Кирилл Кириллов - Витязь особого назначения

– Что за напасть, наново случилось что? Или так до сих пор Святослав по сыну так скорбит? – вопросил Ягайло, даже не заметив, что делает это вслух.

– Ничего, рассеем сейчас его скорбь, – произнес Глеб, поднимаясь на телеге и прикладывая ладони рупором ко рту.

– Погоди, княжич, присядь, – остановил его Ягайло, в голову которого пришла безумная, но единственно выполнимая идея. – Делился я с тобой опаской своей, что не поверит нам князь, заступится за Юрия. Тогда и нам несдобровать, да и тебе потом это боком выйдет.

– Ну, было, – неуверенно согласился Глеб, и все поняли, что, погруженный в мысли об Олесе, он пропустил слова Ягайлы мимо ушей.

– Так вот, придумал я уловку хитрую, чтоб глаза князю открыть. Но тут и твоя помощь нужна, и дядьки твоего, да, пожалуй, и остальных пленников. Как мыслишь, сможем подговорить их?

– Дядьку сговорю, – задумчиво почесал отросшую щетину Глеб. – Пообещаю, если сделает как велено, отстаивать его буду перед отцом. Не сделает – всю вину на него возложу, да так, что одна ему дорога выйдет – голову на рожон. А он за свою шкуру вишь как трясется.

– Вижу. Что ж, с послом я сам поговорю да с паном Браницким тоже. Думаю, подберу к ним ключи.

– А московский посланец? – спросил Глеб.

– Владимир-то Андреевич? Не, его в телеге крытой оставим, под усиленной охраной. Может, я и на воду дую, но сдается мне, найдет он, какую гадость сделать, если попустить, – ответил Ягайло.

– Понятно, на том порешим. А в чем план твой состоит?

Ягайло подозвал Яромира и вместе с Никифором отправил их колотить в ворота, чтоб открыли, и ругаться со стражей. Сам же поманил поближе воеводу и Глеба и кратко изложил им суть. Те долго хлопали глазами, пожимали плечами, качали головами, но в конце концов признали, что ничего лучше все равно нет, и согласились.

Тем временем посланцы договорились со стражей, крепкими злыми словами объяснив им, кого те не пущают. За воротами заскрипел поднимаемый брус. Бронзовые створки распахнулись, и обоз въехал в княжий двор. Свернул к коновязи и остановился. Ягайло спрыгнул с крыльца, уловил за ухо босоного мальчонку, сына конюшего:

– Стой, пострел. Что князь, не в городе?

– Как не в городе, очень даже в городе, – затараторил мальчонка. – Дядя, ты ухо отпусти. Больно.

– Отпущу, когда надо будет. Сначала найди отца своего, пусть о лошадях позаботится, а потом беги в палаты княжьи, найди кого поважнее да передай ему, что витязь Ягайло вернулся. Пусть самому Святославу Ивановичу доложит без промедления. Уразумел?

– Уразумел. А один, доложить, вернулся или как? – хитро прищурился паренек, глядя, как соскакивают с телеги соратники воина, как вытаскивают из крытого возка злых обездвиженных пленников.

– Один. Ну… Со свитой!

– Копеечка, – хитро прищурившись, сказал парень.

– Что копеечка? – не понял витязь.

– Дай копеечку, и я все обскажу как надо, а не дашь, так и лишнего сболтнуть могу… – Он прищурился еще хитрее.

– Ну дети пошли, – пробормотал Ягайло, одной рукой продолжая держать мальчонку почти на весу, а другой роясь в кошеле. – На вот грош краковский [38] В 1367 г. польский король Казимир III отчеканил собственный грош в Кракове. Монета имела равную с пражским грошем пробу (775), но отличалась по весу (весила около 3,2 г против 3,4 г пражской). Чеканка длилась недолго, было выпущено небольшое количество монет. , он подороже копейки будет.

Мальчонка кивком выдернул ухо из крепких пальцев Ягайлы, спробовал монетку на зуб, хотя та вовсе и не золотой была, и умчался, сверкая босыми пятками. Сделает? Нет? Да ладно, теперь уж не важно. Витязь подошел к пленникам, отвел их в сторону и поведал о своих планах, подкрепляя слова рубящими движениями ладони. Краем глаза он наблюдал, как что-то внушает своему дяде Глеб. Как он и ожидал, ордынец и поляк легко согласились на его предложение, тем более, что все иные варианты грозили не чем-нибудь, а лишением живота. Согласился и Иван. Теперь оставалось только перекреститься, вдохнуть в грудь побольше прохладного к вечеру воздуха да ступать в княжьи палаты.

Стражники с бердышами, караулящие вход в княжий терем, без слов посторонились, пропуская витязя. Он толкнул тяжелую дверь, звякнув бармицей, снял шлем, положив его на изгиб локтя, и, миновав еще пару стражников, дюжих молодцев с короткими топориками на плечах, вошел в большой зал. На этот раз князь был там. Усталый, с землистым лицом и залегшими под глазами темными кругами, он восседал на своем троне. Поднял на витязя мутноватые глаза и кивнул, будто узнавая. У Ягайлы защемило сердце от сознания того, что он должен сейчас устроить над отцовским сердцем, но отступать было поздно. Его соратники уже готовы и скоро поддержат задуманное им представление. Витязь хотел отвесить князю земной поклон, да замер в полунаклоне, заметив другого человека на соседнем кресле, чуть ниже княжеского трона. Родственник и приближенные, по обыкновению прячущиеся за троном, зашушукались.

Сияя зубчиками короны на лысоватой голове, рядом с князем восседал рыцарь в панцирном доспехе тонкой венецианской работы. Покосившись на безучастного князя, он оперся на резные подлокотники, не без труда поднял свое сухое тело с мягкого сиденья и протянул к Ягайле руки:

– Ну здравствуй, сынок!

– Отец… – только и смог выдохнуть Ягайло.

– Это… Ольгерд, это что, сын твой? – поперхнулся князь Святослав. В его тусклых глазах зажглись искорки интереса.

– Да, сын. Ягайло. А ты и не знал?

– Не знал, князь, прости. Не оказывал я ему княжеских почестей. Простым витязем считал, так и относился, – покачал головой Святослав.

– Да и я его не как княжеского сына воспитывал, он сам так хотел. Ну, то дело прошлое, – ответил Ольгерд. – Я-то думал, ты в крестовый поход сбежал, в сарацинских землях воюешь. – Он перевел взгляд на Ягайлу. – А ты, оказывается, вон где, у друга моего любезного на службе. Что ж, удивлен, хоть и приятно. Так что ты тут делаешь?

– Да. – Святослав подался вперед. – Как задание твое? Сполнил?

– Сполнил, – понурил голову Ягайло, с трудом входя в роль вестника беды после встряски, которую доставила ему неожиданная встреча с отцом. – Только порадовать мне тебя нечем. Погиб Глеб.

– Брешешь, смерд! – вскочил на ноги Святослав. И осекся. – Прости, Ягайло. И ты, Ольгерд, прости. Тяжело мне слышать те слова…

Отец и сын молча кивнули с разных концов зала.

– Как то случилось, где ты его нашел?

– Там же, где Акимка сказывал, у полесских болот. И того не сберег, князь. Убили его супостаты стрелами. – Ягайло склонил голову еще ниже. Казалось, отцовский взгляд Ольгерда зрил насквозь его лживую душу.

– А тело? – Святослав обессиленно рухнул на трон. – Где тело?