Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

— Да. Он прыгнул вместе с ней. И Линк, и Кейси поработали здорово. Просто великолепно.

— Прошу прощения, тайбань. Там Джейсон Пламм, — Жак кивнул в сторону трибун. — Мы с ним играем в бридж сегодня вечером.

— До встречи на «молитве», Жак, — улыбнулся ему Данросс, и де Вилль отошел. Он вздохнул, переживая за друга. — Я поехал в офис, Алексей. Позвони мне в шесть.

— Тайбань...

— Что?

Травкин колебался. А потом взял и рубанул:

— Хочу лишь, чтобы вы знали: я... я преклоняюсь перед вами. Данросса смутило это неожиданное изъявление чувств и исходившая от Травкина неприкрытая, необъяснимая грусть.

— Спасибо, — тепло произнес он, похлопав тренера по спине. Так по-дружески он ещё никогда к нему не прикасался. — Ты и сам человек неплохой.

Травкин провожал его глазами, грудь распирало от боли, и к капелькам дождя добавились слезы стыда. Он вытер лицо тыльной стороной руки и снова стал наблюдать за Ноубл Стар, пытаясь сосредоточиться.

Заметив кого-то боковым зрением, он повернулся в ту сторону и вздрогнул. В углу трибун он увидел того самого человека из КГБ, к которому как раз подходил другой. Этот другой, уже в летах, был хорошо известный в Гонконге игрок на скачках. Травкин стал вспоминать, как его зовут. «Клинкер. Точно. Клинкер!»

Какое-то мгновение тренер безучастно смотрел на них. На трибуне сразу за кагэбэшником сидел Джейсон Пламм. Травкин видел, как Пламм встал, чтобы помахать в ответ Жаку де Виллю, и спустился по ступенькам навстречу ему. Как раз в этот момент кагэбэшник взглянул в сторону Травкина, и тот из осторожности отвернулся, решив впредь действовать осмотрительнее. Кагэбэшник поднес к глазам бинокль, и Травкин не знал, заметили его или нет. При мысли, что мощный бинокль наведен на него, по коже поползли мурашки. «А что, если этот мерзавец умеет читать по губам? — в ужасе думал Травкин. — Господи Иисусе и Матерь Божья, слава Богу, я не выложил тайбаню всей правды».

На сердце было тошно, он чувствовал себя разбитым. На востоке сверкнула молния. От дождя на бетоне и открытых нижних трибунах уже образовались лужи. Травкин старался успокоить себя и беспомощно озирался, не зная, что делать: так хотелось выяснить, кто же всё-таки этот человек из КГБ. Рассеянно глядя на Пайлот Фиша, он обратил внимание, что жеребец заканчивает проездку в отличной форме. За ним Ричард Кван о чём-то оживленно говорил с группой китайцев, незнакомых Травкину. У перил, опираясь на них, стояли Линбар Струан с Эндрю Гэвалланом, американец Роузмонт и ещё кто-то из консульства, кого тренер знал только в лицо. Не обращая внимания на дождь, все наблюдали за лошадьми. Около раздевалок под навесом Дональд Мак-Брайд о чем-то беседовал с другими распорядителями, среди которых были сэр Шитэ Чжун, Пагмайр и Роджер Кросс. Травкин увидел, как Мак-Брайд бросил взгляд на Данросса и, помахав ему рукой, пригласил присоединиться к ним. Неподалеку от распорядителей Роджера Кросса поджидал Брайан Квок. Травкин знал обоих, но не подозревал, что они из Эс-ай.

Ноги сами понесли тренера к ним. Во рту появился противный привкус желчи. Но Травкин подавил желание броситься к ним и рассказать все как есть. Вместо этого он подозвал своего главного мафу.

— Давай всю нашу конюшню домой. Всех. Проследи, чтобы обсохли до кормежки.

— Есть, сэр.

Расстроенный Травкин поплелся в раздевалку. Уголком глаза он заметил направленный на него бинокль кагэбэшника. Струйки дождя затекали под воротник и смешивались с выступившим от страха потом.

— Ах, Иэн, мы тут вот думаем, если завтра будет дождь, лучше отменить соревнования. Скажем, завтра в шесть вечера, — сказал Мак-Брайд. — Ты не возражаешь?

— Вообще-то нет. Предлагаю вынести окончательное решение в субботу в десять утра.

— А это не слишком поздно, старина? — спросил Пагмайр.

— Нет, если распорядители предупредят радио и телевидение. Это ещё больше подогреет интерес. Особенно если вы сообщите об этом сегодня.

— Неплохо придумано, — оценил Кросс.

— Тогда с этим решено, — подытожил Данросс. — Есть ещё вопросы?

— Как ты считаешь... ведь речь идет о чести ипподрома, — проговорил Мак-Брайд. — Мы не хотим терять репутацию.

— Абсолютно согласен, Дональд. Окончательное решение вынесем в субботу в десять. Все «за»? — Никто не возражал. — Прекрасно! Больше ничего? Прошу прощения, но у меня через полчаса встреча.

— О, тайбань, я так сожалею о вчерашнем... Это ужасно, — обратился к нему Шитэ: ему было явно не по себе.

— Да, Шити, на совете у губернатора в полдень нам нужно предложить ввести новые, очень строгие правила пожарной безопасности для Абердина.

— Согласен, — поддержал Кросс. — Просто чудо, что не погибло больше людей.

— Ты хочешь сказать, старина, что рестораны будут закрыты? — разволновался Пагмайр. Его компания вложила средства в два таких заведения. — Это нанесет огромный урон туризму. Дополнительные выходы там не устроить... Нужно все делать заново!

Данросс снова глянул на Шитэ:

— Почему бы губернатору не распорядиться, чтобы все кухни немедленно перевели на баржи, которые можно пришвартовать к ресторану? Может, предложишь ему? Пусть даст указание поставить рядом пожарные машины, пока будут производить изменения. Расходы незначительные, управлять нетрудно, а с угрозой пожара будет покончено раз и навсегда.

Все уставились на него. Шитэ расплылся в улыбке:

— Иэн, ты гений!

— Нет. Я лишь жалею, что мы не подумали об этом раньше. Мне это никогда и в голову не приходило. Так ужасно получилось с Зепом... и с женой Кристиана, верно? Её тело ещё не нашли?

— Думаю, что нет.

— Одному Богу известно, сколько ещё там погибло. Членам парламента удалось выбраться, Паг?

— Да, старина. Всем, кроме сэра Чарльза Пенниворта. Бедняга, падая, расшиб голову о сампан.

Данросс расстроился.

— Мне он так понравился! Вот не повезло, черт возьми!

— Одно время рядом со мной было ещё двое. Этот радикал, ублюдок чертов, как бишь его? Грей, ах да, Грей, точно. И другой, ещё один болван социалист, Бродхерст. Оба вели себя довольно прилично, как мне кажется.

— Я слышал, Паг, твой Суперфудз тоже выбрался. Он на берегу не первым оказался, этот «Называйте меня Чак»?

— Честно говоря, не знаю, — смущенно пожал плечами Пагмайр. — Потом просиял: — Я... э-э... я слышал, Кейси и Бартлетт проявили себя очень хорошо, а? Может, им медаль нужно дать?

— Хочешь выступить с таким предложением? — Данросс торопился уйти. — Если больше ничего нет...

— На твоем месте, Иэн, я бы сделал укол. В этой бухте заразы... Могут обнаружиться бактерии, которых ещё не открыли.

Все засмеялись вместе с ним.

— Вообще-то, я сделал даже лучше. Едва мы выбрались из воды, я схватил в охапку Линка Бартлетта и Кейси, и мы понеслись к доктору Тули. — Данросс еле заметно улыбнулся. — Когда мы сказали, что купались в Абердинской бухте, его чуть удар не хватил. Он сказал: «Выпейте это!» Мы, болваны чертовы, выпили и не успели понять, что произошло, как нас стало просто выворачивать наружу. Если бы у меня оставались силы, я бы ему вмазал, но мы все уже стояли на четвереньках и пытались добраться до туалета, не зная, с какого конца начать. Потом Кейси принялась хохотать в перерывах между позывами рвоты, и мы все катались от смеха на этом чертовом полу! — Сделав вид, что опечален, он добавил: — Затем, не успели мы понять, в чем дело, старина Костоправ принялся уже горстями запихивать нам в горло таблетки, а Бартлетт умолял: «Ради Христа, док, вы ещё свечу вставьте, и тогда у вас в ней точно дырка будет!» Все снова рассмеялись.