Алла Бегунова - Камеи для императрицы

Вынужденный охранять молодого хана, Потемкин присматривался ко всему, что вокруг него происходило. Тема внутренней безопасности ханства всплыла и в этом разговоре. Али-Мехмет-мурза сообщил князю, что в последнее время наблюдается прямо-таки повальное нашествие на полуостров всевозможных коммерсантов из Стамбула и уследить за ними за всеми нет никакой возможности. Кроме того, у многих чиновников ханской администрации объявились вдруг щедрые родственники в Турции, приславшие им богатые подарки.

— Что же, по-вашему, мы должны делать? — сурово спросил его Светлейший.

— Что делать? Пока не знаю, — пожал плечами посол. — Но сейчас хотелось бы выпить еще чашечку вашего изумительного кофе…

Клубы дыма, пахнущего свежими яблоками, плавали в «турецком кабинете». В кальяне с изумрудными мундштуками табачная заправка подошла к концу. Вместе с ней крымские гости выкурили и весь гашиш. Потемкин с некоторой тревогой наблюдал за их поведением. Оно стало слишком странным. Блаженная улыбка бродила по лицу Али-Мехмет-мурзы. Он что-то бормотал себе под нос. Казы-Гирей, наоборот, стал еще мрачнее. Он сидел, как истукан, и глаза у него словно остекленели.

— Вы говорили про турецких коммерсантов… — Потемкин наклонился к Али-Мехмет-мурзе.

— Нет! — встрепенулся тот. — Я говорил о кофе. Так вот, сдается мне, что женщина научилась варить кофе в Турции. Во время моего последнего путешествия по Румелии я видел там таких красавиц. Их предки пришли с далекого севера. Потому они не похожи на тех наложниц, что турки обычно покупают на рынках Средиземноморья… Кстати, а сколько бы вы взяли за нее, князь?

— Эта женщина не рабыня.

— О, я знаю нынешние цены на Аврет-базаре! — погрозил ему пальцем татарин. — Больше тысячи пиастров никто за нее не даст. Но я предлагаю вам полторы. По дружбе.

— Говорю вам, она не рабыня. Она принадлежит к знатному роду и совершенно свободна.

Мурза рассмеялся.

— Глупости! Она слишком хороша собой. Мужчины, как ахалтекинские жеребцы, будут биться за обладание ее прекрасным телом.

— Кроме тела, у нее есть душа.

Эти слова вывели крымского посла из состояния транса. Он посмотрел на Потемкина абсолютно трезвыми глазами.

— Душа у женщины! — иронически повторил он. — После этого я скажу вам, князь, откровенно… Да вы просто… Вы просто поэт, князь!

Казы-Гирей по-прежнему держал в руках изумрудный мундштук и слушал этот спор. Он как будто понемногу приходил в себя. Взор его беспокойно обращался то к Али-Мехмет-мурзе, то к Светлейшему. Несколько раз он собирался что-то сказать, да так и не вымолвил ни слова.

Между тем спектакль с раздачей кофе по просьбе ханского посла был разыгран еще раз. Только кончился он не так, как предполагал губернатор Новороссийской и Азовской губерний. Когда Анастасия снова наклонилась к татарину, у того в руках оказался кожаный мешочек, туго набитый монетами. Не медля ни секунды, Али-Мехмет-мурза засунул его глубоко в вырез ее платья, угодив точно между двумя прелестными холмиками.

Звук пощечины в «турецком кабинете» раздался громко, как удар бича. Крымчанин отшатнулся. Но это не спасло его от дальнейших действий разъяренной Анастасии. Три чашки с горячим кофе она очень ловко опрокинула прямо на его татарский кафтан. От неожиданности Али-Мехмет-мурза взвыл.

Казы-Гирей, до сего момента сидевший неподвижно, точно изваяние, вдруг бесшумно бросился к Анастасии. В руке у него был зажат кинжал. Однако не тот кривой турецкий бебут, напоказ засунутый за складки шелкового пояса, а другой — тонкий трехгранный венецианский стилет, неведомо как очутившийся у родственника хана. Короткой прямой молнией он сверкнул в легком сумраке кабинета, но цели своей не достиг. Светлейший подставил Казы-Гирею ногу, и тот рухнул на пол. Огромной своей лапой Потемкин наступил на стилет, а молодого татарина поднял за шиворот, встряхнул и поставил рядом.

Переводчик бился в двери и звал на помощь. Дюжие телохранители князя ворвались в кабинет. Али-Мехмет-мурза уже счищал кофейную гущу со своей одежды, Анастасия собирала чашки на поднос. Светлейший князь и двоюродный брат хана стояли, застыв в объятиях. С дикой ненавистью смотрели они друг на друга, но оба не говорили ни слова. Наконец Потемкин оттолкнул от себя крымчанина.

— Это — случайность! — громко произнес он.

Да, конечно, только случайность. Телохранители не успели увидеть кинжал, сейчас находящийся на полу, под башмаком Светлейшего. Едва ли заметил его и Али-Мехмет-мурза, занятый своей испорченной одеждой. Также не могла знать о броске с холодным оружием и Анастасия, ибо в тот миг стояла спиной к Казы-Гирею. А переводчик бежал к двери, испугавшись раньше всех.

— Мне уйти, ваше высокопревосходительство? — спросила Анастасия.

— Не надо, почему же, останьтесь… — с трудом подбирая слова, но без малейшего акцента заговорил по-русски Али-Мехмет-мурза. — Ваше присутствие на переговорах делает их… украшает их… придает им неизъяснимое очарование… Я многое готов сделать для России… Только под твердые гарантии…

— Достопочтенный мурза! Весьма сожалею! — Светлейший смотрел на его кафтан с коричневыми пятнами и разводами.

— Все это пустяки, любезный князь, — сказал ханский посол, и стало ясно, что ему ужасно жаль свою парадную одежду.

— Мы убедились в одном. Никакие случайности не могут омрачить наших дружеских долговременных отношений! — с пафосом продолжал Потемкин.

— Да, да, да… — кивал головой мурза.

— Теперь же поменяемся кафтанами по древнему обычаю наших предков, чтобы до конца дней своих остаться верными кунаками…

При этих словах губернатор Новороссийской и Азовской губерний снял свой великолепный парчовый халат с золотой вышивкой и с поклоном протянул его Али-Мехмет-мурзе, безмерно удивленному. Помедлив, крымчанин степенно и с достоинством принял дар. Телохранители, отойдя от Казы-Гирея, который, не в силах вымолвить ни слова, лишь хлопал глазами, помогли ханскому послу переодеться. Халат князя свободно облег его невысокую фигуру и спустился до пят. Али-Мехмет-мурза закатал рукава и погладил ладонями вышивку на груди.

— Очень красиво…

Потемкин натянул на себя кафтан мурзы. Он чуть не треснул по швам на плечах у Светлейшего. Новые кунаки трижды поцеловались и обнялись, потом низко поклонились и в самых изысканных выражениях пожелали друг другу здоровья и всяческого преуспеяния. На том конфиденциальная встреча полномочных представителей двух союзных государств и завершилась.

Анастасия тоже хотела уехать. Но Светлейший удержал ее. Через весь опустевший дворец, через большую гостиную, где слуги гасили свечи на люстрах, через анфиладу комнат, уже затемненных, по узким лестницам и коридорам князь провел красавицу в свой кабинет, держа в руках шандал со свечами. Следом за ними шел лакей и нес вещи Анастасии — турецкую шаль, шляпку и сумочку. Потемкин притворил за лакеем дверь, поставил шандал на письменный стол, заваленный бумагами. Взяв еще два подсвечника, он по очереди зажег в них свечи. В кабинете стало заметно светлее.