Александр Конторович - Ответный удар «попаданцев». Контрразведка боем

Одним словом – убил меня Бонапарт этим разъяснением. Только что в землю не закопал: все-таки излишнего украшательства я не допустил. Слава богу хоть, что эполеты здесь не в ходу. В смысле – во Французской армии. Как и у нас когда-то в Красной… Поперек всем «золотые погоны» как символ ненавистного самодержавия. (Я вот эполеты свои как-то упоминал – но только исключительно в переносном смысле: усиления впечатления для. Так-то знак генеральского отличия – трехцветный кушак на талии. Цветов, естественно, знамени республики. Не сказать, чтоб сильно удобно. Но тут уж я ничего поделать не в состоянии: все так носят!) Ну вот под это дело я и от остальных финтифлюшек отбоярился. Оставив лишь кант с петлицами – ну без них-то никак.

Вот только на скорость выполнения заказа оно не повлияло… Во всяком случае, взбегая на крыльцо дома господина Роньона, я не надеялся, что произошло чудо, – предыдущие визиты уже приучили меня к трезвому взгляду на вещи. Но я даже не подозревал, насколько я в этом прав…

– Хозяина нет дома! – сообщил мне слуга, открывший дверь после того, как я несколько раз подергал за ручку входного колокольчика.

– А когда будет?

– Не знаю, месье!

– А что с ним такое? – без самого мастера решить вопросы по сделанным мной заказам не представлялось возможным. Абсолютно. Ни один из подмастерьев не взял бы на себя такую ответственность.

– Хозяин со вчерашнего вечера в комитете секции, – обрадовал меня привратник. – И когда вернется – неизвестно. Вы же сами, наверное, видели, что творится?..

– Что он там делает? – спросил я, уже догадываясь, ЧТО могу услышать. Хотя никак не ожидал от почтенного мэтра ничего подобного по прежним с ним встречам. Правда, «умным» высказываниям в духе кухонной политики он, случалось, при мне предавался…

– Месье Роньона избрали комиссаром взамен одного из бывших.

Да-а… Это точно не Рио-де-Жанейро! Вряд ли я таким манером в ближайшие дни смогу получить тут свои белые штаны… Ну, то есть не белые, конечно, – но какая, к черту, разница? Ведь неизвестно, смогу ли я получить вообще хоть что-то с месье Роньона! Если его политическая карьера закончится не начавшись – то последствия для него могут оказаться самыми разнообразными… Вплоть до ареста.

Нет, это точно знак какой-то свыше: что хватит страдать маниловщиной насчет Сент-Антуанского предместья! Они тут что-нибудь еще отмочат – читал ведь про регулярные рабочие восстания, хоть и не помню, сколько их было? – а я в результате вообще останусь без ничего!.. Нет, все: надо запускать свои мастерские и начинать готовить свои кадры! Не фиг ждать милостей от природы. Жубера нашел – и еще сколько-то таких же специалистов с его подачи будет, ремеслом владеющих, – и радуйся: хоть что-то!

Блин. Но снова перестраивать проект… Менять приоритеты… А что делать?! Если без этого опять никак не обойтись?

Черт бы побрал это высокое политическое самосознание масс!

Осень 1794 года. Долина Дакота

Динго

Даже удивительно, как летит время. Вроде недавно кончилось лето, а уже середина октября. Затишье какое-то образовалось. Мастерские заработали, особых проблем не возникает. Все, что должно быть поставлено на поток, – делается, как и положено. Возникающие мелкие вопросы решаются в рабочем порядке, новых идей пока не возникло. Я даже что-то вроде отпуска на недельку в сентябре себе взял, как раз на бархатный сезон. Уехали с Антилопой на побережье, в Вихри, передохнуть, искупаться, благо вода теплая. А то последние две недели были слегка суматошными.

А ведь практически еще вчера я обрадовал Ронана скорым переездом. Это было в начале июня. Помню наш тогдашний разговор.

– Ронан, помнишь, ты ворчал, что здесь вам вместо полноценного дома приходится жить в двух комнатах барака. Так вот, готовься въезжать в новый дом.

– И где же он будет? – удивился тот, прекрасно зная, что с площадями в Ломоносове не густо.

– Да тут недалеко. Помнишь ту долину, где ты с нашими разведчиками встретился? Вот туда мы и переезжаем вместе с мастерскими и еще много чем.

– Ничего себе недалеко, – усмехнулся он.

– Зато места много, – парировал я, разворачивая план поселка и обводя карандашом группу участков. – Смотри сюда, один из этих домов твой, на выбор. Значит, так, послезавтра туда уходит конвой с грузом, бери повозку, сажай в нее Морну, и езжайте. Отпуск вам даю на две недели, конвойцы обратно пойдут не сразу, пару-тройку дней отдохнут, да и на рудники заходить будут, как раз и получится. За детьми мы присмотрим.

– А к кому мне там обращаться?

– В долине сейчас Логинов командует, так что все вопросы решай с ним.

– Да, еще, босс, а ваш дом где будет? – поинтересовался Ронан.

– Вот тут, – показываю на схеме, – а здесь дома Анатолия и Зануды. Все начальство кучно у нас расположилось. Так что иди, собирайся в дорогу.

А к возвращению Ронана прибыл и караван с ирландскими переселенцами.

Зима – весна 1795 года.

Долина Дакота

Интеграция в наше общество полусотни ирландцев не могла пройти сразу и гладко. Нам в Дакоту достались кузнец с семьей и двумя подмастерьями, столяр с нехилым выводком дочек и немолодой плотник-вдовец с двумя взрослыми – семнадцати-восемнадцати лет – сыновьями. Выходцы из Эйре – народ веселый и бесшабашный, но горячий и взрывной, а обстановка и взаимоотношения у нас радикально отличаются от привычных им, так что без трений не обошлось. К счастью, Ронан помог нам в этом деле неоценимо. В конце концов, это по его наводке они сюда перебрались, вот он и взял над ними что-то вроде шефства. Если не считать крупной ссоры одного из сыновей плотника с Волчьим Хвостом, в результате которой парня пришлось отливать холодной водичкой, остальные инциденты до серьезного мордобоя не доходили. Но ничего, как-то все утряслось, новенькие при деле, молодежь в школу пошла, да и старшее поколение тоже по вечерам занятия посещает. Так что не до бузы им сейчас.

Заодно я по ходу дела Монику Рамирес в долину перетянул. Девчонка действительно неплохо по дереву работать умеет, вон какой барельеф с портретом погибшей Эллен Колтон на доске вырезала. Хотела его к кресту на могиле приделать, заместо фотографии, но мы отговорили. Деревяшку как ни лачь, чем ни покрывай, все равно на сыром воздухе долго не простоит. Так что висит теперь резной портрет Эллен в штабной избе в Вихрях. Но искусство – дело, конечно, хорошее, однако у нас более прозаичной работы хватает. Вот я и озадачил Монику подгонкой лож к карабинам. Плотники со столярами делают основную работу, а за ней тонкая доводка, беддинг. Да еще подсунул ей Одинокую Белку в ученицы. Шоно ногу юной индианке слегка поправил, пришлось ей снова кость ломать, но результат обещал проявиться через некоторое время. Как обещал наш медик: «Конечно, хромота все равно останется, я не бог и даже не хирург, но коленка должна снова сгибаться, как гипс сниму, пусть расхаживается. Главное, разрабатывать ногу потихоньку, тогда результат будет лучше». Вот я девушку к делу и пристроил.