Ян Валетов - Путь Проклятого

Сегодня здесь лежали мертвые тела, хлопьями летал пепел от сгоревших занавесей, и пламя пожирало старую мебель, помнившую тяжесть великого царя.

Бнаю поддерживали двое – теперь Иегуда мог рассмотреть их хорошо – совсем юная девушка с огромными, в пол-лица, глазами, сверкающими даже в темноте, и невысокий мальчишка с тонкими чертами лица, перепуганный до безрассудной смелости. Деваться им троим было некуда, за балюстрадой начиналась пропасть в несколько сотен метров глубиной, на дне которой горели квадраты разбитых римлянами лагерей.

Лагеря уже не спали и, хотя к Левку для штурма выдвинулся только лишь Десятый «Сокрушительный» легион, остальные тоже не бездельничали – готовились поддержать атакующие силы. На западной стороне крепости все кипело – осадная башня заполнилась людьми, колонны выстроились в боевые порядки, а стрелки стали к снаряженным «скорпионам». Все было готово к последней атаке: и оружие, и дух. Флавий Сильва уже занял свое место на правом фланге «Фрезентиса» – он был облачен в расписанный золотом нагрудник, шлем с красным плюмажём, на плечах красовался белый с алым плащ. Гладко выбритое лицо выглядело сурово, и эту мужественную суровость не портили ни шрам, ни чуть опущенное веко и брезгливый перекос узких губ.

Легионеры встретили прокуратора радостными криками и тут же сомкнули вокруг военачальника алые щиты. Над боевым порядком взмыли легионные орлы, ударили в ритме ровного шага маршировочные барабаны, и первые когорты двинулись вверх по склону. Внутри башни, которую солдаты резво катили впереди строя, тоже били барабаны. В полном соответствии с римским порядком и с заданным ритмом из-за горизонта начало подъем солнце.

– Отпусти их, – сказал Иегуда, стараясь переместиться так, чтобы занять позицию между Бен Яиром и беглецами. – Зачем тебе их жизни, Элезар? Их смерть ничего не добавит и ничего не убавит. Все уже сделано! Смотри вокруг – это то, чего ты хотел? Если они могут спрятаться, если они могут спастись – разреши им уйти! И люди узнают не только о том, что ты был жесток, но и о том, что ты умел быть милосердным….

В руках у Бен Яира был лук Бнаи, стрела лежала на полунатянутой тетиве.

– Не подходи ближе, старик, – предупредил он, нацеливая наконечник в грудь Иегуде. – За тобой должок, помнишь? Ты дал клятву, что возьмешь на себя грех….

Он коротко рассмеялся, но глаза его не улыбались, он смотрели бесстрастно, ясно, с небольшим прищуром, рассчитывая расстояние до цели, опасность, которую каждый из противников представляет, и траекторию возможного выстрела.

– Ты же блюдешь клятвы, да, старик? Или вместе с верой ты потерял и уважение к слову?

Как ни странно, Иегуда улыбнулся в ответ. Его глаза тоже не смеялись, выполняя ту же работу, что и взгляд сикария.

– Клятву мы даем не Богу, а людям, – возразил он. – Но кто знает, перед кем нам в результате придется отвечать? Не волнуйся, мой заклятый друг! Я убью тебя, как и обещал.

Первые лучи солнца облили вершины гор, вырастающих их Асфальтового озера, ровный свет залил площадку нижней башни, и пространство приобрело объем – родились тени.

Свет, появившийся за спиной, дал Бнае надежду на то, что солнце ослепило противника, и он бросился на Элезара, безрассудно, отчаянно, выставив вперед руку с кинжалом. Но расстояние между ними было слишком велико, и к тому же оглушенный лучник потерял способность двигаться стремительно.

Бен Яир был старше, но он был мощнее и опытнее, и хотя Бная лучше владел луком, а Элезар – мечом, для того, чтобы попасть в человека с расстояния в два десятка локтей, вовсе не надо быть слишком уж хорошим стрелком. Бен Яир успел и прицелиться, и выстрелить, еще до того, как юноша преодолел половину пути. Тренькнула тетива, и Бная покатился по плитке, схватившись за стрелу, пронзившую пах.

Иегуда шагнул к Бен Яиру, но наконечник следующей стрелы уже смотрел ему в грудь.

Старик замер.

– Если бы ты был без доспехов, – сказал Элезар, обращаясь к раненому юноше, но не отводя взгляда от Иегуды, – я бы убил тебя сразу. А так – придется помучаться….

Юдифь попыталась положить голову возлюбленного на колени, но не смогла – боль сворачивала Бнаю в кольцо, перекошенное лицо посинело, на лбу вздулись жилы толщиной с палец ребенка. Он зажимал ладонями низ живота и из-под пальцев брызгала кровь, смешанная с мочой. Маленький Шломо упал на колени рядом с сестрой, тело его била крупная, похожая на судороги, дрожь.

Между Бен Яиром и Иегудой были те же двадцать локтей. Нечего было и думать о том, чтобы одним прыжком преодолеть такое расстояние – если ничего не получилось у молодого Бнаи, то у разменявшего восьмой десяток старика шансов не было совсем. Он никак не мог помешать Элезару расправиться с беглецами…. Но…. Все-таки можно было попытаться!

Иегуда двинулся по дуге к колонам, замыкавшим балюстраду, обходя Бен Яира так, чтобы в результате оказаться между ним и беглецами. Ситуация была безвыходная. Рана Бнаи не давала ему никакой надежды на спасение – Иегуда повидал на своем веку много ранений. Выжить после такой было бы чудом, а чудеса во все года случались редко. Юноша все еще пытался подняться, но мужество не могло вернуть ему силы, истекающие прочь из пробитого тела. Девушка и ее брат были для Элезара легкими мишенями, последними живыми препятствиями между ним и завершением его планов.

Иегуда увидел, как напрягается правая рука Бен Яира и изгибается еще больше лук, как наконечник стрелы, заботливо наточенный самим Бнаей, практически касается оплетки, и с криком бросился вперед, надеясь (глупо, конечно, но что поделаешь!), что Элезар сменит прицел.

Но Элезар прицела не сменил. Времени с избытком хватало на все.

Стрела, пущенная твердой рукой воина, ударила Шломо в висок, пробила кудрявую мальчишескую голову насквозь и вошла в грудь Юдифь, пригвоздив брата к сестре. Девушка не закричала – охнула, зато Бная закричал. В его крике было столько отчаяния, что если бы Иегуде было суждено прожить еще тысячу лет, он бы слышал этот вопль в ночных кошмарах до самой смерти.

Элезар отшвырнул лук в сторону и встретил Иегуду ловкой подсечкой. Старик потерял равновесие, попытался в падении достать Бен Яира мечом, но промахнулся – лезвие просвистело на расстоянии в ладонь от шеи сикария. Иегуда упал, но почти не ушибся – он рухнул на мертвое тело, лежащее в стороне. Правда, его попытка вскочить вызвала у Элезара смех. Иегуде казалось, что он двигается быстро, на самом же деле поднимался старик с трудом, но меча из рук не выпустил.

Элезар же свой гладиус из ножен и не доставал.

– Ты не успел старик, – сказал он, улыбаясь. – А я успел. Предатели наказаны. Римляне не получат ничего, кроме наших мертвых тел. Все случилось так, как я задумал.