Владимир Малик - Посол Урус Шайтана

— Батько правду говорит, — протяжно произнес немногословный Товкач.

— Что же тут придумаешь? — горячился Секач.

Взоры всех обратились к Звенигоре.

— Есть несколько путей, — как бы в раздумье заговорил Арсен. — Можно сейчас напасть на стражу и попытаться освободить Романа. Сначала я так и хотел сделать. Но я согласен с батькой Метелицей, что этот путь не годится. Кого-то мы убьем, кто-то из нас погибнет. А главное, неизвестно, удастся ли вызволить Романа… Есть и другой путь — законный. Просить князя Ромодановского и гетмана Самойловича. Через несколько дней мы будем у них. Одного их слова достаточно, чтобы наш товарищ снова был на воле. Есть и третья возможность…

К группке запорожцев быстро подошел незнакомый стрелец, и Звенигора замолчал. Стрельцу было лет тридцать, но небольшая темно-русая бородка и такой же темно-русый, подстриженный под скобку чуб, выбивавшийся из-под шапки, делали его старше, солиднее. Он поздоровался и обратился к Звенигоре.

— Я хочу сообщить вам кое-что о вашем друге…

— О Романе? Кто ты такой? И почему заботишься о нем?

— Не удивляйтесь, братья, — приветливо улыбнулся незнакомец. — Меня зовут Кузьма Рожков… Я сопровождал генерала Гордона и видел, как схватили вашего друга и, как оказалось, моего земляка Романа Воинова… Я, чтобы вы знали, как и он, туляк.

— Ты и раньше знал Романа?

— Нет, да разве в этом дело? Я знаю Трауернихта и слышал о нем еще дома… Настоящая собака! А узнав, что Роман пустил на его дом красного петуха, я дал себе слово сделать все, чтобы помочь земляку.

Запорожцы теснее окружили стрельца. У Арсена загорелись глаза. Неожиданный помощник был очень кстати.

— Где сейчас Роман?

— Его бросили в погреб. Вон там, в конце двора.

— И часовых поставили?

— А как же.

— Как можно его освободить?

— Этого я пока не знаю. Надо разведать, подумать…

— А тем временем немец замучает Романа!

— Не замучает. Вы слышали, что сказал мой генерал?

— Гордон?

— Да. Справедливый шотландец. И воин хороший… Он заступится за Романа.

— Гм… — Звенигора задумался. — Все дело упирается в то, что мы должны немедленно ехать дальше. Что же делать? Может, мне остаться, а вы поедете? — посмотрел он на товарищей.

— Нет-нет, ты должен ехать, Арсен! — зашумели казаки. — Ты раздобыл фирман, ты читаешь по-турецки! Да и многое рассказать сможешь… А кроме всего, попросишь воеводу за Романа. Может, прикажет выпустить.

— Если надо кому-нибудь остаться, то пусть это буду я, — сказал Грива. — Стрелец мне поможет, и мы к вашему приезду что-нибудь разузнаем.

— Что ж, это хорошо, — подтвердил Кузьма Рожков.

Согласились на этом.

Договорившись о месте следующей встречи, запорожцы попрощались с Гривой и со стрельцом, вскочили на коней и помчались к Калиновому мосту через Тясмин.

Тяжелые мысли одолели боярина Григория Григорьевича Ромодановского. Стоит ему только остаться одному в своем роскошном походном шатре, не дает ему покоя одна мысль: о сыне Андрее, который вот уже много лет мается в татарском плену. Все попытки и старания выкупить его закончились ничем. И боярин не без оснований подозревал, что в задержке его сына были заинтересованы не татары, которые были бы не прочь получить за знатного невольника большой выкуп, а турки. Вероятно, сам султан.

Обхватив голову руками, опершись локтями на небольшой походный столик, боярин в молчании сидит в сумерках. Он хочет отдохнуть, старается не думать о князе Андрее, но не в силах отогнать неотступные горькие мысли.

За пологом шатра послышался шум. Вошел начальник стражи:

— Светлейший князь, прибыл гетман Самойлович.

Ромодановский провел рукой по лицу, согнав с него застывшую печаль, расправил плечи.

— Проси!

В шатер вошел Самойлович, плотный, высокий, в богатом малиновом жупане и горностаевой шапке, украшенной красивым павлиньим пером и драгоценными камнями. Левой рукой придерживал саблю, сверкающую серебром и самоцветами.

— Поклон тебе, боярин Григорий Григорьевич! Рад видеть тебя во здравии!

— Спасибо. Милости прошу, ясновельможный гетман. Садись, будь гостем!

Гетман тяжело опустился на диван.

— Не гостить я приехал, князь… Придется снова воевать. Серко прислал гонцов. Запорожцы привезли очень важное письмо султана: турки снова идут, чтоб овладеть Чигирином!..

— Мы это предвидели.

— А теперь знаем достоверно. Князь Голицын настаивал, чтобы мы двинули войско под Киев. Он полагал, что именно туда на этот раз направят турки свой главный удар…

— Но мы, пан Иван, оказались дальновиднее.

— Да, Чигирин — это ключ ко всей Украине. И прежде всего к Правобережной. Мы хорошо сделали, что восстановили городские валы, усилили гарнизон. Теперь в крепости сорок пять пушек, достаточно пороха и ядер, а также других припасов. Сегодня я приказал отправить из Великих Сорочинцев обоз селитры. Из Миргорода, Лубен и Полтавы гонят стада скота, везут пшено, муку, солонину… Переправы через Днепр в наших руках. Мы всегда сможем подбросить подкрепление осажденным. И людей у нас в этом году больше, чем в прошлом. Со мной пятьдесят тысяч казаков!

— Мне сообщили, что сюда идет князь Булат с калмыками и донскими казаками. Тогда государевых людей будет больше семидесяти тысяч. А с казаками — сто двадцать…

— Думаю, что нужно подтянуть под Чигирин и запорожцев. Серко, оставив в Сечи гарнизон, приведет десять тысяч опытных в нападении и обороне воинов. Если у турок будет даже двести тысяч, то и тогда мы с божьей помощью сможем противостоять им!

— Война — это игра, пан гетман. И выиграет тот, кто с самого начала захватит больше козырей…

— Один из них в наших руках, князь, и ждет позволения войти в шатер.

— Запорожцы?

— Да.

Ромодановский хлопнул в ладоши. Вошел старшина.

— Введите гонца из Запорожья, — сказал Самойлович.

В шатер вошел Звенигора. Поклонился:

— Поклон тебе, князь! Поклон, ясновельможный гетман!

— Покажи, казак, боярину письмо султана. Прочитай! — приказал гетман.

Звенигора вынул фирман. Перевел.

Ромодановский внимательно выслушал. Потом порывисто встал, обнял казака.

— Спасибо, добрый молодец! — Затем к гетману: — Необычайная удача! Я распоряжусь немедленно отослать это письмо царю… Что нам стало из него известно? Во-первых, наших прошлогодних знакомцев Ибрагима-пашу и хана Селима-Гирея убрали с их высоких постов и сослали на остров Родос. Во-вторых, великим визирем назначен Асан Мустафа, которого называют Кара-Мустафа. Это умный и жестокий воин. Конечно, он не захочет разделить участь Ибрагима-паши и приложит все силы, чтобы добиться победы. В-третьих, как и в прошлом году, турки идут на Чигирин. Для нас знать сие очень важно. Если мы до сих пор колебались и не знали, где сосредоточить силы, то теперь, благодаря этой вести, будущее прояснилось, и мы будем действовать наверняка. Но, по сравнению с прошлым годом, расширяются общие цели войны. Султан уже замахивается не только на Чигирин, а хочет захватить Киев и даже Левобережную Украину. Однако Мустафа-паша сможет этого добиться только в том случае, если уничтожит наше войско под Чигирином. Поэтому наша задача — не допустить сдачи города или же, по крайней мере, сохранить боеспособность нашего войска… Наконец, у султана есть еще одна цель — уничтожить Запорожскую Сечь. Недавние набеги запорожцев на турецкие и татарские тылы, надо полагать, не на шутку встревожили султана.