Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

Д.Моррис указывает также на достаточно серьезные отличия в строении и функционировании половых органов между человеком и остальными приматами. Эта системная эволюция поло­вых орга­нов имеет своей основной причиной изменение стереотипов сексуального поведения вследствие их важной «социальной» роли. Об этих различиях в стереотипах поведения мы поговорим позднее, а по­ка мы говорим лишь о Теле как Улике, об отличиях анатомического и физиологического характера.

Чтобы завершить эту тему, нужно обратить внимание еще на одну, казалось бы, совсем не­зна­чительную деталь, даже не орган, а всего лишь ткань в организме человека, которая, тем не менее, практически отсутствует в организме всех прочих приматов. Деталь эта столь никчемная и незна­чи­тельная, что ни уважаемый доктор Д.Моррис, ни другие ученые-биологи не обращают на нее внима­ния. И, наверное, правильно делают, поскольку эта деталь человеческого организма не имеет прак­тически никакого физиологического и вообще – биологического значения. Тем не менее, эта мелкая и никчемная деталь имеет почему-то непропорционально большое социально-культурное значение. Причем практически во всех традиционных культурах самого разного уровня развития. В мифологиях разных народов и даже в священных книгах мировых религий наличие этой детали является порою признаком божественности.

По данным этнографии можно заметить, что чем древнее и примитивнее культура, тем боль­шее значение придается обрядам, связанным с этой абсолютно лишней и даже мешающей деталью организма. То есть мы можем сделать предположение, что в начале культурной эволюции эта часть Тела могла иметь еще большее значение. Тем более что речь идет о единственной известной струк­ту­рной мутации, отличающей человека от человекообразных приматов. Все остальные изменения орга­низма являются системными и эволюционными, связанными с изменением функций и отдельных па­раметров точно таких же органов и тканей, как у всех остальных высших приматов.

Думаю, данного описания вполне достаточно, чтобы внимательный читатель сам догадался, о какой именно детали человеческого организма идет речь. Этот вопрос вполне мог бы быть задан в иг­ре «Что? Где? Когда?» с ответом в течение минуты. Но вряд ли этот ответ пропустила бы внут­ренняя цензура организаторов игры.

Исследование единственной Улики – Тела Человека, а также опрос экспертов – Ч.Дарвина, Ф.Энгельса, Д.Морриса, позволили нам утвердиться в правильности избранного направления пои­сков. Теперь мы уверены в существовании изначального Фактора Икс, который в свою очередь поро­дил все вторичные и третичные факторы антропогенеза. При этом мы лишний раз убедились в пра­во­мерности выдвижения нашей гипотезы о «неполном разделении» прачеловеческой стаи как главного условия антропогенеза.

Напомню, что «неполное разделение» – это такое состояние сообщества, в нашем случае – первобытной стаи приматов, при котором из него выпадает некоторая маргинальная часть. «Марги­на­льная» она постольку, поскольку основное сообщество не признает ее полноценной, никак не может наделить этих «маргиналов» общепринятым статусом. Но все-таки «часть», потому что «маргиналы» стремятся получить полноценный статус и не могут реализовать этот «социальный инстинкт» вне со­общества. То есть силы отталкивания со стороны основной части сообщества уравновешиваются си­лами притяжения со стороны маргинальной части.

Если внимательно приглядеться к структуре любых известных исторических сообществ, то всегда можно обнаружить это разделение на основное сообщество и маргинальную часть. Зна­ме­ни­тый английский историк Арнольд Тойнби посвятил свою жизнь описанию общих феноменов в раз­ви­тии цивилизаций, государств, религий, отдельных исторических личностей. При этом центральным элементом в его многотомном труде «Постижение Истории» является именно понятие «творческого меньшинства», как маргинальной части сообщества, осуществляющей под действием этих сил оттал­кивания и притяжения «движение ухода и возврата».

Наша задача – выяснить, когда и каким образом это историческое движение «ухода и воз­врата» было осуществлено впервые. Для этого мы вернемся к рассмотрению свидетельств о наиболее вероятных исходных стереотипах поведения в изначальной стае человекообразных приматов, чтобы сравнить их с общей ситуацией «неполного разделения», случившейся уже после Странного Про­исшествия. Источником достаточно надежных свидетельств о человеческой ситуации после Про­ис­шествия может быть анализ и обобщение стереотипных ситуаций «ухода и возврата», проделанный нашим экспертом А.Тойнби. А также в качестве косвенного свидетельства – приведенные в преды­дущей главе этнографические свидетельства – многочисленные мифы, легенды, сказки о сущест­во­вании рядом с обычными людьми сирен, русалок, невест-«лягушек», амазонок.

Единственным более или менее надежным источником косвенных свидетельств об исходных стереотипах поведения в человекообразной стае являются наблюдения зоологов и этологов, изу­ча­ю­щих наших ближайших родственников – приматов. Особое внимание нужно уделить стандартным стереотипам поведения в стаях шимпанзе, поскольку благодаря генетическому анализу недавно стало известно, что эти милые создания - самые близкие человеку родственники из животного мира (гено­тип совпадает на 99%). Здесь также в качестве эксперта может выступить доктор Д.Моррис, который дополнит свидетельства сравнительными материалами, касающимися сексуального поведения чело­века и других приматов, а также связанных с этим различий в строении половых органов.

Почему основной упор делается на сексуальное поведение? Потому что хорошо известно, что у стайных приматов «социальный» статус в сооб­ще­стве определяется при помощи половых органов – на основе позиций и поз, «одолженных» у сексу­а­льного, репродуктивного поведения, но имеющих при этом символическое значение для всех членов стаи, отличное от банального разделения полов. В общем-то, и у человека вторичные (усы, бюсты) и третичные (галстуки, бусы) половые признаки в большей степени задействованы в поддержании со­циального статуса, чем собственно в репро­дук­тив­ном процессе. Тем не менее, одного лишь этого кон­кретного наблюдения за сексуально-социальным поведением приматов будет недостаточно для реше­ния загадки. Поэтому попытаемся выстроить самые общие рассуждения по поводу вырастания социального поведения из животных инстинктов.

Очевидно, что искомый феномен «неполного разделения» мог случиться только в животном сообществе с достаточно развитыми «социальными инстинктами». Однако чтобы понять, как мог ра­зомкнуться этот бесконечный круг «социальных инстинктов», как такая протосоциальная система могла сломаться, нужно попытаться восстановить логику Природы, создавшей эту систему.