Анатолий Спесивцев - Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»

Он полностью развернулся к своим подчинённым, подкрепляя свои слова энергичными жестами. По нетвёрдой походке с прихрамыванием на обе ноги и не полностью разогнутой спине Аркадию стало ясно, почему явно опытный воин оставлен в тылу.

«Как бы не радикулит с артритом в придачу. Естественное состояние для любителя морских круизов на чайках и стругах. На хрен славные традиции! Не в смысле – больше не будем грабить. Просто будем плавать на шхунах и фрегатах».

– И пошли кого-нибудь посообразительнее на галеры за пиками или хотя бы баграми. А то налетят всадники и порубят нас, как хозяйка капусту на щи. С запасом, пикинёры сейчас набегут, чтоб им! – Аркадий мотнул головой в сторону приближавшихся из города криков.

И опять командир стражи отреагировал мгновенно:

– Что, волчья сыть, столбами стоите?! Тихон, Григорий, бегом на галеры, скажите, враги идут, пики и багры нужны. Бегом, бегом! Чтоб одна нога здесь, а другая уже там. Пошли!

Пока рослые, светловолосые, поморского типа парни исполняли приказ, протискивались через калитку – ворота были уже закрыты – Аркадий вспомнил, что вроде бы видел что-то пикоподобное, проскакивая через башню. Он подошёл к десятнику.

– Слушай, когда спускался по лестнице в башне, вроде бы краем глаза заметил что-то похожее на пики. Пошли кого-нибудь и туда.

– Не стоит, – помотал головой тот. – Пока мои бестолочи там что-то найдут, бой уже кончится.

– Пожалуй, ты прав, – согласился с ним попаданец. – А вот и первый «храбрец». Что, кстати, положено за бегство из боя, да без оружия?

– Смерть!

Дурацкий, или, другими словами, риторический, вопрос Аркадий задал не случайно. Конечно, он и сам знал, что полагается в любой военной структуре за бегство с поля боя. Ему не понравился вид переминавшихся с ноги на ногу молодыков и новиков. Может быть, кто-то из них и рвался всей душой в свой первый бой, но… лучше перестраховаться, решил он, и напомнить струхнувшим об ответственности за невыполнение воинского долга.

Тем временем десятник вышел навстречу первому из беглецов. Вдалеке показались другие.

– Стой! – приказал бородач бежавшему, сделав шаг ему навстречу. Ни сабли, ни пистолей он при этом не доставал, видимо не желая обнажать оружие против своих.

Захекавшийся, с неестественно бледным и блестящим от пота лицом, трус на окрик отреагировал неожиданно для всех. Он ускорился, будто этим криком пришпоренный, и сшиб плечом появившуюся на пути к спасению преграду.

Заметив остекленевшие глаза дезертира, Аркадий понял, что обращаться к нему бессмысленно, ничего он не услышит. Прыгнув навстречу, попаданец от всей души всадил каблук своего сапога в солнечное сплетение паникёра. При расслабленных мышцах тот должен был получить глубокий нокаут. Однако чёрт знает по каким причинам, дезертир валяться в отключке не собирался. Здоровенный парень, ростом ненамного меньше самого Аркадия, а весом, благодаря мощнейшей мускулатуре, его, вероятно, превосходивший, упав от удара на спину, тут же начал подниматься. Судя по выражению лица, способность мыслить и слышать к нему не вернулась, а к месту событий подбегали уже другие беглецы. Вставая, упавший не сделал ни малейшей попытки отряхнуть грязь и пыль со своей одежды, зелёной свитки, чёрных, более объёмных, чем обычно, шаровар. Шапку он успел где-то посеять. Как, кстати, и оружие.

– Стой, или зарублю, как собаку! – опять-таки не для ошалевшего от страха до потери способности к мышлению труса, а для стоявших за спиной молодыков крикнул Аркадий. Краем глаза он заметил, что десятник только начал ворочаться в попытке встать, но мышцы его плохо слушаются. Следовательно, вся ответственность за ситуацию у ворот и, скорее всего, за сохранность галерного флота у казаков тяжёлым грузом ложилась на старшего из здесь присутствовавших. Самого попаданца.

Ополоумевший от страха юнец рванул к воротам, и Аркадий привычно, вспоминая тренировки, выбросил вперёд руку с саблей. Карабель отечественного, запорожского изготовления ( клинок, конечно, рядом с булатами разве что лежал – во время пьянок хозяина ) не подвела. Остриё почти прямого её клинка легко вспороло горло дезертира, пропахало его шею сбоку. Сразу после выпада попаданец широко шагнул влево, опасаясь, что убитый по инерции успеет сделать несколько шагов и окатит его собственной кровью. Как может хлестать кровь из разбитого горла, ему видеть приходилось.

Однако опасения Аркадия оказались напрасными. Парень остановился и попытался зажать страшный разрез, из которого, вместе с кровью, вытекала его жизнь. Смертельная рана сняла стеклянный налёт безумия с его глаз. В них, как показалось попаданцу, мелькнули удивление и обида на несправедливость случившегося с ним. Впрочем, с такой раной долго не простоишь. Хлопец, тщетно пытаясь закрыть смертоносный разрез руками, обмяк и обрушился на землю, обильно орошая её собственной кровью.

Вид явно зло настроенного колдуна (многие из покинувших поле боя узнали Москаля-чародея) с окровавленной саблей в руках над агонизирующим телом их товарища, ставший рядом с ним десятник, также с обнажённым клинком, послужили хорошим тормозом для разогнавшихся бежать дальше. Испытывать судьбу и прорываться к воротам с боем никто не решился.

Аркадий тем временем, ежесекундно ожидая появления преследователей-черкесов, оценивал боевые качества постепенно увеличивавшейся толпы. И без того уже плохое настроение у него от этих прикидок стало проявлять стремление к падению в бесконечность. Толпе обескураженных, откровенно испуганных парней вряд ли было суждено выдержать серьёзный бой. Ружья не бросили для облегчения отступления человек пять, да и то, наверное, из знаменитой украинской… бережливости. Скорее всего, они должны были побежать при первом же появлении врага, и никакие уговоры переломить их настроение явно были неспособны.

«Комитета по защите проштрафившихся казаков здесь не предвидится, а появление озверевших от нападения на их родной город черкесов – неизбежно. И как, спрашивается, встряхнуть этих перепуганных пацанов, чтоб они могли защищать сами себя? Если не придумаю немедленно, покрошат их черкесы в рагу и не вспотеют. Странно, что их ещё нет, должны были давно ворваться, рубя отставших беглецов. И где, спрашивается, опытные казаки, которые были с молодёжью?»

Аркадий в тот момент не мог знать, что поначалу наступление по центру от морских ворот развивалось не менее удачно, чем по другим направлениям. Черкесские ремесленники, армянские и турецкие купцы, прочий невоенный люд Темрюка всерьёз отбивать атаки донцов и запорожцев, даже плохо обученных, не могли. Огнестрельного оружия в городе почти не было, из луков стрелять они в большинстве не умели, а сабли и топоры у мирных горожан зачастую из рук выпадали от одного звериного казацкого крика (не авторская выдумка – на ужас, охвативший их при этих звуках, ссылались французы). Всё шло хорошо до того, как эта колонна уткнулась в подворье воинов одного из кланов. По каким-то своим причинам воины из него оттуда на оборону стен не пошли. Соответственно, никто из них от ракет и гранат не погиб.