мероприятий в рамках уголовного дела, возбуждённого по факту убийства Н. Уманской, а также по вскрывшемуся в результате дознания ещё более значимому факту существования тайной антисоветской организации «Четвёртая Империя».

Передаю на Ваше рассмотрение указанный план, составленный тов. Влодзимирским, а также прошу Вас, после внесения Вами необходимых исправлений и дополнений, передать этот план товарищу Сталину на утверждение.

Нарком госбезопасности СССР В. Меркулов

Сняв трубку прямой связи с приёмной, Меркулов вызвал фельдкурьера. Через двадцать пять минут докладная лежала на столе оберчекиста.

Приехав на дачу уже поздно вечером, Анастас Микоян наотрез отказался от ужина, предложенного Ашхен Лазаревной. Поманив за собой сыновей, он поднялся в гостиную второго этажа, сел на кожаный диван рядом с камином, где вяло догорали осиновые поленья, и указал ребятам на места в креслах напротив. Мальчишки синхронно примостились на краешки сидений и так же синхронно опустили головы.

— Ваня, очень подробно опиши ещё раз, как было с пистолетом?

Выслушав сына, не пропуская ни одной детали, Микоян понял, что не узнал ничего нового. Это, хотя и расстроило, но чуть сняло напряжённость — содеянному сыном не было оправданий, но находились объяснения, снимавшие с него подозрения в злом умысле — им руководили мальчишеская солидарность и тщеславие обладателя настоящего оружия. Эти факторы смягчали вину.

— Серго, а ты знал, что Ваня дал «вальтер» Шахурину?

— Откуда, папа? Я же на даче жил.

— А что у тебя было с Шахуриным?

Услышав этот вопрос, худенький Серго как-то весь подобрался. Помолчав немного, он ответил, заикаясь больше обычного:

— Я считал Володю своим другом. В школе все его одноклассники, а они старше меня, тоже уважали.

Анастас Иванович увидел, что Серго сильно нервничает, однако не придал этому большого значения, списав волнение сына на переживания младшего брата — за старшего. Ни Серёжа, ни Ваня ничего не рассказали отцу о тайной организации.

Микоян думал. Сходилось к тому, что надо идти к Сталину. Только он мог поставить в этой истории точку. Услышав себя как бы со стороны, член ГКО даже усмехнулся наивной мысли: «…Точку? Ха! Точку Иосиф не поставит. Просто потому, что Он никогда не ставит точку, пока жив человек, о котором идёт речь. Он может поставить в лучшем случае «запятую» и сложить материал в свой архив… Теперь эта история повиснет надо мной как дамоклов меч, пока, либо Он умрёт, либо я умру… или меня расстреляют. Если понадобится, Он очень аккуратно достанет компромат из сейфа, сдует с дела пыль и, как собаке кость, кинет Берии… Да, Анастас, угораздило тебя разрешить детям иметь собственное оружие».

Тонкий знаток человеческих душ и прирождённый тактик дворцовых интриг, Микоян едва ли не лучше всех изучил Сталина. За долгие годы лавирования рядом с Вождём Анастас Иванович лишился иллюзий и твёрдо знал, что может выжить, только оставаясь нужным Иосифу Виссарионовичу. Такое ощущение не пришло к Микояну внезапно — он познавал характер Сталина в динамике, подстраиваясь под изменявшуюся ситуацию в верхнем эшелоне власти.

Сначала, после смерти Ленина, Микоян искренно и безоговорочно поддержал друга Кобу в его борьбе против безумного Троцкого, готового ради мировой революции утопить в крови и Россию, и весь мир. Потом он не менее искренно ополчился вместе с Иосифом на абсолютно ничтожных «брехунов» и двурушников Зиновьева с Каменевым. Правда, наказание, которому их подверг начинающий тиран, показалось Анастасу излишне жестоким, и уже тогда в его душу закрались сомнение и беспокойство за своё будущее. А уж когда, после убийства Кирова, Сталин медленно зажевал неглупого, но совершенно бесхребетного Бухарина, Микоян мысленно воссоздал весь дьявольский сценарий Кобы.

Удивительно, но Сталин, по сути, делал то, о чём визжал Троцкий. Только беснование Льва Давидовича с угрозами всему миру было невыполнимо именно потому, что тот делился своими планами с миллионами. Напротив, диктатор делал всё обстоятельно, расчётливо и молча. Свою главную цель — беспрекословное мировое господство — он обкатывал на собственной стране и собственном окружении. Уйти из-под пресса можно было только в небытие.