Анатолий Спесивцев - Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»

Неожиданно быстрое прибытие в район набегов больших отрядов конницы, в том числе тяжёлой панцирной, стало для буджакских чамбулов крайне неприятным сюрпризом. Никто их о наличии в этом районе войск не предостерегал. Они шли безнаказанно пограбить, а не умирать в боях с превосходящими их по всем показателям врагами. Тем, кто сумел быстро сообразить, чем окончится промедление в бегстве, уйти удалось, хоть и сильно пощипанным отрядами венгерской конницы. Однако бросать полон, который не имели возможности добывать больше двух лет из-за войны с ханом Инайетом, решились далеко не все. За что слишком жадные или тугодумы поплатились головами. Шансов отбиться от блестящей польской кавалерии у грабителей не было.

Зато Речь Посполитая получила лишний козырь в политической борьбе. Истово ненавидевший неверных Кантемир Араслан-оглу в который уже раз подставил своего повелителя. Султану перед походом в Персию меньше всего нужны были трения на северных границах. Пойди поляки войной на Молдавию, вассальное османам государство, помочь им смогли бы только войска Румелии. А ведь они созданы прежде всего для противостояния империи.

В сражениях с буджакскими татарами отличились отряды многих панов, коронное войско Конецпольского, но ни сечевых черкас, ни реестровых казаков там замечено не было. Запорожские заставы предупредили о набеге, но из-за малочисленности отражать его не пытались. И вставать в один строй с гонителями православия даже реестровцы не спешили. Гражданская война, ещё более масштабная, беспощадная и жестокая, чем шедшая в Крыму, неотвратимо надвигалась на Малую Русь.

Призывы Конецпольского использовать гражданскую войну в Крыму и уход османского войска в Персию результата не дали. Как бы им с королём Владиславом ни хотелось повоевать, большинство магнатов были против войны. Речь Посполита окончательно утратила пассионарность, хотя для своей защиты имела ещё немалые силы. В чём недавно могли убедиться и русские, и шведы.

Черкессия занимала в те времена куда большую территорию, чем сейчас. И населена была густо. По подсчётам века следующего, восемнадцатого, одновременно в поле могли выйти до ста пятидесяти тысяч рыцарей. Да-да, именно рыцарей. Как ещё назвать всадника, в кольчуге и прочем защитном вооружении, сидящего на лошади, защищённой кольчужной бронёй, посвятившего свою жизнь войнам и набегам, живущего по своеобразному рыцарскому кодексу, исключавшему погоню за наживой? По-моему, только рыцарем и никак иначе. Правда, основным занятием для них были внутренние разборки. Воевали они чаще всего именно друг с другом, и добычей для реализации на рабских рынках Османской империи им служили… черкесы. Нередко – одноплеменники. В семнадцатом веке, правда, этим грешило меньшинство черкесских рыцарей. Лагерными псами галерной каторги и гаремного рабства в большинстве они стали позже. К тому же Черкессию раздирала вражда между племенами и родами. В реале рыцари плохо отбивались от крымских набегов, хотя и неоднократно татар били, и потом, схватившись с Россией, проявили фантастическое умение не договариваться между собой.

Но вне моральных императивов перед казаками встала огромная проблема. Черкессия обладала огромным военным потенциалом. Если бы несколько десятков тысяч черкесов атаковали пришедших на завоевание Темрюка и Тамани казаков, пришельцы были бы обречены. Тяжёлая черкесская конница могла смести их без больших затруднений. На счастье вольных сынов Днепра и Дона, нашествия сразу десятков тысяч можно было не опасаться. Ведь черкесами называли не один какой-то народ, а целую группу родственных по языку народов адыгской группы. Между собой они жили очень недружно. Казаки-черкесы, коих было немало, не случайно запорожцев в Москве тех времён называли черкасами, подсказали, с кем надо договориться, чтобы поход на Темрюк был казацко-черкесским. Союзников среди адыгов нашли легко.

Появление в черкесских землях врагов поначалу взволновало только обитателей именно тех земель, куда они пришли. Жителей крупнейшего из работорговых центров Черкессии, Темрюка и окрестных сёл. Два из пришедших таборов, донской и один из запорожских, начали осадные работы вокруг Темрюка, второй пошёл по окрестностям. В чём ему охотно поспособствовали имевшиеся черкесские союзники.

Пока казаки у Темрюка рыли окопы вокруг осаждённого ими города, запорожцы, занявшиеся сельской местностью, активно зачищали сёла. И совсем не так относительно безобидно, как нынешняя русская армия в Чечне. Заведомо отнесённые к безусловно вражеским (часть из них была мамлюкскими [5]), они очищались от населения в самом прямом смысле этого слова. Стариков и больных убивали, мужчин гнали на угольные копи, открытые для добычи топлива на Дону, женщин частично забирали себе, для женитьбы на них, большей частью отправляли на рабские рынки. Как-то так получилось, что немалая их часть ушла не в Россию или Персию, а вопреки запрету совета атаманов – на малоазиатские рынки. Цены там из-за почти прекратившихся татарских набегов на Русь существенно выросли. Черкесские союзники казаков работорговли также не чурались.

Даже жители разоряемой казаками местности собрать войско для отпора врагам не сумели. Каждое село отбивалось самостоятельно. Разве что на помощь приходило некоторое количество добровольцев из соседнего села, следующего в списке на уничтожение. Если кто посчитает такое поведение глупым и надуманным, то с первым соглашусь, а надуманности здесь нет ни грана. Именно так черкесы вели себя при реальном завоевании их Россией. Кстати, еды на долговременную осаду Темрюка у казаков просто не было, грабёж был жизненно необходимым для продолжения наступления.

Окружив Темрюк, казаки предложили его жителям почётную сдачу. Однако это предложение было с насмешкой отвергнуто. Считавшие Османскую империю сильнейшим государством в мире и гордившиеся своей службой ему темрюковцы сдаваться не собирались. За помощью в Стамбул они успели послать, не слишком превосходивших их по численности врагов не боялись. Дошедшим уже до них слухам о взятии казаками Азова, куда лучше укреплённого, чем Темрюк, жители осаждённого города не верили. В их понимании кучка разбойников не могла одолеть могучее войско повелителя правоверных, защищавшее Азов. Учитывая, что в реале даже в середине XIX века черкесы верили в непобедимость османской армии, в веке XVII такая вера была у них непоколебимой.

Пока осаждённые вглядывались в морские дали, ожидая оттуда избавления от врагов, казаки не ленились копать зигзагоподобные окопы к стенам, предварительно окопавшись от возможных контратак из города и извне. Решив не мудрствовать лукаво, Татаринов намеревался повторить удачное недавнее взятие крепости Азова и в Темрюке. Со своими поправками к плану штурма, естественно.