Николай Дмитриев - Венская сказка

Трудолюбивый паровоз весело пыхал дымом, мелко-мелко стучали колеса, ритмично покачивались игрушки-вагоны, и за окнами пассажирского экспресса «Берлин — Вена» неспешно проплывал придунайский пейзаж. Во втором купе четвертого вагона сидело шесть пассажиров. Пастор, одетый во все черное, откровенно клевал носом, и казалось, его широкополая шляпа вот-вот свалится на пол, в то время как весь в клетчатом коммивояжер, стремясь первым увидеть станцию, все время тянулся к окну. Солидная, пожилая пара сосредоточенно рассматривала купе, а их привлекательная дочка то и дело стреляла глазками в угол, где сидел настоящий красавец и усмехался ей в победительные усы.

Тем временем под звон станционного колокола, свистки кондукторов и шипение пара экспресс подошел к Западному вокзалу. Едва дождавшись полной остановки вагона, коммивояжер первым выскочил из купе, пастор проснулся, супружеская пара дружно вздохнула, и только владельца бравых усов ожидало разочарование. Судя по всему, он явно стремился воспользоваться случайной встречей, однако, как только стройная ножка в модном ботинке ступила на желтоватую плитку перрона, к девушке мгновенно подскочил сияющий офицер в мундире венгерского гусара.

И пока шикарный гусар увлеченно целовал руки своей пассии, она, прячась за только что полученным букетом, подарила попутчику красноречивый взгляд, который тоже обещал свидание, лишь отложенное на неопределенное время. В ответ красавчик только дружески усмехнулся и развел руками, поскольку и он четко уяснил себе, что прибыл не куда-нибудь, а в известную своим легкомыслием Вену…

Однако, судя по всему, неудача не разочаровала молодца, он, безмятежно помахивая саквояжем, прошелся запруженным публикой перроном, нырнул в здание вокзала и, зачем-то оглянувшись, исчез в туалете. Именно тут через некоторое время, как раз когда красавчик мыл руки под медно-блестящим краном, к нему внезапно наклонился пожилой мужчина и едва слышно шепнул.

— С прибытием, поручик.

— Господин полковник… — молодой офицер вовремя прикусил язык. — Вы?

— Молчите и слушайте, — полковник заглянул в зеркало, проверяя, не стоит ли кто сзади, и продолжил. — Ежедневно, в шесть вечера, вы должны сидеть в кафе у «Гранд-Опера», имея один стул свободным.

— За каким столиком? — поручик уже взял себя в руки.

— Не имеет значения. К вам подойдет пожилой мужчина с гвоздикой в петлице и дважды повернет перстень на левой руке. Запомните: дважды. А вот цветок может быть совсем другим… Поняли?

— Да, — коротко кивнул поручик. — Только как он меня узнает?

— Не беспокойтесь. Вас ему показали еще в Берлине.

— То есть… Все подготовлено заранее?

— Разумеется. Достаточно с нас дела Редля… И последнее. Говорить вы не будете. Просто получите пакет. Если он вынет его из правого кармана, отдадите в посольстве и, как собирались, отправитесь в Белград. Если же из левого, то любой ценой, я подчеркиваю: любой ценой, вы должны переправить пакет через кордон и передать его в Генеральный штаб. Вы меня поняли, поручик?

— Да, господин полковник. Любой ценой.

— Тогда, желаю здравствовать, — полковник едва заметно кивнул, еще раз посмотрел в зеркало и пошел к выходу…

Когда несколько растерянный офицер возвратился на перрон, первым, кто ему встретился, был толстый чех, развозивший на тележке цветы. Точно такие, с какими встречал свою красавицу венгерский гусар. Поручик встряхнулся, молодцевато подкрутил усики и остановил продавца:

— Момент, момент…

— О, битте, бите! — предлагая на выбор роскошнейшие цветы, чех расплылся в улыбке. — Десять крейцеров.

— Йа, йа, — согласился поручик и дальше уже шагал, прижимая к груди букет и делая вид, что собирается кого-то встречать.

Вскоре к перрону подошел другой поезд. Заскрипели тормоза, захлопали двери, забегали встречающие, а поручик так и замер на месте, внезапно увидев выходящую из вагона удивительно красивую девушку. Едва ступив на перрон, она принялась растерянно оглядываться, держа в руках довольно большой чемодан. Примерно минуту поручик оценивал обстановку и вдруг бросился к девушке.

— Наконец-то!… — выкрикнул он и, вручая букет растерявшейся приезжей, громогласно закончил: — Я так ждал вас!… Так ждал!

— А кто вы? — удивленно спросила девушка.

— Я бурш [1] Студент. ! Вы только не волнуйтесь! Майне либер фройляйн, я сей момент все-все вам поясню! И, простите, вас тут никто не встречает?

— Нет, но… — девушка попробовала несмело протестовать, однако поручик даже не дал ей договорить.

— Чудесно!… Именно так я и думал!… Вы же, миленькая моя, приехали в Вену, а Вена, Вена… Это же настоящая оперетта! А что касается меня, то я — всего лишь веселое приключение, которое закончится через пять минут…

— Ну, если только пять, — девушка было усмехнулась, но сразу же приняла строгий вид. — Но, я попрошу…

— Я обещаю… — поручик галантно поцеловал ей руку. — Доверьтесь…

Без лишних слов поручик отдал девушке свой саквояж, подхватил ее чемодан, не спрашивая разрешения, взял под руку и увлек заинтригованную спутницу мимо пассажиров и служащих, мимо офицеров и жандармов, мимо торговцев и полицейских, прямо на привокзальную площадь, где сразу же подозвал открытое ландо.

— Прошу, экипаж подан! — поручик ловко загрузил вещи, усадил девушку на сиденье и толкнул в спину возницу. — Трогай, любезный!

Сам же он, стоя на ступеньке ландо, огляделся по сторонам и, заприметив группу студентов, как раз собиравшихся послушать заезжих цыган, весело и громко позвал:

— Гей, чавалэ!…

Ландо сдвинулось с места, и едва оно поравнялось с цветисто одетыми музыкантами, поручик так же громко распорядился:

— Венгерский чардаш! — и возле ног самого старого цыгана шлепнулся тугой кожаный, кошелек.

Старшой мгновенно перехватил гриф скрипки, и пока его товарищи только готовили инструменты, над мостовой уже полились первые аккорды зажигательного танца. Оценив эдакую щедрость, студенты тоже посмотрели на ландо, и тогда поручик махнул им.

— Да здравствует Вена! Лучшая столица в мире! Виват, друзья!

— Виват! — с готовностью откликнулась молодежь, и ландо мягко покатилось по улицам Вены.

Только теперь поручик перебрался с подножки на сиденье и, хотя со всех сторон улыбки были обращены на веселого затейника, сам он остановил взгляд на своей визави. Сзади экипаж подгонял все убыстрявшийся ритм чардаша, спереди круто выгибали шеи ухоженные лошади, а когда все это вместе отразилось в широко распахнутых глазах вконец заинтригованной спутницы и поручик собрался заговорить, то как раз тут к нему обратился полуобернувшийся возчик: