Джеймс Клавелл - Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2

– Я… мне не удастся вовремя собрать такие суммы наличными. Я мог бы выдать вам вексель или чеки на швейцарский банк… в размере двух тысяч долларов за вертолет.

Несколько секунд они торговались и сошлись на трех тысячах ста долларах.

– Благодарю вас, ага Мак-Айвер, – вежливо произнес Киа. – Пожалуйста, когда будете выходить из кабинета, сделайте расстроенное лицо, чтобы не ободрять тех негодяев, которые ждут в приемной.

Вернувшись в машину, Мак-Айвер достал бумаги и долго смотрел на подписи и официальные печати.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – пробормотал он вслух. 125-й теперь узаконен, Киа говорит, что закрытие совместных предприятий нас не коснется, у нас есть разрешения на вывоз трех 212-х, которые нужны в Нигерии, а девять тысяч триста долларов при их стоимости в три миллиона – более чем справедливая цена! Вот уж не думал, что мне удастся это провернуть! Мак-Айвер, – радостно заметил он, – ты заслуживаешь бокал скотча! Очень большой бокал скотча!

Северный пригород. 18.50.Том Локарт выбрался из разбитого старого такси и протянул водителю двадцатидолларовую бумажку. Его плащ и летная форма были сильно измяты, и он очень устал, был небрит, немыт и чувствовал себя грязным, но радость стоять перед домом, где располагалась его квартира, быть наконец-то совсем близко от Шахразады разом прогнала все это из головы. Редкие снежинки падали вокруг, но он едва замечал их, торопливо входя в дом и поднимаясь по лестнице – нет смысла проверять лифт, он не работал уже много месяцев.

В машине, которую он позаимствовал у одного из пилотов в Бендер-Деламе, горючее кончилось вчера, на полпути до Тегерана: индикатор топлива оказался неисправным. Он оставил ее в каком-то гараже, протолкался в еще один автобус, потом в другой, и, после поломок, задержек и заездов не туда, два часа назад добрался до главной автобусной станции в Тегеране. Помыться было негде, проточная вода отсутствовала, туалеты – обычные вонючие, засорившиеся, засиженные мухами дыры в земле.

Никаких такси ни на стоянке, ни на улицах. Пешком идти слишком далеко. Потом какое-то такси появилось, и он остановил его, хотя оно было почти полным, согласно местным обычаям, распахнул дверцу и влез-таки внутрь, умоляя пассажиров позволить ему разделить с ними машину. Был достигнут разумный компромисс. Они почтут за честь, если он останется, а он почтет за честь заплатить за них всех и выйти последним, и заплатить водителю наличными. Американскими деньгами. Это была его последняя купюра.

Он достал ключи и отпер замок, но дверь оказалась запертой изнутри на засов, поэтому он нажал кнопку звонка, нетерпеливо ожидая, когда горничная откроет ему, – Шахразада сама никогда не подошла бы к двери. Его пальцы барабанили, выстукивая веселый ритм, сердце наполняла любовь к ней. Его волнение подскочило, когда он услышал приближающиеся шаги горничной, звук отодвигаемого засова. Дверь приоткрылась на несколько сантиметров. На него смотрело незнакомое лицо в чадре.

– Что вам нужно, ага? – Ее голос был таким же грубым, как и ее фарси.

Его радость исчезла, оставив в душе тошнотворную дыру.

– Кто вы? – спросил он так же грубо. Женщина попыталась было закрыть дверь, но он просунул ногу в щель и резко распахнул ее. – Что вы делаете в моем доме? Я его превосходительство Локарт, и это мой дом! Где ее высочество, моя жена? А?

Женщина злобно посмотрела на него, потом повернулась, прошлепала назад по его коридору к двери в его гостиную и открыла ее. Локарт увидел внутри чужих людей, мужчин и женщин – и оружие, прислоненное к его стене.

– Что, черт побери, тут происходит? – пробормотал он по-английски и широкими шагами прошел в свою гостиную. Двое мужчин и четыре женщины уставились на него с его ковров, где они сидели скрестив ноги или опершись спиной на его подушки, они ужинали перед камином, в котором весело танцевали языки пламени, если с его тарелок, небрежно расставленных повсюду, скинув обувь, с грязными ногами. Мужчина постарше других годами, ближе к сорока, держал руку на автоматическом пистолете, засунутом за ремень.

Ослепляющая ярость поднялась внутри Локарта, присутствие этих чужаков было отвратительным вторжением и святотатством.

– Кто вы такие? Где моя жена? Клянусь Богом, убирайтесь из м… – Он замолчал. Пистолет смотрел ему прямо в живот.

– Кто вы, ага?

Нечеловеческим усилием Локарт обуздал свой гнев; в груди мучительно ныло.

– Я… я… это… это мой дом… я владелец.

– А, владелец? Вы владелец? – с коротким смешком оборвал его человек, которого звали Теймуром. – Чужеземец, муж этой женщины из семьи Бакравана? Вы… – Пистолет щелкнул, взведенный, когда Локарт приготовился броситься на него. – Не надо! Я умею стрелять быстро и очень точно. Обыщи его, – приказал он второму мужчине, который тут же вскочил на ноги. Человек опытными руками пробежался по Локарту, вырвал у него летную сумку и заглянул внутрь.

– Оружия нет. Руководства для пилотов, компас… вы и есть пилот Локарт?

– Да, – ответил Локарт; сердце бешено колотилось в груди.

– Сядьте вон там! Живо!

Локарт опустился на стул, далеко от огня в камине. Человек положил пистолет на ковер рядом с собой и достал лист бумаги.

– Передайте ему.

Второй мужчина подчинился. Бумага была на фарси. Они внимательно смотрели на него. Локарту понадобилось какое-то время, чтобы разобрать написанное: «Постановление о конфискации. За преступления против исламского государства вся собственность Джареда Бакравана конфискуется, за исключением дома, где живет его семья, и его лавки на базаре». Бумага была подписана от имени какого-то комитета, имени он разобрать не смог, и датирована двумя днями раньше.

– Это… это смешно, – беспомощно проговорил Локарт. – Его… его превосходительство Бакраван был огромным сторонником аятоллы Хомейни. Огромным. Тут должна быть какая-то ошибка!

– Ошибки нет. Его посадили в тюрьму, нашли виновным в ростовщичестве и расстреляли.

Локарт посмотрел на него разинув рот.

– Это… это должна быть ошибка!

– Ошибки нет, ага. Никакой, – сказал Теймур голосом, не лишенным сочувствия; он внимательно наблюдал за Локартом, чувствуя в нем опасность. – Мы знаем, что вы канадец, что вы были в командировке, что вы женаты на одной из дочерей предателя и не отвечаете за его преступления, или ее, если она совершила какие-либо. – Локарт вспыхнул, и рука иранца потянулась к пистолету. – Я сказал «если», ага, контролируйте свой гнев. – Он подождал и не стал поднимать тускло отсвечивавший заботливо ухоженный «люгер», хотя и оставался в полной готовности. – Мы не бестолковое необученное отребье, мы борцы за свободу, профессионалы, и нам передали эту квартиру, чтобы мы охраняли ее для высокопоставленных лиц, которые прибудут позже. Мы знаем, что вы не враг, поэтому сохраняйте спокойствие. Конечно, для вас все это должно быть шоком. Мы понимаем, разумеется, мы понимаем, но мы имеем право взять то, что нам принадлежит.