Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

— Без одежды?

— Да. Во всяком случае, так было вчера вечером.

Данросс ухмыльнулся, и она порадовалась, что доставила ему удовольствие. За весь день он первый раз по-настоящему улыбнулся. С тех пор как она приехала в восемь утра, он работал будто одержимый, то и дело отлучаясь: в полицию, к Филлипу Чэню, к губернатору, два раза в банк, один раз в пентхаус, чтобы переговорить с каким-то человеком, которого она не знала. Ни минуты на ланч, а ведь, как доложил ей привратник, приехал тайбань на рассвете.

Она видела, какое бремя легло на него сегодня, бремя, под которым все тайбани рано или поздно сгибались — а иногда и падали. Она была свидетельницей того, как плохой джосс, одна неудача за другой — огромный ущерб в судоходстве в годы войны, катастрофическая потеря Гонконга, гибель сыновей и племянников — подкосили отца Иэна. А добила его утрата континентального Китая. На её глазах события вокруг Суэца надломили Аластэра Струана, который так и не оправился от поражения. Невезение преследовало Аластэра, пока его не доконал организованный Горнтом обвал акций «Струанз».

«Какое это, должно быть, ужасное напряжение, — думала она. — Беспокоиться обо всех наших людях и нашем доме. Тревожиться из-за всех наших врагов, всех непредвиденных катаклизмов — и природных, и вызванных человеческой волей, — которые, похоже, никогда не кончатся. Помнить обо всех прегрешениях, беззакониях и дьявольских выдумках прошлого, которые того и гляди вырвутся из нашего родового ящика Пандоры, как это и случалось прежде время от времени. Жаль, что тайбани не китайцы. Тогда грехи прошлого были бы значительно легче».

— А почему вы так уверены, Клаудиа?

— Ни у того, ни у другого нет пижамы или ночной рубашки, какие показывают в кино, — просияла она довольной улыбкой.

— Откуда это вам известно?

— Умоляю, тайбань, не могу же я раскрывать свои источники!

— А что ещё вам известно?

— Ах! — вздохнула она и тут же сменила тему разговора: — Собрание совета директоров «Нельсон трейдинг» начинается через полчаса. Вы просили напомнить. Можете уделить мне несколько минут до него?

— Да. Через четверть часа. И все же, — добавил он с категоричностью, которая была ей знакома слишком хорошо. — Что ещё вам известно?

Она вздохнула, а потом с важным видом справилась в своих записях.

— Замужем она не была. О, множество ухажеров, но все ненадолго, тайбань. Вообще-то, по слухам, никто не...

Брови Данросса взметнулись вверх.

— Вы хотите сказать, что она девственница?

— О, насчет этого мы не совсем уверены. Известно лишь, что она никогда не задерживалась допоздна с каким-либо джентльменом и не оставалась на ночь. Нет. Единственный джентльмен, с которым она появляется на людях, — мистер Бартлетт, и это случается не часто. За исключением деловых поездок. Он, кстати, тайбань, очень даже переменчив — ходок. Вот даже какое слово употреблено. Ни одной дамы...

— Употреблено кем?

— Ах! У мистера «Красавчика» Бартлетта нет постоянной подруги, тайбань. Ничего серьезного, как говорится. Он развелся в пятьдесят шестом — как раз когда ваша Сиранушечка стала работать в его фирме.

— Она не моя Сирануш.

Клаудиа ещё шире расплылась в улыбке:

— Ей двадцать шесть. Она — Стрелец.

— Кто-то стянул у неё паспорт — или подглядывал?

— Господи боже мой, нет, тайбань. — Клаудиа сделала вид, что шокирована. — Я за людьми не шпионю. Я лишь задаю вопросы. Но могу поспорить на сотню, что было время, когда она и мистер Бартлетт... Ну, вы понимаете.

— Что тут спорить? Я бы удивился, узнав, что это не так. Он, несомненно, влюблен в неё, а она — в него. Вы же видели, как они танцевали. Какие могут быть споры?

Вокруг глаз у неё собралась сеточка морщин.

— Ну, а если они никогда не были любовниками, какая будет ваша ставка?

— Как? Что ещё там у вас? — подозрительно спросил он.

— Ставка, тайбань?

Он пристально посмотрел на неё.

— Тысяча против... Даю вам десять против одного.

— Принято! Сотня. Благодарю вас, тайбань. Ну так что насчет «Нельсон»...

— И все же откуда у вас вся эта информация? А?

Из бумаг, которые у неё были с собой, Клаудиа вытащила телекс. Остальные положила в ящик «Входящие».

— Позавчера вечером вы отправляли телекс нашим людям в Нью-Йорке с просьбой прислать информацию о ней и перепроверить досье Бартлетта. Ответ только что пришел.

Он взял в руки телекс и внимательно просмотрел его. Читал он очень быстро, а память у него была почти что фотографическая. В телексе содержалась информация, пересказанная Клаудией, только без прикрас и цветистых интерпретаций, а также говорилось, что Кейси Чолок на учете в полиции, насколько известно, не состоит, что у неё сорок шесть тысяч долларов на сберегательном счете в Банке сбережений и кредитов Сан-Фернандо и восемь тысяч семьсот долларов на текущем счете в Банке Лос-Анджелеса и Калифорнии.

— Поразительно, как легко в Штатах выяснить, сколько у тебя денег в банке, верно, Клаудиа?

— Поразительно. Я бы никогда не хранила деньги в банке, тайбань.

Он ухмыльнулся:

— А только занимали бы там! Клаудиа, в следующий раз просто передавайте мне телекс, и всё.

— Хорошо, тайбань. А разве в моей подаче некоторые вещи не становятся более захватывающими?

— Становятся. Но где здесь говорится о наготе? Вы это придумали!

— О нет, это из моего здешнего источника. Третья Горнич... — Клаудиа осеклась, но слишком поздно: она уже попала в западню.

Он улыбнулся ангельской улыбочкой.

— Ага! Шпионка в «Ви энд Эй»! Третья Горничная! Кто это? Что это за горничная, Клаудиа?

Чтобы сохранить приличия, она сделала вид, что раздосадована.

— Айийя! Хозяин шпионов не может раскрывать свои секреты, хейя? — Её улыбка была сама любезность. — Вот список тех, кто вам звонил. Я отложила, сколько смогла, на завтра. Когда будет пора идти на собрание, позвоню.

Он кивнул, и Клаудиа увидела, что улыбка исчезла с его лица, он снова погрузился в размышления. Она вышла, но Данросс уже не слышал, как за ней закрылась дверь. Он думал о хозяевах шпионов, об АМГ, о встрече с Брайаном Квоком и Роджером Кроссом сегодня утром в десять и о той, что предстояла в шесть вечера.

Утренняя встреча получилась короткой, резкой и злой.

— Прежде всего: есть ли что-нибудь новое об АМГ? — спросил он.

Роджер ответил тут же:

— По всей вероятности, это был несчастный случай. Никаких признаков насилия на теле. Поблизости никого не видели. Никаких отпечатков протекторов машины, свидетельств столкновения или заноса — только следы от мотоцикла. Ну, а теперь о папках, Иэн... О, кстати, теперь мы знаем, что у вас в руках единственные существующие экземпляры.

— Извините, но я не могу выполнить вашу просьбу.