Ростислав Самбук - Сокровища «Третьего Рейха»

— Цифры? — не тронулся с места Карл. Полковник улыбнулся и подморгнул.

— Не выйдет! — помахал пальцем перед самым носом Карла. — Я поеду с вами и назову цифры только на пороге банка, чтобы мои полмиллиона не уплыли… Пароль — пожалуйста: «Хорошо весной в арденнском лесу». Тогда мы еще не наступали в Арденнах и не бежали оттуда… Боже мой, будто вчера моя дивизия была в Арденнах… Нам бы открыть фронт, а мы поперлись, как последние идиоты…

Карл поморщился: перспектива совместной поездки не радовала. Еще раз попытался отвертеться:

— Мы не имеем права терять время и завтра отправляемся обратно. Я могу дать вам какие–нибудь гарантии…

— Гарантии? — засмеялся Пфердменгес. — Я знаю, что это такое, даже самые солидные гарантии и разные там джентльменские соглашения. Завтра, говорите? Это меня устраивает, послезавтра мы будем в Европе. Вам в Европу?

— Но Леребур одолжил машину у директора фирмы «Юнион миньер».

— Пусть эта старая развалина не беспокоит вас. Мои «леопарды» доставят ее назад. А мы выедем на рассвете. До первого аэропорта триста километров, оттуда долетим до Найроби, а там уже линии обслуживают европейские компании. Современные реактивные лайнеры, скорость и комфорт…

Карл подумал: через два дня он увидит Аннет. Всего через два дня! Из сердца Африки, нз саванн, где охотятся не на диких зверей, а на людей, в европейский город!

Черт с ним, с Пфердменгесом, не надо обращать на него внимания, можно смотреть на него, как на надоедливую муху, — не больше.

Полковник пропустил Карла вперед! сейчас он был воплощением вежливости:

— Пожалуйста, коктейль перед ужином…

Карл вспомнил слова полковника! «Моя профессия — убивать» — и подумал, что коктейли и вежливость не сообразуются с этими словами, что последнее является ширмой, и Пфердменгес, вернувшись сюда из Европы, станет еще более жестоким и убивать будет еще больше, ибо за полмиллиона марок можно приобрести не одну плантацию, а имения необходимо защищать. Таким образом, он, Карл Хаген, станет хотя и не прямым, но все же виновником убийств. Содрогнулся — ко всем чертям полковника! — но Гюнтер уже протягивал Карлу фужер с коктейлем, глядя вопросительно, и он машинально кивнул, давая знать, что дело с Пфердменгесом улажено.

Иоахим Шлихтинг стоял за длинным столом, по обе стороны которого сидели его коллеги по партии.

Карл пристроился в уголке, откуда хорошо видел Шлихтинга и других руководителей нового фашистского движения в Западной Германии. Он твердо знал — фашистского, хотя шло заседание руководящего центра партии, которая называлась национал–демократической.

У Шлихтинга, казалось, все было удлиненное: высокий, сухой, как кипарис, человек с продолговатым лицом и руками шимпанзе, которые, казалось, свисали ниже коленей. Длинный красноватый нос и подбородок, сужающийся книзу, еще более сужали его. Он стоял, опираясь на длинный полированный стол — блестящая поверхность отражала его фигуру и, еще удлинив, делала нереальной, словно не человек навис над столом, а изготовленный неудачником–мастером карикатурный манекен или кукла–гигант для ярмарочного балагана.

— Мы переходим в наступление на всех участках, — говорил он, — конечная наша цель — иметь большинство в бундестаге и сформировать свое правительство, которое поведет Германию новым путем.

Сегодня утром Карл позвонил Иоахиму Шлихтингу, отыскав номер телефона имения «Берта» в справочнике, и тот назначил ему свидание в центре Ганновера, в штаб–квартире наиболее перспективной, как он выразился, из немецких политических партий — НДП.

Эта встреча состоялась перед самым заседанием руководящего центра НДП. Услыхав, для чего назначил ему свидание Карл, Шлихтинг обрадовался и разволновался, даже расчувствовался. Он считал, что все уже погибло — и списки, и деньги, и пароль, — и надо же такое…

Попросил Карла побыть на заседании и затем отрекомендовал его партийным руководителям как представителя одного из зарубежных центров. Не хотел ни на секунду расставаться с ним, пока они не договорятся окончательно. Как понял Карл, Шлихтинг занимал в партии чуть ли не такое же положение, как и официальный ее вождь фон Тадден, — он был мозговым центром НДП, разрабатывал ее программу и направлял деятельность, а главным образом, как бывший промышленник, осуществлял связи партии с промышленными магнатами: без их финансовой поддержки на деятельности неонацистов сразу можно было поставить крест.

Карл несколько секунд наблюдал за красноречивыми жестами Шлихтинга — да, этот продумал все до конца, и его не собьешь с избранного пути. Где–то в глубине души он знает, чем закончится их авантюра, но все же не верит в возможность позорного конца, надеется на счастливый лотерейный билет, пусть один из тысячи, но кому–то он все–таки должен выпасть! Такому наплевать, что погибнут миллионы, — лишь бы выжил он.

Но о чем продолжает говорить Шлихтинг? Карл прислушался.

— Одна из наших неотложных задач, — Шлихтинг сел, положив руки на стол: они, казалось, жили отдельно от него, сами двигались и постукивали ногтями по полированному дереву, — да, одна из неотложных наших задач заключается в укреплении союза партии с бундесвером. Наше военное бюро, господа, утверждает, что каждый четвертый немецкий военнослужащий готов поддерживать НДП. Два генерала и пять полковников вступили в партию, это первый шаг, первый ручеек, который, надеюсь, станет полноводной рекой. Ибо чего может достигнуть настоящий офицер при нынешнем немецком правительстве? Дослужиться до полковника, получить пенсию. Настоящему офицеру нужна война, мы начнем ее, и офицеры будут стоять перед нашей штаб–квартирой в очереди за фельдмаршальскими жезлами!

— Будут стоять! — грохнул по столу кулаком один из присутствующих. — Но мы дадим их только достойным!

— Браво, Радке! — Шлихтинг зааплодировал. — Под конец, господа, я хочу проинформировать вас, что переговоры, проведенные нами с некоторыми представителями финансовой олигархии, завершились успешно. Наша касса пополнилась новыми взносами, которые позволят нам не скупиться во время выборов в ландтаги, а в перспективе и в бундестаг.

Карл вспомнил, как перед съездом Шлихтинг старался выведать у него, какая сумма лежит на зашифрованном счету, говорил, что их партия продолжает дело «третьего рейха», она законный наследник и имеет право на все деньги. Но глаза его при этом бегали и ощупывали Карла; тот понял все с самого начала, ухищрения Шлихтинга лишь смешили его, и он положил конец этим уловкам, спросив прямо:

— На какую сумму рассчитываете вы лично?

Шлихтинг не покраснел, не смутился, не оправдывался насущными интересами партии.