Рассел Уитфилд - Гладиатрикс

Лисандре немедленно захотелось выкинуть это все на помойку, но Вария желала сделать как лучше, и обижать ее не годилось. Подумав немного, девушка сказала себе, что общее убожество здешней обстановки настолько отрицало какую-либо негу и роскошь, что, пожалуй, пребывало в согласии со спартанской традицией, а значит, можно было оставить его как есть.

— Я подумала, что тебе должно понравиться, — прервал стройный ход ее мыслей голосок Варии. — Вот это, это и это я перетащила из прежнего дома Эйрианвен. Я знаю, вы с ней дружили, и подумала, что тебе захочется получить ее вещи. Сорина пыталась остановить меня, но я ее обхитрила и кое-что все же сумела забрать.

Лисандра вздохнула, очередной раз скручивая овладевшие ею чувства. Рана, которую она почитала совершенно зажившей, как выяснилось, болела по-прежнему. Спартанка взяла с ложа покрывало, поднесла его к лицу и вдохнула запах. Ей показалось, что она коснулась губами кожи Эйрианвен.

— Спасибо за заботу, Вария. Благодарю тебя.

Польщенная девочка так и расцвела.

Больше они ни о чем не успели поговорить, потому как приветствовать Лисандру явились сразу все эллинки. Кажется, они искренне рады были видеть ее, но, глядя на них после некоторой разлуки, бывшая жрица отчетливо видела, что перед ней были совсем не те женщины, с которыми она уезжала когда-то на игры в Галикарнас. Их лица и взгляды сделались жесткими. Арена наложила на них свою печать. По мнению Лисандры, перемена была весьма к лучшему. Рабыни сделались воительницами.

«Конечно, они никогда не сравнятся со мной самой ни врожденными талантами, ни приобретенными качествами. Но эти женщины вышли из кровавой купели. Они, по крайней мере, станут моими достойными сестрами по оружию».

Ей приятно было думать об этом.

Первые дни после возвращения в школу Лисандра упражнялась далеко не в полную силу. Ее едва окрепшее тело еще не могло осилить изматывающую работу. Поспешить, перенапрячься значило бы снова угодить в лечебницу, причем надолго.

Бальб, как обещал, наделил ее наставническими полномочиями, но она не торопилась гонять своих эллинок так, как могла и хотела бы. Ей претило давать ученицам задания, которых сама она не в состоянии была выполнить, да не как-нибудь, а превосходно. Поэтому спартанка предоставила подопечным повторять обычные для них упражнения, сосредоточившись на собственном физическом состоянии. Она подолгу бегала, разминала и постепенно нагружала все мышцы, стараясь в возможно более краткие сроки вернуть былую силу и ловкость.

Трудясь над собой, Лисандра нет-нет да и поглядывала на ту половину учебных площадок, где обычно работали варварки. По возвращении с игр эти женщины заметно обособились от всех остальных. С некоторых пор они мало кого допускали в свой круг и сами не обращались к тем, кого считали чужими. Этот разброд безошибочно чувствовали все гладиатрикс, и ветераны, и новички, а уж Лисандра — острей многих. Утрата Эйрианвен отъединила от варварок и ее. Она общалась разве что с Катувольком и с Хильдрет, которую про себя считала очень приличной девушкой — для дикарки, конечно. Остальные связующие нити были оборваны.

Еще Лисандра видела, насколько беспощадно работала над собой Сорина. Эта старуха первой выходила поутру на учебные площадки и покидала их лишь тогда, когда наставники звали всех ужинать. Ну что ж! Она уже сказала Катувольку, что думала по этому поводу. Пусть амазонка хоть узлами завязывается, хоть из кожи вон лезет. Исход грядущего поединка лично для нее сомнению не подлежал. Лисандра ехала на ярмарку, Сорина же — с ярмарки. Это был простой закон жизни. Он их и рассудит.

Лисандре понадобилось несколько недель, чтобы обрести прежнюю быстроту, меткость удара и остроту восприятия. После этого она стала упражняться вместе с эллинками, по ходу дела подсказывая и направляя, но еще не посягая на наставничество в полном объеме. Прежде чем выступить в этом новом качестве, она хотела должным образом утвердить свое превосходство. Уважения словами не добывают, его надо завоевать. Ведь ее эллинки больше не были зелеными новичками.

Однако время шло быстро, и первенство Лисандры делалось все очевиднее. Похоже было, что девушки от души радовались тому, как втягивалась в работу спартанка. В ее отсутствие некому было вести их за собой, и они страдали от этого.

Когда же она в полную силу взялась их обучать, очень многие цивилизованные женщины в луде стали всячески показывать, что были бы очень не прочь примкнуть к ее окружению. Лисандра этому не удивилась. Палка, Катувольк и особенно Тит тоже были отменными наставниками, но их приемы обучения происходили все-таки не из Спарты, а стало быть, значительно уступали ее собственным. Бальб, кстати, не возражал, видя, как разрастается ее группа, и, по мнению Лисандры, правильно делал. Не мог же он не замечать, что ее подопечные становились самыми подготовленными и смертоносными воительницами в луде!

— Помните! — говорила она им, еле живым после особенно тягостных упражнений. — Тяжело в учении, легко в бою! Вот где ключ к вашим победам! Любая дура может схватить меч и забить соперника точно дубиной, не ведая ни тактики, ни стратегии! — Она мотнула головой в сторону дикарок, которые продолжали заниматься с обычным для этих людей жизнерадостным и безалаберным ухарством. — Выучка и готовность тела — первейшее ваше оружие. Все мы видели, какие ошибки совершают на арене бойцы, когда начинает сказываться усталость! В следующий раз, когда вам покажется, будто я вас слишком жестоко муштрую, подумайте о вражеском мече, который может оказаться у вас в кишках. Вы сумеете выжить, только если окажетесь быстрее, сильнее, выносливее. Семеро наших подруг остались истекать кровью на песке арены. На их месте могли оказаться и вы! Посему затвердите себе, что избыточного запаса стойкости не бывает. Способность пробежать лишний круг может означать разницу между жизнью и смертью. И не только на арене. Не щадите себя!

Девушки дружным криком приветствовали эти слова, и Лисандра позволила себе чуть улыбнуться.

Хочешь не хочешь, Сорине приходилось встречаться за едой с ненавистными гречанками, и от этого желудок дакийки едва не выворачивался наизнанку. Два сообщества держались строго по разным углам, но пребывание под одной крышей с Лисандрой и ее приспешницами — римлянками и гречанками — все равно было едва выносимо для нее.

Они болтали между собой на своем щебечущем языке, и амазонка была уверена в том, что они насмехались над нею. Зря ли они время от времени оглядывались в сторону ее клана, после чего разражались хохотом! Сорина хотела даже переговорить с Бальбом насчет того, чтобы их кормили в разное время, но потом передумала. Еще не хватало дать ланисте понять, до какого предела дошло напряжение между общинами. Нет уж! Она твердо вознамерилась убить Лисандру и не хотела создавать себе помехи.