Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

После паузы Джонджон проговорил:

— Во всех разумных вещах я на твоей стороне — до тех пор, пока не вернется главный. А там уж ему решать.

— Ну что ж, справедливо.

— Сколько тебе выделяет «Ройял Белджэм», то есть Первый центральный?

— Мне кажется, ты говорил о каком-то японском банке?

— А, брось, старина, это секрет полишинеля. Так сколько?

— Достаточно, достаточно для всего.

— У нас по-прежнему большая часть твоих бумаг, Иэн.

Данросс пожал плечами.

— Ну и что? У нас по-прежнему большинство в совете директоров «Виктории».

— Если мы не получим денег Китая, Первый центральный не спасет тебя от краха.

Данросс снова пожал плечами.

Двери лифта открылись. В тусклом освещении огромная решетка на входе в хранилище показалась Данроссу дверью в тюремную камеру. Джонджон отпер её.

— Мне понадобится около десяти минут, — сообщил Данросс. На лбу у него выступила испарина. — Я должен найти одну бумагу.

— Хорошо. Я открою тебе ячей... — Джонджон осекся. Падающий сверху свет резко очерчивал контуры его лица. — Ох, я и забыл, у тебя же свой ключ ко всем замкам.

— Постараюсь долго не копаться. Спасибо.

Данросс шагнул во тьму, безошибочно направившись к дальней секции ячеек. Там он убедился, что за ним никто не следит. Все чувства обострились. Он вставил в отверстия два ключа. Замки открылись.

Он достал из кармана письмо АМГ с номерами особых страниц, разбросанных по всем папкам, фонарик, ножницы и газовую зажигалку «данхилл», подаренную Пенелопой, когда он ещё курил. Быстро приподняв двойное дно ячейки, вытащил оттуда папки.

«Господи, уничтожить бы их прямо сейчас и покончить с этим, — думал он. — Все, что в них есть, все, что имеет значение, я знаю, однако нужно сохранять терпение. Когда-нибудь они — кто бы то ни был, — а также Эс-ай, ЦРУ и разведка КНР перестанут следить за мной. Тогда я смогу спокойно забрать папки и уничтожить».

С величайшей осторожностью следуя инструкциям АМГ, он щелкнул зажигалкой и стал водить ею туда-сюда под правым нижним углом первой особой страницы. Через секунду стал проявляться бессмысленный набор символов, букв и цифр. По мере того как они проступали под воздействием тепла, напечатанное в этом углу исчезало. Вскоре текст пропал и остался только шифр. Данросс аккуратно вырезал уголок ножницами и отложил папку в сторону. У АМГ было написано: «Тайбань, к папкам этот документ отношения не имеет, и я считаю, что его не прочесть никому, кроме первых лиц страны».

Негромкий шум заставил Данросса вздрогнуть, и он глянул в сторону. В ушах отдавался стук бешено колотящегося сердца. За секцию ячеек шмыгнула крыса и исчезла. Он подождал, но никакой опасности не заметил.

Через миг он снова успокоился. Теперь следующая папка. Снова проявился код, а текст исчез.

Данросс работал четко и быстро. Пламя зажигалки стало гаснуть, но он был к этому готов. Заправив её, Данросс продолжил работу. И вот последняя папка. Аккуратно вырезав угол, он сунул одиннадцать кусочков бумаги в карман, а потом вернул папки в тайник.

Прежде чем запереть ячейку, он для вида вытащил какую-то купчую и положил её рядом с письмом АМГ. Подумав, встал так, чтобы от двери письма АМГ было не видно, и поджег его. Бумага вспыхнула ярким пламенем и съежилась, догорая.

— Что ты делаешь?

Дернувшись, Данросс обернулся и уставился на силуэт.

— Ах, это ты. — Он перевел дыхание. — Ничего, Брюс. Это лишь старое любовное письмо, и хранить его незачем. — Пламя погасло. Данросс растолок пепел и разбросал его.

— Иэн, у тебя неприятности? Что-нибудь серьезное? — мягко спросил Джонджон.

— Нет, старина. Ничего, кроме всей этой возни с Типтопом.

— Ты уверен?

— О да. — Данросс устало улыбнулся и вытащил носовой платок, чтобы вытереть лоб и руки. — Извини, что доставил столько беспокойства.

Он твердым шагом пошёл прочь, Джонджон за ним. С лязгом закрылся вход. Через миг со вздохом раскрыл двери лифт и со вздохом закрыл. Наступила тишина, слышалась лишь суетливая беготня крыс и легкое шипение кондиционера. На пол упала тень. Из-за высокой стены ячеек неслышно вышел Роджер Кросс и остановился перед секцией Тайбаня. Не торопясь, он достал крошечный фотоаппарат «минокс», фонарик и связку отмычек. Через секунду ячейка Данросса была открыта. Длинные пальцы залезли внутрь, нашли второе дно и вытащили папки. Очень довольный, Кросс сложил их аккуратной стопкой, включил фонарик и с ловкостью, говорившей о немалом опыте, стал фотографировать папки, страницу за страницей. Добравшись до одной из особых страниц, он вгляделся в неё, заметив, что угол обрезан. По лицу его промелькнула мрачная усмешка. Затем он продолжил работу, выполняя её абсолютно бесшумно.

06:30

Вышедший из фойе отеля «Девять драконов» Коронский подозвал такси и на вполне приличном кантонском назвал водителю адрес. Закурив, он развалился на сиденье, профессионально поглядывая назад, чтобы убедиться в отсутствии «хвоста». Вероятность слежки за ним была невелика, и риск тоже. С безупречными документами на имя Ганса Мейккера, по легенде — свободного журналиста, работающего на западногерманский журнальный синдикат, он наезжал в Гонконг довольно часто, и это было для него дело обычное. Успокоившись, Коронский — упитанный, неприметный человечек небольшого роста, в очках без оправы — стал разглядывать толпу, размышляя, кого придется подвергнуть «химическому допросу» и где.

Примерно ярдах в пятидесяти за ним в потоке машин шнырял маленький потрепанный «мини». На заднем сиденье ерзал Том Конночи, старший агент ЦРУ, а вел машину один из его помощников — Рой Вонг.

— Он сворачивает налево.

— Да вижу я. Успокойся, Том, ты меня нервируешь, черт возьми. Рой Вонг, американец в третьем поколении, бакалавр, был направлен в Гонконг после того, как проработал в ЦРУ четыре года. Машину он вел со знанием дела, но Конночи, помятый и очень усталый, внимательно следил за ним. Он не спал почти всю ночь, пытаясь вместе с Роузмонтом разобраться в целом море совершенно секретных инструкций, просьб и приказов, выловленных из перехваченных писем К. К. Лима. Почти сразу после полуночи поступила информация от осведомителя из «Девяти драконов», что в отеле только что зарегистрировался прибывший на два дня из Бангкока Ганс Мейккер. Он уже много лет числился в списках неблагонадежных элементов.

— Сукин сын! — вырвалось у Роя Вонга, когда в узкой, наполненной визгом тормозов улочке рядом с оживленным перекрестком Монкока образовалась пробка.

Вытянув шею, Конночи выглянул в боковое окно.

— Он тоже застрял, Рой. Машин на двадцать впереди.