Петр Заспа - Волчий камень

– А ты мог бы забрать меня с собой?

Спросила шепотом, но Вилли вздрогнул, как от раската грома. Он боялся думать о том, что в их отношениях нет будущего. Сколько еще они пробудут на острове, он не знал и не отваживался спросить об этом у командира. Сейчас, рядом с Кармен, он был счастлив, но стоило ему представить, что завтра прозвучит команда к отплытию, и сердце проваливалось в холодную бездну. Вилли растерянно молчал. Кармен по-своему расценила его молчание. Он увидел, как вздрагивают ее хрупкие плечи, и, вскочив с пушечного ствола, упал перед ней на колени. По лицу Кармен катились крупные слезы и, срываясь с подбородка, капали на зеленые рукава. Испугавшись, Вилли не знал, что ему делать, и, поддавшись порыву, обхватил ее за плечи и прижал к своей груди. Тут уж Кармен, потеряв самообладание, громко разрыдалась и, всхлипывая, уткнулась лицом ему в куртку.

– Кармен, дорогая, умоляю, не плачь, не рви мне душу. – Вилли готов был сам разрыдаться. – Нет для меня никого роднее и желанней, чем ты. Забрать тебя с собой? Да даже в самых смелых мечтах я боялся об этом подумать. Но только где он, мой дом?

Кармен перестала плакать и теперь лишь тихо вздыхала, продолжая прижиматься к его груди. Он взял ее лицо в руки и, заглянув ей в глаза, с грустью сказал:

– Я открою тебе тайну, и ты меня поймешь… Мы не знаем, где наш дом. Мы заблудились, понимаешь? Как такое произошло, мы не можем понять, и как нам вернуться обратно, не знает никто. Командир и старший помощник все время думают над этим. Но я этому даже рад, потому что встретил тебя. Это правда, что мы с тобой из разных миров, но для меня это не имеет значения. И, даже если командир что-то придумает, клянусь, я останусь с тобой. Я ему все объясню, и он меня поймет. Ради тебя я даже готов служить твоему дяде. Буду ходить в море на ваших кораблях, а ты будешь меня ждать на берегу. Я ведь штурман и знаю то, что вашим штурманам предстоит узнать лишь через несколько веков.

– Глупый, глупый Вилли, – горестно вздохнула Кармен и, отвернувшись, стала смотреть на море. – Я ведь давно обещана кому-нибудь из сыновей дона Диего. А которому, я и сама не знаю. Скорее всего он отдаст меня тому из них, кто лучше перед ним выслужится.

Вилли показалось, что утес под ногами закачался и сейчас, расколовшись, рухнет в пролив, утопив его вместе с его мечтами в мутной воде. Он схватил Кармен за руки и закричал на немецком:

– Нет! Это неправда! Как же он может?! – и затем добавил уже спокойнее: – Я тебя никому не отдам. Мы уплывем с тобой с этого острова. Туда, где нас никогда не смогут найти ни губернатор, ни его сыновья.

С грустью, от которой у Вилли защемило сердце, Кармен ответила:

– Мне часто снится один сон. На красивом паруснике за мной приплывает смелый моряк в странных одеждах и забирает меня с собой. Огромный спрут пытается ему помешать, и я понимаю, что это мой дядя. Но мой спаситель огненным мечом отрубает ему щупальца и пронзает черное сердце. Когда я тебя увидела, то почему-то подумала, что это ты.

Кармен замолчала. Молчал и Вилли. Сумеет ли он быть равным рыцарю из ее снов? А ведь, возможно, придется померяться силами с губернатором и со всем этим суровым и мрачным миром. Слова Кармен больно ранили душу, перевернув сложившийся за последние дни прекрасный миф об этом мире.

– Наш остров насквозь пропитан злобой и ненавистью, – вновь заговорила Кармен, задумчиво глядя на гладкое искристое море. – Дон Диего держит всех в страхе. Здесь все его ненавидят. Ненавидят и боятся. Так же и он всех ненавидит и боится. Ночью у его дверей обязательно спит охрана, а все двери и окна закрыты на тяжелые засовы. Видишь тот маяк? – Кармен указала на белый столб, торчавший над обрывом у берега, вдалеке от поселка.

Вилли кивнул, он давно хотел спросить, почему маяк стоит в стороне от входа в бухту.

– Скоро закончится лето и наступит осень – время туманов. И тогда мой добрый дядя прикажет зажечь маяк. Посмотри на море – там вдоль всего побережья тянутся рифы и подводные камни, острые как ножи. Проходящие мимо корабли, сбившиеся в тумане с пути, с радостью идут на спасительный огонь и погибают, как мотыльки над костром. Течение выносит их обломки на берег, и мы ходим и собираем то, что выбросит море. Это ужасно. Дядя заставляет выходить всех, и меня тоже. Если бы ты это видел, Вилли. Волны выносят погибших, они мне потом снятся. Случается, что выплывают и живые. В основном это мужчины. Женщины и дети тонут, потому их так мало на острове. Малыш Джил выплыл. Его родители погибли, а он еле живой доплыл, держась за обломок мачты. Я его выходила, и теперь он мне как младший брат. Сейчас он живет только одной мечтой, что вырастет и напьется крови дяди, перерезав ему горло. Мне он в этом признался, зная, что я никому не расскажу. И таких здесь много, дон Диего берет с них клятву верности в обмен на жизнь, но я бы не очень верила такой клятве. Да и дядя, наверное, тоже не верит, но ему нужны люди. Не оставляет он никаких шансов только англичанам. Их он ненавидит совсем уж люто.

Вилли казалось, что небо начинает давить ему на плечи и не дает дышать полной грудью. Теперь он понял загадку обломков кораблей, усыпавших двор вокруг их барака. Он подумал: «Как иногда могут различаться начало дня и конец!» Проснувшись, Вилли мечтал лишь об одном: как бы опять увидеть Кармен, и ходил счастливый и беззаботный, как новорожденный младенец. Все другие мысли отскакивали от него, как от стенки горох, не способные достучаться до его сознания и не заслуживающие внимания. Но стоило солнцу скатиться к закату, и вместе с ним перевернулся весь мир. Мрачные краски заполонили все вокруг. Теперь и закат не был так прекрасен, как раньше, а напоминал кровавые лужи, разлившиеся на серой глади моря. И джунгли не радовали глаз сочной зеленью, а глядели мрачно в ожидании очередной жертвы.

Тяжело вздохнув, Вилли поднялся. Что дальше делать, какие слова найти для Кармен? Чем ее успокоить, а еще бы лучше себя?

Окинув безразличным взглядом море, Вилли вдруг заметил приближающийся парусник. Форштевень уверенно резал волны, бушприт, как копье, был нацелен на вход в бухту. На белом раздувшемся парусе желтел крест, обрамленный красным контуром.

– Кармен, взгляни, кто это?

Кармен вскочила и, взглянув на приближающийся корабль, помрачнела и произнесла со злостью:

– Это Карлос.

Галеон «Золотой бык» убирал паруса, замедляя движение. Позади остался полный опасностей долгий путь, и команда высыпала на верхнюю палубу, радуясь виду долгожданной зелени острова после унылых африканских песков. Украшавшая нос корабля скульптура тонкой резной работы, с позолотой по красному дереву, изображавшая прекрасную сеньору Беатриз, тянула руки в небеса, благодаря за успешное возвращение.